— Пусть идет на все четыре стороны, — решил я. — Или у кого-то есть другие предложения?
Таковых не последовало.
— Чеши отсюда, — приказал я спецагенту.
Болезный не стал ждать развития событий и, взяв ноги в руки, пустился наутек со всей скоростью, на которую был способен.
IV. Заимка. Рассказ выжившего
Механическую стражу мы расстреляли из бластеров. А перед тем, как забраться в вездеход, я подобрал с земли подсумок одного из подгузов. Внутри оказались плазменные гранаты и одна ионная бомба, в просторечии называемая ионкой. Вот подфартило, так подфартило! Эта круглая малышка, умещающаяся в ладонь, при срабатывании разбрасывала кругом заряженные частицы и выводила из строя всю электронику противника.
Я завел таймер на ионке. Три минуты — думаю, должно хватить. А напоследок мы забросали технику противника плазменными гранатами и под грохот взрывов покинули секретную базу.
Молекулярный таран прекрасно справился с задачей и снес громоздкие ворота. Мы оказались на свободе и взяли курс на Церера-сити.
Передвижение происходило с невиданным комфортом. Никакой тряски, вибраций и посторонних шумов. Внутри тачки было достаточно просторно, что неудивительно для армейского вездехода, предназначавшегося для перевозки большого количества бойцов на дальние расстояния.
За баранкой сидела Профи. Она мигом, без помощи ключей завела мотор и теперь не скрывала своего восхищения от доставшегося ей оборудования:
— Ай да тачка! Просто шик! Первый раз веду такую машину, а ощущение, что уже лет сто за этим рулем!
Фидель был расслаблен и весел, я тоже. Помилка тихо посапывала в чудо-кресле. И только Циклоп сидел как на иголках:
— Как думаете, они послали за нами погоню?
— Ты что, прикалываешься? После нашей диверсии эти олени еще не скоро оправятся, — успокоил его я.
Старьевщик обследовал вездеход и наткнулся на рюкзак с сухим пайком, состоящим из протеиновых батончиков, мятной жвачки и минеральной воды. А еще там было несколько банок энергетика «Мозговой штурм» — вкусного и бодрящего пойла с кофейным вкусом. Когда-то я очень уважал этот напиток.
Мы скорехонько набили желудки и только тогда я в полной мере осознал, насколько рад видеть чудесным образом воскресшего Циклопа.
— Дружище, я до сих пор не верю, что ты живой! — я крепко обнял мутанта, но тут же отпрянул от него. — Чем это от тебя так несет?
— Дерьмом, — ответил он.
— В каком смысле?
— В том самом.
— Вот, умойся, — Фидель протянул полторашку воды и чистое полотенце. — Дойдешь до конца и сразу увидишь душевую кабину. Только душ там не работает.
Одноглазый заметно приободрился.
— А чистых шмоток не найдется? — спросил он, тряхнув рукавом своей замызганной робы.
— Бери мой костюмчик, он мне все равно великоват, — не задумываясь, сказал я.
— А как же ты?
— Предпочитаю пижамы.
Мутант скрылся в душевой кабине, а когда вернулся, я нетерпеливо набросился на него с вопросами о том, как же ему удалось выжить.
— Не тарахти, Проныра. Сейчас все расскажу по порядку.
И Циклоп начал свое повествование.
— Значит, дело было так... Когда меня сцапал симург, я не на шутку перепугался. Ну сами представьте, вас хватает огромный-преогромный птерозавр и тащит куда-то ввысь! Такое и в самом страшном сне не привидится! Я собирался было пульнуть в него из «Герды», но, пока примеривался, мы набрали слишком большую высоту. К тому же мне вдруг похорошело. На душе стало спокойно, на сердце радостно. Моя рука разжалась, и я выронил «Герду». Эх, хорошая была пушка...
— Это все зоотоксин, — не удержался я, от проявления своей осведомленности.
— Чего?
— Яд, который содержится в когтях взрослых птерозавров. С его помощью симург нейтрализует жертву. Эта отрава может вызвать эйфорию, разные галлюцинации, паралич...
Фидель дернул меня за рукав, и я, поняв его бессловесную просьбу, покорно затих.
