А следом швырнула в сородича наспех сформированный Огненный шар.
Эльф лишь едва заметно шевельнул пальцем, и заклинание отскочило в сторону, врезавшись в колонну. На той осталось небольшое пятно копоти.
Ушастый надменно изогнул бровь, будто бы спрашивая: «А ты ничего не перепутала, деточка?».
Тогда Инделлан зарычала раненным зверем и нашла меня взглядом, в котором я отчетливо увидел свою смерть. Я попытался дернуться, но сил хватило только чтобы не опустить голову перед лицом врага. Последняя гордость проигравшего.
Эльфийка стала медленно, с наслаждением формировать длинный черный шип. И по ее глазам я понял, что быстрая смерть мне не светит.
Но в ее планы вновь вмешался убийца Александэла.
— Ты, похоже, забыла приказ Ставленника. — разглядывая ногти, бросил он. — Все мужчины, не достигшие первой ступени, отправляются на рудники. Хочешь отчитываться перед Князем за срыв поставки этерния?
Но ведь я достиг… Хотя, если это случилось только что, и они могли не заметить. К тому же, кто ожидает подобного от семилетки? Значит, меня не убьют. По крайней мере пока что.
Вот только то, что произошло в следующую секунду, заставило меня пожалеть о предыдущей мысли. Лучше бы они прикончили меня.
Скрипнув зубами, Инделлан опустила руку с шипом, уже достигшим длинны шпаги. А затем резко дернула ею, отправив заклинание в полет. Черным росчерком сверкнула безжалостная магия и, ничто не могло помешать ей пробить насквозь тела моих родителей, навсегда соединив их узами смерти.
Я буквально видел, как чары, не встретив сопротивления, пригвождают маму и папу к полу, но в последнюю секунду шип сменил направление и угодил все в ту же многострадальную колонну.
— Tan…maen ap ph…tertan⁈ — неразборчиво прорычала ушастая, брызжа кровью из разрезанной щеки.
— Пока ты тут развлекалась, одна птичка напела мне кое-что интересное. — ничуть не смутившись, ответил эльф. — Этих двоих челов не убивать. Они нам еще пригодятся.
Если бы можно было умерщвлять взглядом, Инделлан без сомнений тут же прикончила бы собеседника. Раз тридцать. И непременно разными способами. Но, не имея возможности выместить на нем свою злобу, она сформировала новые чары, отдаленно напоминавшие те, которыми пытался спеленать меня Уман.
Колдовская сеть.
Вот только едва она плотно окутала моих родителей, как из магических нитей во все стороны вылезли шипы, пробившие пленникам кожу.
Мама отчаянно всхлипнула и потеряла сознание, упав головой на грудь отца.
Я не доставил ублюдской нелюди удовольствия своим криком. Ни единого стона не вырвалось из моих сжатых в белую полосу губ. Но в тот миг я дал себе клятву непременно спасти свою семью.
Любой ценой!
Глава 20
Дальний Крутолуг пал. Окончательно и бесповоротно. Слишком уж серьезные силы пришли, чтобы уничтожить мой маленький уютный мирок. Грубо растоптать его, словно росток сорняка, залить кровью, засыпать телами отважных защитников и невинных жертв…
Мама…
Папа…
Малыш Фил…
Сестренка Энн…
Как же поздно позволил я своему загрубевшему сердцу открыться. Как мало провел я времени, купаясь в океане счастья, положенном каждому ребенку от рождения. Но не каждым получаемому.
Год?
Нет. Даже меньше.
А ведь я пробыл здесь больше семи с половиной лет. Столько упущенных ласковых улыбок, теплых и нежных объятий, дружеских подначек, разговоров по душам, семейных трапез, смеха, чувства поддержки. Всего этого лишил себя я сам. Но ведь новая история только началась, и впереди были долгие годы простого семейного счастья.
И их отняли у меня!
Грубо забрали, прямо на моих глазах вырвав из моей жизни тех, кто мне ее даровал. Подобное невозможно простить!
Да я и не пытался…
Я до боли стиснул кулаки и в очередной раз попробовал обратиться к витавшей в воздухе Межмировой Энергии, но та оставалась глуха. Более того — как я не напрягался, мне не удавалось даже увидеть эти крохотные фиолетовые искорки. Видимо, все дело в холодном металлическом обруче, который защелкнул на моей шее молодой дварф. Похоже ошейник полностью блокировал возможность взаимодействия с заемной силой.
