– И всё бы сработало, если бы не пулемётчик! До последнего ведь от своего пулемёта не отходил, сволочь, нас сторожил. Она только из телеги на землю спрыгнула, как эти её под руки подхватили и внутрь уволокли! Хохотали, кричали, мол подвалило так подвалило! Что следующими будем… А мы… Мы ничего не могли сделать!
Вздохнула с надрывом:
– Только когда уже Сашку разложили, только тогда вниз пулемётчик и спустился, не удержался… Поучаствовать ему захотелось…
Лида замолчала, кусая губы. Переживает…
– Сашка сначала улыбалась, шутила даже, когда её уводили, на меня надеялась… Потом там тихо было… Недолго… А потом кричать начала. Страшно так, как раньше… Нам‑то ничего не видно было, что там происходило, только догадывались! Да что там догадывались, знали! Все через подобное проходили! И сделать ничего не можем из‑за этого пулемётчика! Он же в нас всё время так и целил! Как она кричала… – Лида погладила Александру по щеке, сняла осторожно какую‑то букашку с лица. – Как только пулемётчик спустился вниз, так я вперёд и бросилась. Прямо с порога стрелять начала…
– Так это ты её?
– А кто же ещё! – огрызнулась женщина. Отвернулась, опустила голову, но продолжила рассказывать. – Там их пятеро было. Сволочи! Ненавижу! Трое вокруг неё раскорячились, пулемётчик только что передо мной вошёл, а ещё один всё на камеру снимал. В углу стоял, тварь конченая! Лыбился! Лицом ко мне! Успел, гад, за автомат схватиться… Вот я одной очередью всех и положила. От испуга и со злости! И по Сашке попала…
Замолчала, развернулась лицом ко мне, в глаза посмотрела. Взгляд жёсткий, глаза сухие, блестят лихорадочно. И губы до крови искусаны.
– А как иначе? Нельзя было там по‑другому поступить! – заоправдывалась и сразу же замолчала, оборвала сама себя. Глянула зло и быстро, словно выстрелила.
И так же зло объяснила, не отводя взгляда в сторону, уставившись мне прямо в глаза:
– Они же меня узнали… Ты понимаешь? Меня! Узнали! Наверное, когда‑то к Митричу приезжали, пользовались! Как только подъехали, так кто‑то из них и обрадовался. Заорал сразу же, мол, Лидка нам шлюх привезла! Так что во всём только я виновата!
И после короткой, едва уловимой паузы тихо спросила. С надеждой и еле различимой мольбой в голосе:
– Скажи… Она выживет?
– А куда она денется? Повезло ей, вовремя я вас нашёл. Ну и тебе тоже повезло, судя по всему. Сейчас ещё немного Александру подлечу, и всё хорошо будет. Но полежать ей какое‑то время придётся. Разбинтовывай её.
– Зачем?
– Как зачем? Лечить буду. Наложением рук на грудь.
– Зачем на грудь? Почему на грудь? – опешила Лида. Глянула искоса на меня, нахмурилась и разозлилась. – Смеёшься? Нашёл время!
– Лида, у неё две пули в груди, – пояснил терпеливо. – Мне что, ноги ей лечить? Или голову? Снимай бинты, кому говорю!
Каюсь, усмехнулся, но не смеялся. Хотел градус эмоционального накала понизить. Очень уж Лидия переживала. Как бы сама себя не сгрызла. Потому и пошутил. Но бинты‑то и впрямь снимать нужно. Мне необходимо своими глазами раны видеть, чтобы правильно силу направлять.
Пока разговаривали, остальные к нам внимательно прислушивались. И явно обрадовались, когда мой оптимистичный прогноз услышали. Да лучше бы делом занялись, воды так до сих пор и нет!
– Смотрите, кот! – вскрикнула коренастая Лена.
И пока все на Чёрного отвлеклись, я Лиду попытался успокоить:
– Не вини себя, ты всё правильно сделала! Или так, или вы все бы там легли. В смысле, постреляли бы вас! Потом…
– Да знаю я, – отмахнулась. – Но если бы мы не уехали, если бы тебя дождались, то всего этого не произошло бы.
Правильно не согласилась со мной. И хорошо, что поняла всё. Немного поздно, но это я постараюсь сейчас исправить. Физические повреждения уберу, а моральные… С моральными пусть сами разбираются…
А Лида сняла последние витки бинта, подняла голову и резко выдохнула, как бы подводя черту всему разговору:
– Моя вина, плохой из меня командир!
