– Положено ей… Знаю, что тебе там положено!
– Так, всё! Хватит! Последний раз говорю. Успокойся! Ещё не хватало всех в округе разбудить.
– Зря ты на Лиду наговариваешь, – заступилась за заместителя третья. И потянулась к собранной куче валежника, развернулась ко мне лицом.
Ага, теперь я её узнал. Лена это, которая крепкая такая и коренастая.
– Да что вы ко мне прицепились! – отмахнулась от них Александра. – Надоели со своей заботой! Отстаньте!
И замолчала. И Лида тоже замерла. Стою, даже не дышу. И уйти теперь не получится, Лена сразу увидит движение. Да и остальные немного развернулись, наблюдают, как Лена дровишки в костерок подкидывает. Ну и я тоже вынужденно за этим процессом наблюдаю…
– Хватит, больше не надо, – остановила разошедшуюся костровую Лида. – А то до утра гореть будет.
– Ну и пусть горит, – отмахнулась та, но подбрасывать валежник прекратила. – Зато утром не придётся огонь разводить.
Зашевелились, заговорили, отвернулись, можно и мне наконец‑то вздохнуть. Ну и от навалившихся на меня кровососов отмахнуться. Отогнал эту пищащую нечисть и сразу же щит поставил. Теперь пищите на здоровье, всё равно не достанете. Почесал искусанную шею, медленно отступил назад. И снова замер. Как‑то слишком шумно у меня получилось шагнуть назад, зацепился ногой за что‑то, женщины даже на шум обернулись.
– Вы, бабы, зря на меня накинулись, – тихо произнесла Александра, отворачиваясь к огню и отмахиваясь ладошкой от комарья.
Очень тихо, буквально на грани слышимости. Я даже вперёд наклонился, чтобы ни слова не пропустить. Неудобно получилось, но раз уйти не получается…
– Я же всё понимаю, – продолжила та. – И про разницу в возрасте тоже всё верно, и про наш печальный опыт, будь он неладен, и что б все они в аду сгорели, тоже понимаю. Ещё и этот, последний, случай… Просто…
Александра замолчала. В огонь уставилась, замерла. И всё вокруг затихло, словно на паузу встало. Тишина на поляне. Рыба в озере перестала плескаться, на комаров внимания уже не обращаю.
Тут кто‑то из спящих под навесом женщин всхрапнул, разрушив разом эту хрупкую тишину. И продолжил размеренно похрапывать дальше. Александра очнулась, вскинула голову:
– Хочется, чтобы ничего этого не было… Понимаете? Не было! Чтобы всё было как раньше. Без войны, без этих… Забыть бы всё, как страшный сон, а не получается! А тут он, с колдовством своим… У меня после одного только взгляда на него душа перестаёт кровоточить. Ну а после колдовства так вообще… Словно в прежние времена возвращаюсь. У вас разве не так? Бабы между собой тихонько о том же самом говорят…
– И у нас так, – Лида пересела под бочок Александре, обняла её за плечи, прижала к себе. С другого боку точно так же подсела Лена. – Ничего, скоро доберёмся до наших, там всё забудется.
– Ничего там не забудется. Везде будет одно и то же… Только рядом с ним всё иначе, разве вы не понимаете?
– Это мы ещё посмотрим…
– Ну‑ну…
И женщины замолчали. А я тихонько убрался назад. Похоже, разговор закончился. А если и не закончился, то дальше подслушивать нет никакого смысла, всё уже понятно.
Занырнул в бронетранспортёр, устроился на своём ложе, постарался уснуть. Ничего нового я не услышал… Буду ли что‑то менять в своём отношении к кому‑то из них, не хочу говорить к кому? Нет. И не по тем причинам, что они тут озвучивали, а по совершенно другим. Много их вокруг меня, вот почему. Стоит только обратить внимание на одну из них, оказать ей хоть какую‑то толику внимания, и всё! Кабздец спокойной жизни! Тут же возникнут ссоры и раздоры. Нет, пусть уж лучше всё остаётся по‑прежнему. Да и не до этого мне пока, других забот хватает. Тут за день так накувыркаешься, что не до баб вообще…
Интересная ситуация складывается… Я‑то грешным делом думал, что после всего с ними произошедшего они мужиков стороной обходить будут, а тут оно вона как… Похоже, моё исцеление не только физическую оболочку восстанавливает, но и психику в порядок приводит? Может быть…
Ладно, не знаю, о чём они там договорятся, но я своего отношения к ним менять не собираюсь. Мне проблемы в походе не нужны. Да и вообще, добраться бы до своих поскорее и сбросить с шеи этот добровольный хомут. И забыть… Забыть, м‑да.
