— Не двигайся, я хочу пустить стрелу тебе точно в лоб! Борис не справился, а я уж точно не промажу. Засажу так, что все мозги вытекут из твоей новой дыры на затылке.
— Чего ты медлишь? — спросил я.
Она хмыкнула.
— Хочу знать правду! — выкрикнула она, а потом вдруг успокоилась. — Почему Борис на тебя напал? Вы ведь были такой славной парой.
— Убей меня, а потом сама спросишь у него.
— Ты многого не знаешь. Но мне показалось, что ты лично знакома с главарём «труперсов». Это правда? Не лги мне, сука!
— Я не знаю его. Мне показалось, что я знаю.
— Ты врёшь!
От части, она права. Но только отчасти. Всей правды я и сам толком не знаю. Сейчас мне бы очень хотелось, чтобы всё то, что я напридумывал у себя в голове — оказалось весёлой шуткой. И то, что вожак «труперсов»- Дрюня. И то, что он, возможно, такой же глист-солитёр-паразит как и я. Другого объяснения у меня нет. Но это мои догадки. И только. Хочется всё рассказать, поделиться с этой бестией своим бредом. Но нужно ли? Есть в этом толк?
Когда тебе в лицо смотрит наконечник стрелы, мысли текут в твоей голове ровным поток, боясь увильнуть в соседнее русло бурной фантазии.
Моё молчание её раздражало. Она разозлилась не на шутку, тетива напряглась еще сильнее. Убить меня — ей как плюнуть в лицо валяющегося у ног убитого «труперса». Но она не решалась. Что-то её сильно интересовало и, одновременно беспокоило.
— Скажи мне, это правда был Великий Андрей! Не лги мне!
— Я не знаю его! Я девочка из соседней деревушки…
— И что же девочка из соседней деревушки не поделила с «кровокожами»? Откуда у девочки из соседней деревушки маска «кровокожа»? Что сказал тебе Борис? ЧТО⁈
Прохладная вода упорно трясла меня за ноги, словно зазывая меня с собой, туда, вперёд, куда течёт бурный поток. Вперёд к свободе. Даже окружающий меня воздух не был таким свободным. Горячий и густой он был заперт в этом лесу, не в силах слиться с вольным ветром, теребящим верхушки высоченных сосен. Даже рыбёшки, плывущие против течения, были свободнее меня. Вороны, что упорно противились силе ветра и перелетали от одного дерева к другому, могли распахнуть крылья и отдаться потоку, но они боролись.
Почему я не могу бороться?
Моя война еще не окончена.
Я откинулся назад. Оттолкнулся ногами от густого ила и рухнул в объятия бурной реки. Холодная вода окутала моё тело. Быстро подхватила, вырвала мои ботинки из липкой ловушки.
Рыжая среагировала моментально. Свистнула стрела. Прежде чем моя голова скрылась под водой, я увидел растянувшуюся улыбку на усыпанном веснушками лице. А затем острая боль пронзила моё плечо.
Наверно, я закричал. Всё, что я слышал — шелест подводных камней и шуршание песка. Вода хлынула в рот, затекла в ноздри. Лёгкие сжались от жжения. Глотку обожгло. Меня начало вращать. Крутить, словно дворовые мальчишки толкнули меня в спину, и я кубарем покатился вниз с горы.
Бился ли я об подводные камни? Да.
Плечо отдавало дикой болью. Наверно, это и оставляло меня в сознании. Я даже почувствовал, как песок захрустел на зубах. А потом меня выплюнуло наружу.
Я раскрыл широко рот и сделал глубокий вдох. Руки беспомощно хлестали по воде, в попытке зацепиться хоть за что-то. Уверен, что тонущий человек именно так себя и ведёт. Смотрит в небо, из последних сил стараясь удержать голову над водой. Но с каждой секундой сил всё меньше и меньше. Волна накрыла меня с головой, но на дно не потянула. Пощадила.
Меня продолжало уносить в неизвестность. Перед глазами мелькали деревья, высокий берег тянулся бесконечной линией, как отбойник на автостраде. Я снова сделал глубокий вдох. Взгляд устремился в голубое небо, чисто и бесконечное.
— Не уйдёшь!
Вот Сука! Отстань от меня! Пожалуйста! Отстань!
Я опустил глаза. Даже сквозь пелену воды я видел её. Видел, как она бежит вдоль берега. Видел, как она целиться на ходу. Целиться в меня.
Надоедливая сука! Пиявка!
