Лазарет, есть лазарет. Если попал сюда вместо могилы, надо тупо не париться. Что я тут же и сделал, растянувшись на тесной кровати.
Вдруг дверь резко открылась, и в комнату вошел парень в белом халате лет двадцати пяти. Он был высокий, худой, с длинным носом и нелепой копной волос.
Незнакомец посмотрел на меня и спросил:
— Ты, правда, на Патрика бросился?
— Чего… я сражался с жирным куском говна, салабон.
— Хах, вот значит как? То есть, Петр Подгорный для тебя просто дерьмо?
— Для меня дерьмо каждый, кто стоит на пути.
— Ух… здорово ты башкой приложился. Вижу, стал заговариваться. А насчет дерьма, это зря. Говорят, Патрик троих завалил в том году. И его не прикрыли. Вот что значит, быть сыном Подгорных.
Врач говорил это в шутку, но видно было, что очень завидовал. Еще я заметил, что док меня уважает, несмотря на то, что не согласен с такой… военной стратегией.
— Не парься, медицина, все ровно. Я подставляю сраку, ты ее чинишь. Все просто, — через силу усмехнулся я.
— Это да, придется тебя починить, — подмигнул доктор.
— Ага, денька три точно хватит, — промямлил я.
Врач округлил глаза и сильно расхохотался.
— Охо-хо, ахахаа, такой смешной бред при сотрясении раньше не видел. Денька три! Денька три, боже мой!
Я заметил, что в руках дока была пробирка и какой-то маленький цветной камень. Врач стал с ними возиться, не переставая при этом смеяться.
— Эй, сколько тогда? У меня нет времени, чтобы гнить здесь неделями. Попробуешь удержать, я сделаю подкоп своим членом и свалю к мамочке.
— Ооо, да тебя круто несет! Погоди… помолчи.
Док с трудом успокоился. Он подошел ко мне и попросил выпить содержимое мини пробирки. Похоже, это было лекарство. На вкус как чай на травах без сахара.
Я выпил странное пойло. Потом док взял блестящий кристалл, направил его на меня, и камень вдруг загорелся. Я почувствовал, как тело обдала волна тепла. На этом все прекратилось.
Странная физиотерапия. Но ладно, главное, чтоб все шло на пользу.
Я расслабился, решив вздремнуть до следующих процедур. Правда, у дока были другие планы. Он посмотрел на меня, как на местного идиота, потом сказал:
— Все готово. Так и будешь валяться?
— Э, вообще-то я ранен, если ты не заме… — сказал и осекся на полуслове.
Голова перестала болеть, в теле появилась приятная легкость. Еще немного мутило, но я был почти что здоров. Стоп, разве такое бывает? Возникла куча вопросов, на которые ответил сам доктор.
— Эликсир плюс восстановительный артефакт, — сказал он. — У нас не элитное заведение, так что особой сыворотки не держим. Сегодня будет штормить, живот слегка по болит. Покроешься волдырями, если есть аллергия. А вообще, все нормально. И так валялся тут два часа.
Хм, то есть ясно. Магия в этом мире лечит ранения за секунды! Охренеть, часа два! Для их медицины это что, много что ли?
Я готов был танцевать от счастья. Получается, тут нет болезней, раз любую хрень можно прижечь волшебным настоем. А ногу так пришить можно? А руку, а зуб если вставить? Да уж, магия творит чудеса.
Я с трудом удержался от того, чтоб не осыпать парня вопросами. Вместо этого решил сам во всем разобраться. Обратился к доку с улыбкой, сказав:
— О, спасибо. А то после удара как-то колбасило. Все, пойду на учебу.
— Колбасило, не то слово. Больше не попадай сюда, а то счет родне выставят за лекарство, — сухо сказал врач, но глаза его задорно горели.
Похоже, он уважал паренька, который не побоялся выйти один на один с этим Петькой. Ради такого взгляда стоит жить и бороться. На самом деле, не так. У меня слегка привстаёт, когда кого-то крошу… Но «Во имя справедливости» звучит куда лучше.
Я спрыгнул с кровати и резко бросился к выходу. Еще никогда не восстанавливался после ранений так быстро. Даже учиться вдруг захотелось.
Вперед, мать его, к новым, долбить их в рот, сука-знаниям!
