Саша взмахнула ресницами. Притронулась указательным пальцем к моим губам.
Спросила:
— Дима, а почему бы и нет? Для выполнения таких задач есть специально обученные люди. В КГБ. Они схватят и обезоружат убийцу твоей… бывшей жены не хуже, чем это сделал бы ты. Поступят с ним по закону. Я попрошу папу — он за этим проследит. А Лизу мы в августе пригласим к нам в Ленинград. Она уже была в Эрмитаже? Или в музее обороны и блокады Ленинграда?
— Саша, я с удовольствием познакомлюсь с твоим папой. Но не сейчас.
Я покачал головой — прошуршал волосами по подушке.
— Почему не сейчас? — спросила Лебедева. — Куда ты теперь поедешь? К очередному убийце?
Александра приподнялась на локте. Прижала правую ладонь к моей груди.
Её распушенные волосы (будто штора) отгородили от моего взора часть окна.
— В каком городе он живёт? — спросила Саша. — Что он натворил?
Она тут же махнула рукой, произнесла:
— Впрочем… не говори. Чтобы я не волновалась за тебя. И чтобы не расспрашивала приятелей отца о происшествиях в том городе. Воображу, что ты отправился в Крым к дочери. И купаешься в тёплом море, пока я торчу в дождливом Ленинграде. Так будет лучше, пожалуй. Не хочу представлять, как ты снова кого-то…
Лебедева не завершила фразу. Вздохнула.
— Понимаю, что они плохие люди, — сказала Саша, — но всё же… они люди.
— А те, кого они убьют — это кто?
Александра тряхнула головой. Я видел над собой её лицо, будто прикрытое сейчас тёмной маской.
— Я всё прекрасно понимаю, Дима. Я помню ту девочку с косичками: Риту Медведеву. Ты поступаешь правильно… наверное. И уж точно я не осуждаю твои поступки. Не сомневаюсь, что мой папа поступил бы в точности, как ты. Он как-то сказал мне, что женщины живут спокойно только до тех пор, пока мужчины берут на себя ответственность за этот покой.
Она качнула головой — пощекотала меня волосами.
— Дима, я рада, что такая ответственность досталась не мне. Наверное, я слишком… женщина. Все мои сражения только на бумаге и в воображении. Шины на машине доктора Меньшикова я бы ещё проткнула: на это моей решимости бы хватило. Но… Дима, пообещай, что расскажешь, чем закончилась вся эта история со стрельбой в… твоего брата и в его жену.
Александра привстала, потянулась к висевшему около кровати на стене светильнику. Навалилась на меня мягкой грудью.
Я услышал щелчок выключателя — зажмурился от яркого желтоватого света.
— Дима, запиши мой ленинградский адрес и телефон, — сказала Саша. — Очень надеюсь, что ты в августе или в сентябре навестишь меня. Или хотя бы, что ты мне позвонишь.
* * *
Гостиничные номера мы освободили в полдень. Я заметил, как Лебедева с грустью посматривала на обитые деревянными панелями стены гостиничного коридора, пока мы шли к лифту. В вестибюле мы прошли мимо длинной очереди, выстроившейся к стойке регистрации. Зашагали в направлении стеклянной двери, на которую с улицы поглядывало поднявшееся в зенит солнце.
От отеля «Космос» мы поехали на Ленинградский вокзал. Ещё за завтраком мы с Сашей обсудили планы на сегодняшний день. Лебедева сообщила, что домой поедет вечерним рейсом. Мы отстояли на вокзале очередь к билетной кассе. Саша купила билет в купейный вагон. Удивилась, что я себе билет не приобрёл — я сообщил ей, что для «этой» поездки мне билет не понадобится.
Вещи мы оставили в автоматической камере хранения. Вышли из здания вокзала, остановились. Из припаркованного у края шоссе автомобиля звучала хорошо знакомая мне музыка, а звонкий голос Игоря Скляра пел о том, что «на недельку до второго» он уедет в Комарово. Песня «о Комарово» тут же улучшила мне настроение. И не только мне — Александра тоже улыбнулась.
— Саша, а не махнуть ли нам на Кутузовский проспект? — спросил я. — Прогуляемся от Киевского вокзала до Поклонной горы. Поедим мороженое. Посмотрим на Москву. Я расскажу тебе, как изменится наша столица в ближайшие три десятка лет.
