— Может, ему еще шрамов нарисовать, Тануки-сан?
— Нет, тогда он будет похож на неудачника. Парню всего шестнадцать.
— Может, тогда мы поставим Годаэмона-доно подальше?
— Не выйдет, Хигу знает каждая собака в этом городе… надеть на него черную майку? Плохая идея… плохая…
— Если Кирью-сан поупражняется, чтобы мышцы стали еще рельефнее, а потом сделает злое выражение лица, покажет зубы…
— У него прозвище «Мышонок»! — насмешливый голос Годаэмона, — Если так сделает, то начнут называть Крысюком!
— Может тогда… его побрызгать красным? Вроде кровью?
— Зачем…? Хотя…
— Хватит! — не выдержал я, — Вам нужно всего лишь придать мне более впечатляющий вид? Дайте пару минут.
Быстро отойдя в пустой угол, я присел там в позу лотоса, делая вид, что сосредотачиваюсь. На самом деле это было совершенно не нужно, трюк, который я изобрел совсем недавно, был из разряда «бесплатных». Изобрел… мда. Как будто было что изобретать. Любая система, производящая генерацию, делает это не со стопроцентным КПД. Есть утечки. Тот же человек потеет, испражняется, постоянно генерирует тепло, испаряет влагу с поверхности своей кожи, роняет её отмершие частички и волосы. Безотходного производства не бывает. Это справедливо и по отношению к душе, к её источнику.
Ки производится постоянно, с момента инициации, даже когда «надевший черное» спокойно спит. Чтобы вывести его на рабочую мощность, достаточную, чтобы нелепо пыхнуть в лицо противнику вспышкой света, человеку приходится потрудиться, раскочегарить внутреннюю печку… но «горит» она постоянно, с годами увеличивая этот пассивный напор, питающий тело адепта. В ином случае, ни Хигу Годаэмон, ни мой дед, ни кто-либо другой, не смогли бы поддерживать такой объём и такую крепость мышц. Они буквально варятся в собственном соку. Ки делает нас крепче двадцать четыре часа в сутки, но очень медленно. И с не стопроцентным КПД.
Если взять простейшую конфигурацию, похожую на настоящее заклинание также, как заточенная палка напоминает меч, то можно визуализировать эту постоянную ничтожную «утечку», одновременно и утилизируя энергию. В итоге это похоже на ярко-алую прозрачную дымку, срывающуюся со всей поверхности моей кожи. В обычном состоянии её было бы крайне сложно уловить невооруженным взглядом, но я уже давно практикую постоянную работу источника, куда более интенсивную, чем у всех остальных «надевших черное». Этот подход обладает рядом своих минусов, но сейчас…
Со стороны это выглядело, как будто меня охватывает алое пламя. Относительно заметное, не закрывающее тело, не ослепляющее противника, но с отчетливо видимыми языками, срывающимися в разные стороны. Наиболее интенсивно светились места «легального» выхода эфира из тела: ладони, ступни, глаза, ноздри, и… еще некоторые отверстия, спрятанные под штанами. Красочная иллюминация, не более. Ей я собирался дурить будущих противников, если это понадобится.
— Воу… — люди были поражены до пупырышек. Все, кроме Годаэмона, в глазах которого сначала промелькнул проблеск гнева, но тот быстро утих. Чемпион подошёл ко мне почти вплотную, а затем, прикрыв глаза, замер.
— Ты что, парень… — недоуменно пробормотал он спустя минуту, — Так преобразовал духовное давление? Ха, остроумно, но… зачем?
— Не знаю я ничего о давлении, — пробормотал я, продолжая красиво пылать огнем, но при этом сунув руки в карманы, ради безобидного вида, — Это как-то само собой вышло. Да и энергии не тратит.
— Энергии… молодежь! — с обвинительно-веселыми нотками в голосе фыркнул чемпион, отходя, — Эй, Тануки-сан! Как тебе? Подойдет?
— Кирью-сан… — Тануки Ойя приложил руки к груди и посмотрел на меня восхищенным взглядом, — Я хочу от тебя детей!!
Зал грохнул от хохота, который я вовсе не думал поддерживать. Забавный человечек, столь обаятельный и суетливый, заражающий энтузиазмом окружающих и вызывающих улыбки на лицах девчонок, имел за спиной долгую извилистую дорогу, усеянную трупами «надевших черное». Он был королем кровавого спорта. Я его за это не осуждал, люди любят кровь, а он — вовсе не тот, кто насильно гонит жертв на песок. Тем не менее, за своими детьми, когда они у меня появятся, следить придётся очень пристально.