Рыжая баба резко остановилась, навела на меня стрелу. Тетива издала басовитую ноту не хуже струны. Рядом с моим ухом свистнуло, вода глухо булькнула. На лице рыжей давно не было улыбки. Она не робот. Усталость от нашего похода накрыла всех. Тяжелое дыхание теребило её розовые губы. Громко крикнув, она сорвалась с места как овчарка. Бросилась за мной. Держа в левой руке лук, она закинула правую за спину. Выхватила стрелу из колчана, но когда попыталась вложить её в лук, оконфузилась. Стрела выпала и скрылась в высокой траве, оставшись где-то позади. Рыжую это не остановило, каждая секунда на счету, плевать на утерянное. Она кинулась вперёд с новой силой, еще громче заорав на весь лес. Ебанутая баба! Такую ничто не остановит. Только пуля в лоб, и то не факт.
Она вынимает новую стрелу. Замирает у самого края берега. Вскидывает лук — он уже заряжен, стрела смотрит точно на меня.
Мне бы хотелось, чтобы новая волна скрыла меня из виду, накрыла с головой, утянув на самое дно. Сейчас она точно не промажет. Мне бы спрятаться самому, но нет никаких сил. Я не могу…
Могу лишь беспомощно наблюдать. Видеть, как она целится. Как она ехидно давит улыбку. В своей голове она уже победила. Но…
Не тут-то было!
Земля под её ногами обрушилась. Стрела улетела куда-то в небо. Рыжая сорвалась с края берега и покатила к реке, вскидывая над собой клубы песчаной дымки.
Как она злилась! Как она орала! Это была просто песня для моих ушей!
Эта сука докатилась кубарем до самой воды, плюхнувшись лицом в чёрный ил. Вода вокруг её лица запузырилась, тело исказилось, словно залитое кипятком. Я даже представить не могу, сколько бешенства сейчас в её организме. Сколько адреналина струится по её жилам. На что она способна в таком состоянии?
Осси быстро вонзает руки в воду, сгруппировывается и ловко вскакивает на ноги. Вода ручьями стекает по её груди, рукам, крохотными каплями срывается с кончиков пальцев и плюхается обратно в реку. Красивое личико исказилось до неузнаваемости гневом и обидой. С рёвом она сдирает со щеки кусок прилипшего ила.
Я почти попал в её сети. Одно точное движение — и я труп. Но, быть может, мне осталось пару шагов до состояния — холодный труп на дне реки?
Лук валялся на берегу рядом с ногой Осси, но колчан был пуст — стрелы выпали и разлетелись во все стороны. Пока она пыталась взобраться обратно на высокий берег, я уже уплыл довольно далеко. Её фигура, размахивающая от гнева руками, быстро превращалось в маленькую точку.
Слабость обрушилась на меня в стократном размере. Я больше не размахивал руками. Так, вяло их вынимал из воды, в надежде хоть что-то нащупать ладонью. Я знаю это чувство — чувство безопасности. В этот самый момент твоя батарейка окончательно подыхает. Последние резервы, поддерживающиеся в тебе за счёт адреналина, сходят на нет. Я уже готов был отключиться, как мои пальцы вдруг что-то нащупали. Я ухватился. Сжал ладонь. Это была влажна ветка. То дерево, что ранее пронеслось мимо меня, я догнал его.
Когда дерево в очередной раз своими ветками коснулось берега, мы притормозили. Я сумел подтянуться поближе к стволу и обхватить его руками. Вроде, закрепился. Можно рискнуть, попробовать доплыть до берега. Рискнуть…
Веки налились свинцом.
Я содрогнулся от сковавшего меня холода. И батарейка окончательно сдохла. Инга отключилась.
А я продолжал прибывать в сознании. В полном одиночестве, здесь, в еще горячих кишках среди рыхлых фекалий, в которых я себя чувствовал как ребёнок в магазине сладостей. Остался в полном одиночестве. И в абсолютной неизвестности.
Я долго и упорно пробовал наладить связь с телом, изгалялся как только мог. Какую только дичь себе не фантазировал, но итог один — Инга молчала. Её сознание было живо, я это ощущал, но оно упорно молчало, спрятавшись от меня за глухой дверью.
В редкие моменты, когда молофья выходила из меня густым маслом, женское сознание разрешало мне к нему прикоснуться, но не более. И в эти секунды я мог открыть глаза. Увидеть тьму над головой, услышать шуршание реки, а потом снова полная тишина в эфире.
