Эту историю записал фараон, который принимал участие в том штурме. Судя по тому, что он очутился на Сиротке, я думаю, что его судьба тоже сложилась не лучшим образом. Наверное, влип в какую-то историю...
Еще в тетрадке были кулинарные рецепты и рисунки. Пыжи почему-то предпочитали рисовать всякие жуткие рожи. Одна страшней другой.
Имелись и призывы к порядку вроде: «Будьте людьми! Справляете нужду за пределами заимки!», «Все припасы складывайте в ящики, крылан не дремлет!», «Не забывайте чистить камелек от золы!»
Но преобладала все-таки разная ерунда и пошлятина.
На заимке я провел несколько дней. Как ни пытался экономить, скоро крупа закончилась, а воды осталось на донышке. Стал охотиться на бегающих по домику крыланов, придумав на них ловушку: перевернул котелок вверх дном, чуть наклонил и упер один его край на ребро овального камушка, а под котелок положил в качестве приманки немного крупы. Когда крылан забирался за приманкой, неустойчивая конструкция падала и котелок накрывал его. Тушки зверьков я потрошил, тщательно опаливал на огне и тушил. И знаете, не такая уж это и гадость. Но вскоре крыланы прочухали мою хитрость и стали обходить ловушку стороной.
К тому же меня донимала скука. Просто невозможная скукотища! В Форте у меня были книги, комиксы про Ставра Звездного и живое общение, а тут...
Но в одну из таких ночей все разом переменилось.
V. В клетке. Выживший продолжает рассказ
Я проснулся от громких голосов и скрипа входной двери. Успев схватить воздушку, которую на всякий случай держал при себе, юркнул под шконку и затаился, хотя мне и пришлось для этого буквально сложиться пополам.
По помещению забегало пятно фонарика. В его свете я сумел разглядеть ноги в черных армейских ботинках.
— Здесь и заночуем, — сказал голос. — Заходи, все чисто!
Вошел еще один человек в таких же ботинках.
— Слышь, Зохан, а тут точно безопасно? — хрипло спросил он.
Стало светло как днем. Похоже, кто-то из этих двоих включил переносной светильник.
— Не парься, я все проверил. Но если у тебя очко играет, сам посмотри. И обязательно загляни под шконку, вдруг там притаился Бука, — расхохотался тот, которого назвали Зоханом, и страшным голосом добавил. — Бу!
— Вечно ты со своими шуточками. Ничего я не боюсь, — ответил хриплый.
— Боишься, Гвидон, боишься. Помнишь, как тебя в школе называли? «Родничок»! А все потому, что ты в первом классе обмочил со страха штаны, когда на тебя физрук наорал.
— Ничего и не со страха, у меня тогда была почечная инфекция, и ты отлично об этом знаешь, — огрызнулся тип по имени Гвидон.
— Ладно, проехали.
Они присели на шконки. На той, под которой прятался я, расположился Гвидон, не замедливший поинтересоваться:
— Ты что, реально думаешь здесь заночевать?
— Очень даже подходящее место. Нет, ты, конечно, если хочешь, можешь спать в грузовике, а как по мне, так уж лучше дрянной шконарь, чем сидушка в кабине. Когда за нами прилетит шаттл, неизвестно, а так хоть отоспимся по-человечески.
— А как же урод? Полковник Годар приказал глаз с него не спускать.
— Не очкуй, он крепко заперт, а ключ у меня в кармане, надежней места нет во всем свете. И вообще, я вколол этой твари такую дозу барбитуры, что он еще не скоро очухается. Может, и тебе укольчик сделать, а то ты какой-то нервный сегодня? — хохотнул Зохан.
— Себе коли эту дрянь! — фыркнул Гвидон.
— Ты же знаешь, я больше по бухлу. И кстати, о птичках, — он направился к ящику и поднял крышку. — Гуляем, дружище!
— Да ты бутылку и в аду отыщешь! Как это у тебя получается?
— Считай, что это моя суперспособность.
Как вы понимаете, эти двое нашли самогонку. Но сначала они решили спрятали плазмаметы в кабину грузовика.
— Чтобы не было, как в прошлый раз, — прокомментировал Зохан.
Гвидон возразил. Мол, как же они без оружия?
На что Зохан заметил:
— Чему быть тому не миновать.
