— Прошу, заходите, — на чистом русском пригласил меня он. — Желаете чая? Отдохнуть с дороги?
— Давайте к делу, — сказал я, не планируя проходить внутрь его «хором». Хотелось поскорее покончить с делом и вернуться домой.
— Конечно, конечно, — мужчина часто закивал головой и всё же углубился по узкому тёмному коридору внутрь здания. Логично, не на пороге же общаться. Пришлось располагаться на мелком, как и сам человек, красном диване и не отказываться от настойчивого предложения чашечки английского чая. Квартирка, к слову, тоже оказалась компактной, под стать хозяину, небольшая комната, увешанная портретами Элвиса, и мельчайшая кухня, в которой для двоих не было места.
— Марти сказал, что вы знаете о хамелеоне что-то, что мне поможет в поимке.
Мужчина достал из кармана платок и промокнул им выступивший пот, пожевав губы, отпил чай и начал рассказ, весьма увлекательный, однако.
История одного музыканта
Фрэнк Джос родился в Гарлеме в чернокожей семье среднего класса. Детство, юность и молодость прошли для него без нужды в деньгах или внимании. Семья его любила, отец был врачом, а мать — учителем в местной школе. Многие чёрные легко бы отдали всё, ради того чтобы оказаться на его месте, но не сам Фрэнк. Он всегда ощущал некоторую чуждость окружающей реальности и всё время находился в поиске себя. И вот однажды его пригласили в джаз-клуб Bill’s Place. Он и раньше слышал музыку, порождаемую саксофоном, но вот только не вживую. И когда Билл Сакстон в сопровождении барабанщика и синтезатора наполнил притихшее заведение звуками, сердце Фрэнка, возможно, впервые за двадцать пять лет забилось с утроенной силой, погружая в какофонию мелодии. Композиция, подобно невероятным струям огня разных цветов, смешивалась, перетекая друг в друга, образуя картину, ведомую лишь тем, кто её творил. Тогда, в бесконечных переходах, спусках и подъёмах, он осознал истину этого мира. Его мира.
Джаз. Молодой человек учился в колледже, и у него не было времени на то, чтобы заняться своей мечтой полноценно, отдав себя без остатка. Когда же он пришёл с этим к отцу, тот лишь покачал головой, настаивая на необходимости образования, особенно для чёрного. Но, несмотря ни на что, Фрэнк нашёл время на новое увлечение. Бросив подработку в магазинчике у старого друга отца, на свои скромные накопления, которые Фрэнк планировал прокутить с друзьями в барах, он купил саксофон. Самообучение шло туго, ролики из интернета и самостоятельное изучение нот не дало нужного эффекта. Нужны были деньги на репетитора, а это дорого, с учётом пустых карманов парня.
И тут Фрэнку пришла одна не самая светлая мысль. Если он обязан тратить своё время на учёбу, потому что он чёрный, то кто-то должен за это заплатить, и отнюдь не он сам. Кто-то, чей цвет кожи разительно отличался от чёрного. И вот тогда в его жизнь пришла маска. Ему требовалась маскировка и пистолет, но с последним было сложнее, потому он направился в антикварный магазин. Мама дала парню денег на карманные расходы, видя, как он загорелся джазом.
Но отец однозначно был против, вновь озвучив свою прагматичную позицию: «Сначала образование, потом всё остальное». Конечно, перед принятием опасного решения Фрэнк попытался вновь склонить родителей на свою сторону, но всё оказалось тщетно. А потому теперь он стоял у витрины и рассматривал маски. Выбор был весьма широким, начиная от каких-то непонятных индейских с перьями и заканчивая клоунскими, но не современными, а какими-то древними, выцветшими и не весёлыми, даже пугающими.
— У меня есть три доллара. Мне нужна крепкая маска, — сказал он продавцу, старенькому негру в очках с толстенными линзами.
Тот даже не взглянул на Фрэнка, лишь пожевал губами и удалился куда-то внутрь магазина. Спустя минуту старичок вернулся, и в руках у него была серая и невзрачная маска с прорезями для глаз и рта.
Старичок наконец поднял глаза на Фрэнка и с прищуром спросил:
— Чего ты ждёшь от маски?
Вопрос был настолько неожиданным, что парень выпалил то, что было у него в голове, не больше и не меньше.
— Хочу стать незаметным. Хочу раствориться. Хочу скрыться от всех. Хочу, чтобы никто не мешал мне и моей музыке соединиться в единое целое, — всё это вышло из него единым потоком, после чего на душе стало легче. Фрэнк желал стать по-настоящему свободным от взглядов людей, которые видели в нём негра, сына, студента.
— Тогда нужна капля крови, после чего ты получишь от маски то, чего твоё сердце требует, — проскрипел голос продавца и тот протянул серую невзрачную вещь Фрэнку. Парень остро чувствовал важность момента, и его не смущал ни внешний вид старика, ни обстановка, ни сама абсурдность ситуации. Каким-то шестым чувством будущий музыкант ощущал фатальность своего выбора и невозможность возврата назад. Если он выполнит требуемое и наденет маску, его желания исполнятся. Причём все, до последнего.
В маске обнаружилась тонкая игла, и будущий музыкант без задержки кольнул палец, и рубиновые капли упали на внутреннюю часть артефакта, после чего он без заминки надел маску на лицо. Первый и последний раз в своей жизни.
С тех пор много воды утекло. Тот, кто звался Фрэнком, утратил имя как таковое. Он больше не зависел от таких условностей, как цвет кожи, размеры тела и даже пол. Бывший студент медицинского колледжа мог становиться кем угодно, а потому отбросил свою первоначальную личину, не совсем конечно. Иногда он навещал маму, а отец с ним и говорить не желал вовсе после того, как парень бросил учёбу. Идея с разбоем была отброшена как нежизнеспособная, вместо неё он занялся более интересными вещами, но не менее преступными: принимал вид людей и воровал их деньги. Ничего сложного в этом нет, когда ты мог прикинуться кем угодно, повторив жертву со стопроцентным сходством, как внешним, так и внутренним. Принимая облик того или иного человека, он копировал его поведение и даже часть памяти.
Когда материальный вопрос оказался закрыт, существо, ранее звавшееся Фрэнком, начало путь по музыкальной стезе. И тут оказалось, что для настоящей музыки требуется одна незначительная деталь. Настоящий музыкант должен обладать индивидуальностью, чего существо оказалось лишено. Оно пыталось принимать облик Фрэнка Джоса, но это не приносило никакого результата. Ощущение было такое, что прежняя личность стала чужой, несмотря на полный объём имевшейся памяти. Фрэнк Джос стал лишь ещё одной маской, не более. И под этой личиной существо направилось в старый антикварный магазинчик, где неизменно работал тот же старичок.
— Я бы хотел оформить возврат, — сказало существо, глядя в искажённые толстенными линзами выцветшие глаза.
— Мы не производим возвратов, — сказал продавец и указал на объявление, которое располагалось у кассы.
Существо не намеревалось сдаваться.
— Я не могу стать музыкантом! Вы говорили, маска исполнит все мои желания.
Старичок прикрыл свои глаза и продекламировал:
— Хочу стать незаметным. Хочу раствориться. Хочу скрыться от всех. Хочу, чтобы никто не мешал мне и моей музыке соединиться в единое целое, — закончив, он открыл глаза и спросил: — Что из этого не выполнено?