– Никто из нас не идеален, – пожал плечами.
Утешать её не собираюсь, да и утешитель из меня тот ещё. Сказал, что думал, а дальше пусть сама со своими проблемами справляется. Наклонился к Александре, провёл рукой по груди, продиагностировал. Подействовало заклинание исцеления, внутренние органы уже в нормальном состоянии, но ещё поработать придётся. Поторопился я со своей первой помощью, нужно было сначала пули извлечь из тела!
Положил обе ладони на белую мраморную грудь, закрыл глаза. Холодно…
***
Лида, затаив дыхание, смотрела на происходящее чудо. Прямо на её глазах открылись уже совсем было затянувшиеся раны, и из них наружу медленно вылезли пули, потом потекла густая вязкая кровь, какие‑то ошмётки, сгустки.
А парень так и продолжал сидеть с закрытыми глазами, не обращая никакого внимания на то, что вся эта кровь у него по пальцам течёт. А ведь она так до сих пор и не знает, как его зовут. Сам он не представился, а они сначала просто постеснялись спрашивать. А потом уже и не понадобилось. Просто «командир» и всё…
Женщина задёргалась, протянула руку, намереваясь остановить парня, но… Быстро отдёрнула её. Как только раны очистились, так сразу же и затянулись. Ещё через несколько биений сердца на груди не осталось даже шрамов…
И Саша громко вздохнула, всхлипнула, закашлялась, выплёвывая окровавленную слюну, выгнулась в спине и упала боком на подстилку. И открыла глаза…
Протянула руку, коснулась пальцами щеки командира, погладила, улыбнулась светлой улыбкой:
– Ты?! Почему так долго тебя не было?!
Перевела счастливый взгляд на Лиду… Нахмурилась. Отдёрнула руку, свернулась, сжалась в комочек, подтянув ноги к груди и молча заплакала. Вспомнила всё…
И заснула…
***
Вот я встрял! Не было печали! Накрыл женщину сонным пологом, пусть поспит. Так оно лучше будет. Мне‑то уж точно… Переглянулись с Лидой. Та ничего не сказала, только плечами пожала.
– Посидишь с ней?
– Конечно. Только сначала одежду новую для неё подберу. Старую‑то только на выброс. Она сколько так проспит?
– Не знаю, – а я и правда не знаю. Просто усыпил Александру поскорее, чтобы чужого горя не видеть. Сколько уже насмотрелся и ещё насмотрюсь вдоволь. Эх, стереть бы у неё все последние воспоминания, да увы, не сумею.
– Постой, – задержал уходящую женщину. – Если всё у нас с вами остаётся в силе…
– А оно остаётся? – перебила Лида.
– Ты сначала дослушай! Если всё остаётся в силе, то сегодня ночуем здесь. Распорядись, чтобы ужин приготовили. Я после такого лечения голоден как волк!
– Распоряжусь, – кивнула женщина.
И замолчала в ожидании следующих распоряжений. И никаких дополнительный вопросов не задаёт! Это просто праздник какой‑то!
– А я за своей техникой пойду. Пригоню её сюда.
– За грузовиком? Мы дальше на грузовике поедем? – оживилась Лида. И тут же погрустнела. – А лошадок куда? Они же одни пропадут.
– С чего бы они пропадут? Распряжёте и отпустите. Дорогу к людям быстро найдут. А не найдут, так всё рано не пропадут. Тепло, травы навалом, с голода не помрут. И не зима, волков нет.
– Волки есть! – возразила мне. – Мы уже видели нескольких.
– Ну, не знаю тогда. На дорогу их выведете и там отпустите.
– Хорошо, – покладисто согласилась Лида. Как‑то слишком покладисто. Я даже насторожился от такой покладистости.
– Всё, командуй тут, а я ушёл.
Поднялся на ноги и головой в тёплое воткнулся! И тут же на меня водой сверху плеснуло. Прямо за шиворот!
– Ой! – отскочила в сторону Лена‑вторая.
Та, которая тоненькая и хрупкая. Подкралась, а я и не заметил.
– А я вам водички принесла, – и смотрит вопросительно так. Бутыль пластиковую мне протягивает. – И бинты ещё.
– Водички? Это хорошо, что принесла, – встряхнулся, чтобы вода поскорее по спине стекла. – Тогда что стоишь? Поливай понемногу!
Отмыл руки от засохшей крови, поблагодарил девушку… Или женщину, не разберёшь теперь, после моих воздействий, какой там у каждой из них возраст. Выглядят они теперь просто отлично!
