– Да завалят нас, – сказал Рал. – Не пробьемся мы наружу. Их там может и сотня быть, и две.
– Если так думать, то проще уж здесь остаться. Или вон, клетка, давай ее откроем, цербер тебя небольно сожрёт.
– Очень смешно, – проговорил он в ответ, хотя было прекрасно видно, что ему совсем не весело.
– Будем работать вместе – больше шансов выбраться, понимаете, парни? Сделаем это все. Убьем всех. Ну а если нас в переботку отправят… Нам не насрать?
– В смысле? – не понял Рал.
– Да в прямом, – ответил я. – Уж поверь мне, как человеку, который один раз уже умер. Все кончится. Нам будет насрать ровно с того момента, как нас убьют. Не так что ли?
Я посмотрел на них, и увидел, как вместо сомнений на их лицах появляется решимость. Собственно говоря, они все уже один раз умерли, как оказались в аду. Но об этом, похоже, не задумывались, цеплялись за свои «не жизни». А если так…
– Яйца в кулак, пацаны, – сказал я. – Яйца в кулак. Пойдем и поубиваем их всех к чертовой матери. Пошли.
Однако сперва меня заинтересовала одна вещь. Я подошёл к четвертой клетке, единственной, где ещё был цербер. По‑видимому, те трое, которых на нас спустили, и были отсюда. Интересно, как они их добывают?
Впрочем, и так понятно. Ловят на нижних уровнях, тащат сюда. Бьют током и морят голодом до тех пор, пока они не сломаются. Одевают в броню и после этого спускают на своих врагов. А уж что такое цербер, я знал прекрасно. Уже не одного убил.
Но посмотреть на него в относительной безопасности, да ещё и с такого близкого расстояния было интересно. А что будет, если выпустить его? Неужели он не попытается расквитаться с обидчиками? Хотя, скорее всего, первыми он нас сожрёт. Просто потому что мы ближе, а уже потом устроит резню.
Придумать бы, как его использовать, вот это было бы круто.
Пёс вытянул вперёд все три головы, левая щёлкнула пастью, а остальные зарычали. Это он так настороженность проявляет и агрессию.
У меня собаки никогда не было, хотя я мечтал. Но синтетическая, электронная – это дорого, пусть и долговечно. Да и не настоящие они, подчиняются скриптам, зашитым в их электронные мозги. А настоящая… Такие вообще целое состояние стоят. А уж траты на корм, на ветеринаров. Об этом и говорить нечего.
С кошками, кстати, проще. Кошку можно просто на улице приручить. Они часто идут к тому, кто их прикормит. Правда и там надо их на учёт ставить, да и не так часто они встречаются.
Короче, не случилось у меня животного в детстве, да и потом такая же ситуация была. А когда мог себе позволить уже… Тогда не мог позволить себе привязанность к беззащитному по сути существу.
Что там в аду главное? Сила воли. Ну и как, смогу я эту тварь сломать?
Я посмотрел церберу в глаза центральной головы и отчетливо представил, как выдавливаю ему глаза. Как пальцы продавливают веки под глазными яблоками, как проникают внутрь. Как его буркала лопаются, и как я чувствую кончиками мягкий и маленький собачий мозг. Как он начинает скулить, биться, а потом умирает.
Огромный пес, похоже, почувствовал это. Он вдруг заскулил и присел на задницу, попытался отползти как можно дальше от дверей клетки. Забился в угол, и смотрел на меня уже не агрессивно, а затравленно. Скалиться перестал. В аду многие мысли умеют читать, так что на этом играть можно.
А псам ведь тут тоже не очень‑то и сладко приходится, это твари бьют их током, чтобы вызвать агрессию, а потом спускают на своих врагов. Действительно приручать, ухаживать за ними, похоже, никто особо и не пытался. Ну ладно, задираться не больше не будешь.
–Ты как это сделал? – спросил у меня Курц.
Наемники подошли ко мне, столпились за моей спиной. Похоже, пса они побаивались, ну да, видели же, что они могут. И клетка, пусть и из очень толстых прутьев, по‑видимому не казалась им надёжной защитой.
– Секрет фирмы, – ответил я.
Не объяснять же и, что я на самом деле провернул. Это магией какой‑то покажется, если со стороны смотреть.