Теперь занялись Годаэмоном, который показался Ойе и Мичико уступающим моему «пламенеющему» образу. Великан, ухмыльнувшись, гаркнул, привлекая внимание всех присутствующих, предупредил, что сейчас будет немножко непривычно, а затем, сев, как и я ранее, в позу полулотоса, явно быстро и легко добрался со своего источника. Только вот приоткрыть его чемпион не мог, сразу раззявив на полную катушку…
///
Рио вздохнул, недовольно морщась, а затем, отодвинув застывшую столбом сестру, пялящуюся на собственного дядю как на второе пришествие, принялся обсуждать детали будущих сцен с входящим в раж Тануки Ойей, временами покрикивая на работников студии, которым тоже нехило доставалось от раздухарившегося «надевшего черное».
Хигу Годаэмон теперь давил своим присутствием так, что отвести от него взгляд было сложно даже самому Рио. Притупленные инстинкты блондина вовсю кричали об опасности, хотя её и не было совершенно. Что касалось Мичико, то сестра кисла, к такому её жизнь не готовила… как и к фокусам Акиры.
«Дурак!», — весело подумал наследник Коджима, глядя на пылающего алым пламенем друга, — «Ты б на баб взглянул! Они уже готовы в очередь выстроиться, чтобы у тебя отсосать! Показушник!»
И действительно, чуть позже, когда оба бойца начали вставать в стойки, подчиняясь руководящим воплям Тануки, девки чуть не подрались, а уж когда пришла пора виснуть и прислоняться к моделям, там натуральная течка началась. Рожи у девчонок были ничуть не хуже, чем тогда у Маны в аквапарке! Эх, как бы не пришлось этому дураку теперь из общаги убегать, его же там трусами закидают…
К мыслям уверенно работающего Рио примешивалась толика грусти. Акира умеет удивлять, это Рио спокойно признавал, но… как жаль, что лишь в определенном спектре! Вывести этого кремня на эмоции было делом совершенно бесперспективным, а ведь могло получиться такое… Представьте себе, высокий молодой парень, пребывающий в страшной ярости, в такой, что аж горит! К нему подбегает молоденькая юная девочка, немножко испуганная, но очевидно очень сильно за него волнующаяся, она протягивает ему апельсиновый сок «Sangaria», и он, выпив баночку, быстро потухает!
Золотое же дно! Сокровище! Только вот, Акира и эмоции? Хе… Может, он сможет научить этому пламенному фокусу деда? Говорят, тот любит позлиться, у него это очень хорошо получается. А дед, пьющий апельсиновый сок — это куда круче, чем молодой подросток!
Не, не согласится. Уже после сегодняшнего к Кирью придётся подмазываться. Это кого попроще можно надурить, а этот горящий красным пламенем фрукт, сейчас отрывающий от себя девку, на отмазки не купится. Он уже понял, что тут затевается нечто масштабное, где ему отвели одну из главных ролей, поэтому устроит Рио веселую жизнь. Хотя тот, по сути, и хотел всего лишь помочь сестричке найти свое место в жизни. Но тут как вылезли Тануки и дядя…
Оба чересчур хитровывернутые, вон как стараются. От Хигу Годаэмона (Коджима Рюта для немногих знающих) вовсю прёт этой чудью, от неё вон, попавшие к нему в лапы девки, которых он то сажает себе на плечо, то подымает, удерживая жопы в ладони, чуть ли не под самый потолок, трясутся и ёжатся. Горящий же Акира на фоне этой порнографии смотрится китайским императором, потому что стоит прямо, морда у него заносчивая донельзя, а бабы ползают и бегают вокруг как течные мартышки. Паноптикум. Где там Мичико? Хлебает сок, который ей Хайсо принес. Его, Рио, сок!
Эх…
Рио принялся за работу. Построить залипающих осветителей, нарычать на подчиненных девчонок, у которых начало натурально отшибать башку то ли от Акиры, то ли от Годаэмона, одёрнуть плывущую Мичико, которой чересчур долбило по мозгам, а заодно и Хайсо, начавшего ревновать… на пустом месте. Скорее всего, этому шиноби тоже неслабо достается, как и прочим людям, но там-то взрослые.