Поёрзал на лежаке, как‑то жёстко вдруг стало. И озеро припомнилось, то, возле базы отдыха. И обнажённые женские тела на песчаном берегу…
Тьфу ты! Спать! Только спать! Устал я, устал. Завтра очередной тяжёлый день, который вновь высосет из меня все силы. И уж точно будет не до воспоминаний. И не до размышлений этих глупых.
Повернулся набок и заставил себя заснуть. Правда, перед тем, как отключиться, всколыхнулось что‑то в груди, всколыхнулось. Доброе и хорошее. Выходит, и я кому‑то нужен… Это хорошо… С этой мыслью я и заснул.
***
Локне повезло больше, почти вся она осталась нетронутой. Кое‑где печально чернели давними обгоревшими останками дома частного сектора, и, судя по редко где уцелевшим стёклам в окнах, тут очень хорошо постарались мародёры. Разбросанное и втоптанное в землю барахлишко, останки поломанной мебели тоже отлично укладывались в эту схему. А вот жителей в посёлке почти не было. И уже привычной заставы, что интересно, тоже. Куда все отсюда подевались? И где противник? Зато топлива тут было вдосталь.
Дальше пошли и вовсе безлюдные территории и до озера Чаяцы ни одной живой души навстречу не попалось. Ехали больше наугад, осторожно, день за днём, надеясь только на показания сканера. Стараясь максимально экономить горючку и не особо притапливая педаль газа. Изредка на сканере вспыхивали редкие засветки, но находились они в стороне от дороги, где‑то в глухой чащобе и переться туда ради одного разговора не было никакого смысла. Да и не факт, что те, кто там прятался, могли бы сказать нечто вразумительное о дальнейшей дороге и о сложившейся где‑то там впереди общей обстановке. Да и вряд ли вообще стали бы с нами разговаривать…
Озёрный край на подъезде к Осташкову показался настолько светлым после всех пройденных дремучих лесов и оставленных позади многочисленных болот, что мы решили здесь остановиться, отдохнуть и привести в порядок себя и одежду. Стирка была всем нам жизненно необходима. В бронетранспортёре от запахов немытых тел нормально дышать было невозможно, этот запах даже вонь соляры не могла перебить.
Именно поэтому нам не хватило терпения тянуть до Селигера – тормознули в первой же деревне. Попробовал бы я мимо воды проехать, так меня женщины на клочки бы порвали!
Опять же, судя по показаниям сканера, народу тут уже хватало, так что было кого расспросить. Было‑то было, но и пустого жилья вокруг тоже немало.
Правда, звук мотора, да ещё и с западной стороны, заставил всех местных жителей убраться куда подальше. На сканере чётко было видно, как отметки всё дальше и дальше удаляются от домов в сторону леса. Испугались нежданных гостей и решили попрятаться. Ну а что я хотел? Время такое. И места́…
Свернули с основной дороги в сторону, проехали по густо заросшей огромными сиреневыми кустами безлюдной улице и остановились в самом конце деревушки.
Выбрались наружу под злобный лай соседских собак, прошлись вдоль улочки. За заборы, само собой, заглянули. Живут кое‑где люди. Огороды, грядки… Даже теплицы имеются.
И озеро рядом, рукой до него подать. Эх, песчаный пляж, что может быть лучше? Пусть не видно солнца, но зато нет и опостылевшего нудного дождя. И ветер почти стих.
Неподалёку от берега нашли явно заброшенный дом. Ставни были мало того, что плотно закрыты, но вдобавок ещё и досками заколочены.
Закрытая на внутренний замок дверь не выдержала моего напора и быстро сдалась. Все ставни открывать не стали, обошлись одним окном в самой большой комнате. Не хотел я возиться с отдиранием досок. Не собираемся мы здесь жить! Переночуем и дальше поедем.
С местными вот только переговорим. Сканер сканером, но ехать в неизвестность очень тяжело. Выматывает сильно такое незнание.