Посмотрел на одного из тюремщиков и увидел у него на поясе связку ключей. Их было четыре штуки на широком кольце, такие обычно рисовали в мультиках у хранителей замков или сундуков с сокровищами. Впрочем, местная реальность была такова, почему‑то ключи были не электронными, а механическими.
Я наклонился над убитым, подобрал ключи и вернулся к двери.
– Ты что делаешь? – спросил второй из наемников. – Это ведь злющая тварь, она нас всех разорвет. Сам же только что двоих таких убил.
– Не беспокойся, – ответил я. – Я знаю, что делаю.
На самом деле это снова было неправдой. Но у меня имелось отчетливое ощущение, что‑то, что я собираюсь провернуть, правильно. И что у меня все получится.
Наверное, в этот момент я действительно понял законы ада. Тебе даже не нужно особо поглощать души, все, что тебе реально необходимо – это верить в свои силы. И тогда все будет получаться. Сила воли – это то, что решает в аду все вопросы. И именно благодаря ней я все еще жив.
А мы, очевидно, где‑то в логове секты, вряд ли в самом главном, но их должно быть очень много. И врагов тут тоже будет достаточно. Трехголовый бронированный пес однозначно мог бы нам помочь вырваться. Это хороший вариант.
Я вставил ключ в замок, провернул, открывая клетку, клетку, сделал несколько шагов к собаке, подходя ближе, но она отодвинулась дальше, забилась в угол. Однако это меня не остановило, я подошёл ещё ближе.
– Не бойся, – поговорил я. – Не стану я тебе ничего делать. Я же не эти уроды. Давай поглажу.
Левая голова пса наклонилась ко мне, пластины брони разошлись в стороны. Ну да, похоже, она ей управлять как‑то может. Какие‑то зачатки разума у них есть, как ни крути.
Подняв руку, я принялся гладить собаку по голове, потрепал по уху, от чего она дернула им. Видимо, не понравилось. Тогда я продолжил просто водить ладонью по жёсткой шерсти. Такой же жёсткой, кстати говоря, как и моя борода. И снова странно.
– Нормальный же пёс, – проговорил я. – И чего скалился? Чего я тебе плохого сделал? Ты меня не трогай, и я тебя убивать не стану.
Левая голова зевнула, обдав меня противным запахом. Ее, очевидно, кормили мертвечиной, все это переваривалось в ее желудке, если он, конечно, был один. И сильно воняло. Да и зубы пес не чистил, это уж совсем странно было бы. Ну либо это была одна из частей местного антуража, а я просто, как обычно, пытался все рационализировать.
– Хороший пес, – проговорил я, продолжая гладить его по голове. – Ну что, поможешь нам? Если поможешь, то отпущу. Захочешь – найду способ вернуть тебя на нижние планы. А если не захочешь, то просто будешь тут гулять. Дичи достаточно найдешь, главное не буянить особо, иначе корпораты на тебя охоту откроют.
«Ты сильный. Можно будет остаться с тобой?»
Я даже не сразу понял, что происходит, и почему у меня в голове звучит голос, причем странный какой‑то с надрывом, отрывистый, будто собачий лай. Только через несколько секунд до меня дошло, что это пес со мной говорит. Это же что получается, церберы все‑таки разумны?
А не шиза ли? Может быть я с ума схожу из‑за всего, что со мной в последнее время происходит? Может быть, мне надо к мозгоправу сходить, попить колесики? Интересно, а тут, в аду, вообще есть психиатры? Наверное, мне стоит сходить к такому. С другой стороны, раньше надо было за головой ухаживать, теперь уже поздно, мать ее.
– Можно, – ответил я. – Что‑нибудь придумаем.
Я снова погладил пса по голове, а потом убрал руку и пластины сошлись обратно, закрывая ее броней. Обойдя цербера слева, я схватился за ручку на корпусе, забираясь наверх. Подтянулся, и через несколько секунд оказался наверху. Сидеть тут было неудобно, ничего похожего на ложе не было. Может быть, их отдельно устанавливают? Ладно, удержимся и так, главное не вылететь и шею не сломать.
Ну и как ей управлять? Это же не лошадь, тут седла и стремян не предусмотрено. Хотя, он ведь разумен, значит, сам пойдет. Другое дело, что двинет он туда, куда ему надо. Но наши желания сейчас совпадают, нам нужно к свободе.