Как только вышел в коридор, стало ясно, что учебы пока не предвидится. Два здоровых короткостриженых лба обступили меня с двух сторон. Они были в деловых пиджаках, с пистолетами. Чуть не ударил в кадык одного, но вспомнил, что это охрана.
Да, в школе есть служба чертовой безопасности. Она напоминает член девственника, вроде как бы стоит, но зачем, кто же знает.
Я фыркнул, осмотрев мужиков. Ну и лохи! Когда детей щемят в сортирах, они ковыряются в заднице и молчат. А по мою душу сразу пришли. Да, именно по мою; это было ясно, как божий день.
Я все понял, но специально сделал тупое лицо, сказав:
— Здравствуйте, что такое?
— К директору пойдешь, беспредельщик, — сказал тот, что пониже. А второй лишь нахмурил хлебальник.
Вот, значит как? Интересно, пойдёт ли к директору Петька? Или те, кто угрожал отыметь мою мамку во всех позициях Камасутры?
— Что? Я один? Остальные уже там были? — спросил у охраны, хотя ответ на этот вопрос был известен…
— Не болтай, — сухо сказали бугаи.
Крепкая рука взяла меня за пиджак, потянув прочь от медицинского кабинета.
Глава 7
Какое-то время меня волокли, как шкодливого щенка. Потом истуканы поняли, что бежать не пытаюсь, и отпустили. Я старался разговорить мужиков, задавал им вопросы, но они тупо не отвечали. Либо реально такие суровые, либо самих тошнит от работы, так что язык присох к небу.
Мы шли недолго. Поднялись на этаж выше, потом вызвали лифт. Ого, тут есть лифт! Правда, он не для всех. То место, куда мы приехали, сложно назвать школьным зданием.
Я оказался в просторном, но не слишком большом коридоре. Здесь было мало дверей, в отличие от остального учебного корпуса.
Отделка по высшему разряду: на полу дорогой паркет, потолок весь сияет, на стенах картины, у окна цветы в резных сосудах. Стены покрыты причудливой лепниной, а сами двери сделаны из дорогих пород дерева.
К одной из дверей меня подвели сторожа, сказали «не рыпаться», а после толкнули внутрь комнаты, без объяснений.
Хорошо, не люблю всяких соплей. И так ясно, что здесь кабинет директора, в котором сидит, ясен-красен, директор. Я ни капли не растерялся, прошел вглубь помещения по ковру, беглым взглядом осмотрел большой стол и сидящего за ним человека.
Лысоватый дядька небольшого роста в очках и дорогом пиджаке. В общем, типичный директор. Директорей не бывает… Перед ним стоял компьютер, похожий на компы моего мира. Правда вместо клавиатуры была непонятная мерцающая штуковина, а мышки тут вообще не было.
Как и положено мудакам всех мастей, дядька меня не заметил. Продолжал копаться в компе, как ни в чем не бывало. А если б я был маньяком, любящим лысеньких мужичков? Вместо здрасьте и до свидания, насадил бы его на кукан.
Ага, понты дороже безопасности, ну конечно.
Я молча принял правила игры (так уж и быть), поздоровался, доложил, что пришел.
Директор оторвался от дел и вытаращил глаза, будто перед ним стоял живой труп. Я разглядел диплом на стене, где было написано:
Роману Георгиевичу Таранову за примерное воспитание молодёжи.
Так, значит, Ромка… Отлично. Посмотрим, как ты «воспитываешь молодёжь».
— Кто такой? — грозно спросил директор.
Вот же козел. Сам, значит, вызвал, теперь уже все прошерстил, а корчит из себя несмышлёную девственницу.
— Рядовой Пися Камушкин, — сказал я.
— Чтооо? Ты этоооо, — протянул Роман Георгиевич и закашлялся.
— Марк Лесовский, ученик группы Б2, четвертый курс, — сказал по нормальному, чтоб не провоцировать лысика.
— Ааа, садись, — рявкнул директор, указав на гостевой стул с высокой спинкой.
Я сел и… ничего не случилось. Ромка тупо копался в бумагах, фыркал, как хомяк под кокаином. Лишь спустя где-то минуту, он резко сказал:
— Значит, любишь устраивать драки, Лесовский?
— Обожаю, — буднично пожал плечами.
— Правила поведения в школе для тебя пустой звук?