Через полчаса оба уже порядком захмелели. При этом они болтали без умолку, прерываясь только на выпивку и закуску.
— Как, говоришь, называется это место? — спросил Гвидон.
— Сиротка. Раньше здесь добывали динамиеву руду, из нее делают сверхсталь, а потом создали колонию-поселение для пожизненно заключенных. Но после того, как в Системе снова ввели смертную казнь, лавочка схлопнулась, — ответил Зохан.
— М-да... Жутковато здесь.
Они выпили еще.
— А кому вообще понадобился этот урод? — продолжал интересоваться Гвидон.
— Генералу Каюмову.
— А это что еще за хрен с горы?
— Это очень старый хрен, но не с горы, а из Министерства обороны, какой-то зам по чему-то там. Лютый дед, чудо-богатырь. У него орденов и медалей на кителе столько, что можно нарядить елку.
— Но урод-то ему зачем? — не унимался Гвидон.
— Как это зачем? Чтобы жрать! — на полном серьезе ответил Зохан.
— В смысле?
— В смысле, кушать. Со спаржей, чесноком, молодым картофелем и соусом бешамель.
— Опять дуркуешь? Серьезно не можешь ответить, что ли?
— Да не знаю я! Чего ты привязался? Наше дело маленькое — приказ выполнить. А вопросы свои задай лично полковнику Годару, если такой смелый.
Говорили они долго. Смеялись, вспоминали детство, спорили о политике, обсуждали тачки, ругали начальство, сослуживцев, обсуждали детей и жен. Я бы уже давно свалился от такого количества выпивки, но эти все никак не могли дойти до кондиции.
— Знаешь, что моя недавно заявила? Ты, говорит, Гвидоша, давай завязывай с бухлом. Представляешь?
— А ты что? — спросил Зохан.
— А я такой: «Да конечно». Но нет...
— А у меня друг недавно завязал. Два месяца уже не пьет. Занимается всякими нудистскими практиками, — поделился Зохан.
Гвидон аж поперхнулся самогонкой:
— Какими практиками?
— Тьфу, то есть этими... инду... индуиск... индуистскими, вот какими! — все-таки сформулировал Зохан.
— А почему завязал-то?
— Говорит, пить стало не с кем. Народ измельчал. Деградировал. А пить с дегенератами, которые жрут бухло, чтобы сбежать от себя и от жизни, без толку.
— Небось профессор какой-нибудь...
— Еще чего! Простой слесарь.
— И он тебя дегенератом назвал.
— Он не называл.
— Как это не называл?! Погодь! — Гвидон размашисто ударил по столу. — Ты же сам, ну то есть он, как ты говоришь, сказал: «Народ измельчал. Деградировал». Так?
— Так.
— А ты что, не народ?!
— Народ...
Снова выпили.
— А хорошая самогонка, — сказал Гвидон. — Интересно из чего они ее гонят?
— Поверь мне, лучше тебе этого не знать, — заметил Зохан.
— Почему?
— Потому что, из чего только ее не гонят!
— Например?
— Говорю же, из всего! Некоторые в самогонку керосин добавляют или аккумуляторную кислоту.
— Это зачем еще?
— Чтобы с ног валило.
— И ты такое пил?
— Не-а, но видел того, кто пил. Ты его знаешь. Марат Кривомазов.
— Ты о Кривом говоришь?
— О нем!
— Но он же слепой как крот.
— Догадайся теперь почему.
— А ведь я когда-то спортом занимался, — жалобно протянул Гвидон. — Помнишь?
— Угу. Штангу поднимал. А теперь тяжелее стакана ничего не поднимаешь, — заметил Зохан.
— Захочу и снова начну.
— Ну-ну.
— А что? Какие мои годы? Сегодня побухаем, а завтра брошу. Хватит здоровье губить.
— Что мне не верится.
— Вот и моя тоже самое говорит. А мне может мне нужна ее поддержка! Я, может быть, и бросил пить. Но она в меня не верит.
— Бабы, — вздохнул Зохан.
— Угу. Тяжело с ними... Но без них никак...
— Рано ты женился, Гвидон. Ох, рано. Мог бы еще погулять.
— Зачем? Меня все устраивает.
— Ну да. Ну да. Сам же рассказывал, что она тебя бьет.
— Это всего раз был. Я сам накосячил. Пришел в лоскуты, ругаться стал при ребенке. Ну она меня и...