Ну да. Зачем рабам сила?
После победы, нелюди собрали всех выживших представителей сильного пола на самой большой площади города. Я не сопротивлялся. Хотя о чем речь — я даже ногами перебирал с трудом, движимый одной лишь ненавистью и злобой. Все тело болело, обожженная кожа горела огнем, а в голове будто катался большой стальной шар. Тот издавал страшный гул и иногда ударялся об стенки, заставляя меня шататься из стороны в сторону в отчаянных попытках не потерять равновесие.
По щекам катились слезы. Я пытался их остановить, но ничего не мог с этим сделать. Лишь вытирал их связанными простой веревкой руками. Впрочем, плакали даже некоторые взрослые мужчины, так что никто не обращал на мою слабость внимания. Да и слабость ли то была…
На площади нелюди принялись нас сортировать. На некоторых, как и на меня, цепляли ошейники; других связывали и уводили прочь; увечных, слишком старых или пытавшихся сопротивляться убивали на месте. Без слов, без предупреждений, без угроз. Раз — и еще один труп падает на землю, чтобы никогда больше с нее не подняться.
Среди пленных я заметил Даниира — товарища отца, с которым они в составе одной группы ходили на охоту за Купол. Естественно тот тоже был Освоившим. На теле Даниира запеклась кровь от нескольких ран, полученных во время сражения, но ни одна из них не угрожала его доканать. Похоже он пытался сохранить себе жизнь, сдавшись в плен.
Вот только он не знал о полученной захватчиками директиве, а сообщить ему о ней я не мог. Да что бы это изменило в текущих условиях?
Когда дошла очередь до Даниира, убийца Александэла, возглавлявший нелюдей, сразу указал на него пальцем, и к мужчине подскочила пара мускулистых орков. Даниир призвал Межмировую Энергию и пытался сопротивляться, но сперва его сбили на землю каким-то заклинанием, а потом зеленокожие громилы просто забили его насмерть ногами. Даже оружие пачкать не стали. Ублюдки!
А вот Леуша я в числе невольников не заметил. Можно надеяться, что он сумел спрятаться, а не лежит где-нибудь с проломленным черепом, дырой в груди или превратившимся в пережаренный бифштекс телом.
И еще Фил. Мой драгоценный братишка. Последний оставшийся на свободе родственник, запертый в Нигдейке с весьма скудным запасом провизии. К счастью, ему хватило ума не привлекать к себе внимания, и нелюди его не нашли.
Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с ним. Обнять. Утешить. Пообещать, что все будет хорошо. Но в этот раз Филу предстояло играть в «прятки» одному. И с крайне высокими ставками. Непомерно высокими…
Закончив сортировку, захватчики выстроили нас в колонну по два и прямо через разрушенный город куда-то повели.
Шел мелкий дождь, будто природа оплакивала приключившуюся с нами трагедию. Всюду лежали трупы. Где-то еще чадил огонь. Печальный ветер приносил запах дыма, горелой плоти и смерти. Жуткое сочетание, от которого очень быстро начало першить в горле.
Проходя мимо храма, я увидел жреца Сатвелеона. Его не тронули, и святоша стоял на крыльце, беззвучно шевеля губами и поминутно поднимая к небу собранные лодочкой ладони. Будто это хоть как-то помогало прихожанам, надеявшимся найти убежище под сенью обители бога света. Их изувеченные тела я мог лицезреть сквозь сорванную с петель дверь.
И я смотрел, не отворачивался, каждой клеточкой впитывая принесенную нелюдями боль, чтобы потом воздать им по заслугам! Жажда мести горела во мне праведным огнем кары правосудия, позволяя не опускать голову и не упасть под ноги идущих следом. Ведь в таком случае меня ждала только смерть. А я еще должен был спасти Фила. Освободить родителей. И прикончить как минимум одну ушастую тварь! Не любую — конкретную. Которую уже поцеловал холод моей стали.
— Как думаешь, куда нас ведут? — едва различимым шепотом спросил меня сосед, испуганно косясь на сопровождавших колонну орков.