* * *
Во время сегодняшней прогулки по городу я удивил даже сам себя: никак не ожидал, что вспомню так много подробностей об архитектурном преобразовании Москвы за тридцать последующих за развалом СССР лет. Я вываливал на Сашу информацию о строительстве Монумента Победы и «Трагедии народов» на Поклонной горе. Говорил о сроках возведения Храма Христа Спасителя и памятника Петру Первому. Прочёл лекцию о постройке международного делового центра «Москва-Сити» и парка «Зарядье». Описал, какой станет схема Московского метрополитена через три десятилетия.
Лебедева слушала меня с искренним интересом, сыпала вопросами, то и дело изумлённо покачивала головой.
Но временами в её взгляде я замечал грусть. Чувствовал, как Сашины пальцы сжимали мою руку.
* * *
На Ленинградский вокзал мы вернулись затемно. Ступили на перрон за полчаса до отправления Сашиного поезда — его уже подали под посадку. Я нёс в руке Сашину сумку — печальная Александра Лебедева держала меня под руку.
Около одиннадцатого вагона остановились. Будущие Сашины попутчики один за другим заходили в вагон. Те, кто уже занёс в купе свои вещи, активно дымили на перроне сигаретами, словно ещё до начала поездки ощутили никотиновый голод.
— Ну, вот и всё, — сказала Александра.
Она вздохнула; посмотрела на стоявшую около вагона проводницу.
Повернула лицо в мою сторону и сказала:
— Я рада, что познакомилась с тобой, Дима. Ты очень интересный человек. За эти четыре дня нашего общения я пережила больше волнующих моментов, чем за весь предыдущий год. Это было здорово. Спасибо тебе.
Она привстала на цыпочки и поцеловала меня: едва ощутимо прикоснулась губами к моим губам. Взяла из моей руки сумку, поставила её на землю около своих ног.
Александра вновь заглянула мне в глаза и спросила:
— Дима, я… ты ведь позвонишь мне? Потом, чуть позже. Позвонишь?
Я улыбнулся и ответил:
— Конечно, позвоню, Саша. С удовольствием снова услышу твой голос.
Александра кивнула, нахмурилась. Мазнула взглядом по пассажирам, курившим около вагона.
Вновь посмотрела на меня, будто чего-то ждала. Я взял её за плечи и поцеловал — на этот раз по-настоящему. Заметил, что на Сашиных скулах вспыхнул румянец, словно Александра впервые целовалась прилюдно.
Я позволил ей отдышаться, склонился к её уху и прошептал:
— Ещё увидимся, Саша. Обязательно. Обещаю.
Лебедева улыбнулась, подняла с земли сумку. Она подошла к проводнице, продемонстрировала ей билет.
Обернулась ко мне и сказала:
— До встречи, Дима.
Александра зашла в вагон — я не пошёл следом за ней.
Поправил лямки рюкзака. Видел сквозь стёкла окон, как Лебедева прошла по коридору вагона к своему купе.
Взглянул на циферблат наручных часов и направился в сторону вокзала.
У начала перрона я остановился. Наблюдал за тем, как пассажиры заходили в поезд «Москва-Ленинград». Через четверть часа после объявления о начале посадки я отметил, что людей на перроне стало заметно меньше. Снова сверился с наручными часами.
Выждал ещё семь минут. И лишь тогда неспешно подошёл к скучавшей рядом с последним вагоном проводнице. Сунул ей под нос раскрытое удостоверение в красной обложке.
— Капитан Нестеров, — сказал я. — Комитет государственной безопасности. В каком вагоне едет начальник поезда?
* * *
Поезд «Москва-Ленинград» отправился от перрона Ленинградского вокзала чётко согласно расписанию.
Я стоял в пропахшем табачным дымом тамбуре вагона и сквозь окна двери смотрел на тёмное безоблачное московское небо.
Думал о том, какой погодой меня завтра встретит Ленинград.
* * *
Ленинград утром не удивил.
На этот раз.
Северная столица приветствовала поезд из Москвы мелким моросящим дождём.
Московский вокзал в Ленинграде (брат близнец Ленинградского вокзала в Москве) в это пасмурное июльское утро мне напомнил растревоженный пчелиный улей. Я прошёл по нему с рюкзаком на плечах. Лавировал между двигавшимися мне навстречу людьми. Выдерживал неизменное расстояние между собой и шагавшей впереди меня ленинградской журналисткой Александрой Лебедевой. Саша шла не спеша, словно нехотя. Не смотрела по сторонам, будто пребывала в задумчивости.