— А дальше не помню — как отрезало, — продолжал рассказчик. — Очнулся уже на земле. Сознание приходило медленно, в голове гудело и все плыло перед глазами. Я лежал на спине в какой-то луже. Ветер дул со страшной силой, дождь лил, как из ведра. Моя одежда была порвана в лоскуты, а тело превратилось в один сплошной кровоточащий синяк. Будь я человеком, пришлось бы тяжко, может, и не выжил бы. Но мы, мутанты, легко переносим боль и холод.
Встал на ноги, осмотрелся и понял, что нахожусь в неглубоком метеоритном кратере. Там было полно какого-то тряпья, металлолома и прочего хлама. А уж как там воняло! Просто жуть. А посреди всего этого стояло нечто, напоминающее гигантскую чашу, но сооруженную из сучьев, глины и травы. Внутри там что-то копошилось и издавало звуки.
Решил я подойти поближе к этой посудине. Сделал шаг — и под моим ботинком раздался противный хруст. Глянул вниз — а там истлевший от времени человеческий череп. А из чаши тем временем показалась уродливая голова с изогнутым клювом. Птерозавр. Вернее, птерозавриха. А сооружение оказалось гнездом с кладкой яиц. Я когда-то читал учебник по палеонтологии, и там было написано, что древние летающие ящеры, обитавшие на Земле, были заботливыми родителями. Пока самка высиживала яйца, самец защищал ее, когда чувствовал опасность, и приносил ей пищу.
В этот раз пищей был я.
Мне бы сразу дать деру, но мозг мой, теперь понимаю, что из-за этого яда, воспринимал действительность искаженно. И я никак не отреагировал, когда птерозавриха выскочила из гнезда, расправила кожистые крылья и двинулась на меня. Она была почти моего роста, клюв по форме напоминал ботинок. Но стоило этой твари приблизиться на расстояние вытянутой руки, инстинкт самосохранения все-таки проснулся во мне. В меня будто зверь вселился. И я со всей силы врезал кулаком ей в морду. А потом впился зубами ей в шею. И снова давай колошматить по морде. Короче, пинал и молотил ее тушу какое-то время, даже понимая, что она уже сдохла, но остановиться никак не мог. Успокоился только когда вырвал ее поганые крылья.
Весь в крови и грязи, выбрался наверх и понял, что нахожусь в месте гнездования птерозавров. Вокруг было еще несколько таких же метеоритных кратеров, а в них высиживали птенцов самки симургов. Учуяв чужака, мамаши оживились. Но не спешили покидать насиженные места, только громко каркали и хлопали крыльями.
Разумеется, я дал деру. Мне казалось, что, судя по звукам, в погоню отправилась целая стая. Но я не оглядывался. Все бежал и бежал, напрягая до предела мышцы. Но были и другие ощущения, новые, непонятные. Я как будто то увеличивался в размерах, то превращался в крохотного гнома, потом снова вырастал, а затем делился на части, чтобы впоследствии стать опять единым целым. И земля под ногами то исчезала, то появлялась вновь. А в небе возникали новые источники света, с которых на меня глядели какие-то пухлые рожицы, они подмигивали мне и кричали что-то на непонятном языке. Сейчас-то я понимаю, что все это, включая гнавшихся за мной симургов, было одной большой галлюцинацией от этого самого, как его, зоотоксина, но тогда я был уверен, что все это происходит со мной на самом деле.
А в какой-то момент в голове все поплыло, во рту почувствовалась горечь, и я отключился.
Очнувшись, я обнаружил, что лежу, свернувшись калачиком, в какой-то ржавой бочке. Сердце бешено колотилось и очень хотелось пить. Видимо перед тем, как потерять сознание, я инстинктивно забрался сюда, спасаясь от якобы погони. Осторожно выбрался наружу, осмотрелся. Ранее утро, тускло светит Гантеля, справа от меня — исполинский террикон, слева — еще один, прямо передо мной — свалка, позади — тоже свалка. В общем, обычный пейзаж для Сиротки.
А главное, никаких симургов поблизости.
Окружающий мир обрел прежние очертания и все встало на свои места. Но надо было уносить ноги оттуда, и поскорей, не дожидаясь следующего «сюрприза» от судьбы. Я двинулся в направлении Форта. В смысле, в том направлении, где, как мне казалось, он находится.
