Короткими урывками к нему иногда возвращались частички памяти, и тогда он вспоминал, как летел на воздухолете в окружении каких-то грозных и молчаливых воинов, но как попал на тот воздухолет, — нет. Хорошо помнил, что когда-то он принадлежал к воинственному ордену «Око Меркула», и что его, как и Краме, изгнали…
А за что?..
О том, что они должны собрать отряд головорезов и отправиться за Хребет в поисках какого-то древнего корабля, он узнал от Краме, когда они оба покидали Храмовый остров, а о каких-то там преступниках, выкравших карту в одном из храмов, он услышал впервые от Краме в тот же день, как и все остальные в этом лагере.
Провалы в памяти и неопределенность мучали его каждый раз, как он оставался наедине с самим собой. Он пытался хоть что-то вспомнить о своей прошлой жизни, но тщетно… Урывками всплывали какие-то фрагменты, но соединить их между собою, пока не представлялось возможным. Он даже как-то раз обратился с этим к Краме. Тот, скупо улыбнувшись, только похлопал Фурса по плечу и сказал, что потеря памяти — это последствия перенесенной им тяжелой болезни, и что со временем она обязательно восстановится…
Хорошо если так!
Но бывший лейтенант чувствовал себя с каждым днем всё лучше, а провалы в памяти и не собирались никуда уходить…
Одно он понимал сейчас четко и ясно: теперь его судьба неразрывно связана с Краме, и им обоим предстоит выполнить задание, от которого будет полностью зависеть их дальнейшая жизнь.
Видимо, храму очень хотелось заполучить те самые приборы с разбившегося корабля древних и жестоко наказать преступников, раз они вливают в это мероприятие столько средств.
Одна только экипировка и оружие, доставленное им в лагерь, показывала, насколько на Храмовом острове заинтересованы в успешном исходе их похода.
Всему отряду выдали крепкие нагрудники с мигающим зеленым огоньком между нагрудных пластин. Они одевались поверх одежд поисковиков, и Краме сообщил всем, что преступники вооружены особым оружием, и в случае столкновения с ними нагрудники надежно их всех защитят. На голову полагались удобные крепкие шлемы с забралом, не ограничивающим обзор. Эти шлемы, вообще, не разломить никаким оружием. Пробовали все по очереди, и ни у кого ничего не получилось.
А что касалось индивидуального оружия, то у некоторых оно осталось прежним, с каким они и пришли в лагерь, а вот некоторым его заменили на то, что привезли из храма. Это оружие резало и рубило абсолютно всё, кроме выданных им шлемов и нагрудников.
Из дальнобойного Краме выдал всем небольшие компактные, но необычайно мощные арбалеты и по тридцать крепких болтов к ним.
С раннего утра и до позднего вечера бывший капитан без устали обучал отряд различным тактикам и ведению поединков в группах и порознь. И стоит отдать ему должное, он был прекрасным учителем, твердо знающим свое дело. Правда, его методика обучения граничила с неприкрытой жестокостью, но она давала быстрый и почти всегда положительный результат.
Теперь абсолютно все в отряде подтянули и без того серьезные навыки и стали еще более ловкими, быстрыми и непредсказуемыми.
Фурс вздохнул и сел на высокой лежанке, свесив ноги. Его обоняния коснулся едва уловимый звериный запах, доносившийся из-за крепкой деревянной перегородки. Легкая улыбка тронула губы бывшего лейтенанта, и он с облегчением выдохнул. Еще вчера ночью там, за стеной, обитала пара ужасных хищников, вгонявших его своим рыком и воем в неподдельный ужас, а сейчас от них остался только лишь еле заметный запах…
Вчера к вечеру в их лагере произошла пара событий, которые подвели черту под созданием иерархии в самом отряде. Народ в нём собрался непростой, каждый мнил себя великим, но вчерашний день всех расставил по своим местам.
Хитрый Краме всё предвидел и знал заранее…
Собрав отряд перед своим домом, он предложил всем выбрать себе двух командиров среди ловцов и поисковиков. И предупредил, что каждый из выбранных получит еще по десять полновесных гротов и увеличенную долю в добыче, и что все остальные должны будут беспрекословно выполнять их приказы, но сами они будут подчиняться только ему одному…
После этого он битый час стоял на крыльце и с улыбкой наблюдал за тем, как матерые поисковики и ловцы с пеной у рта грызутся между собою, доказывая друг другу, кто из них более достоин… Продолжалось это до тех пор, пока он не поднял руку и не гаркнул так, что все разом замолкли.
Насладившись произведенным эффектом, Краме медленно опустил руку и, сверля взглядом еще мгновение назад готовую загрызть друг друга толпу, обронил уже более спокойным голосом:
— Довольно! Я не хочу сам назначать командиров, дабы вы не подумали, что у меня тут появились любимчики. Уверяю… у меня их среди вас точно нет, поэтому…
Все притихли затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Поэтому я предлагаю, — чуть повысив голос, выкрикнул он, — выявить достойнейшего в поединке, но не между собою, а с обожравшимися человечины горгуди. Их как раз у меня тут есть парочка, и я собирался завтра на рассвете выпустить их на волю. Так что… есть мужчины среди вас?
Перед домом вмиг стало так тихо, что, казалось, было слышно порыкивание и нетерпеливое повизгивание тех самых горгуди на заднем дворе.
— Я специально их не кормил с того самого момента, как парочка из вас выразила полное несогласие со мной. Теперь они крайне злы и голодны… Ну же!
Краме ждал еще минуту и, так и не дождавшись, разочарованно махнул рукой и, уже было развернувшись, хотел пойти в дом, но тут всё-таки нашлось двое смельчаков.
От ловцов неожиданно в круг вышел тот самый Смуэл, которому на вид дашь не больше шестнадцати лет, а от поисковиков вызвался сам Варт.
Краме широко улыбнулся и тут же огласил условия поединка:
— Никакого бергата и других зелий, отпугивающих хищников. Драться со зверем нужно только один на один и по очереди. С собою иметь только один вид оружия. Какое угодно, только не меч, арбалет или игломет. Никто из толпы не имеет права прийти поединщику на помощь.
Правила просты и всем понятны, осталось только определиться, кто начнет первым.
Первым в круг вышел Варт.
Одет он был в походный костюм поисковика из крепкой кожи ящера, на голове повязан цветастый платок, на руках перчатки из грубой кожи шипастого абаста. Против клыков горгуди так себе защита… но всё же лучше, чем совсем ничего…
Никто не сомневался, какое оружие выберет себе Варт.
Широко расставив ноги, он одним движением распустил плетенный из кусков кожи кнут, и все увидели, что в него по всей длине искусно вплетена тончайшая проволока с заточенными до бритвенной остроты краями, а на самом конце виднелся небольшой шипастый шарик, отливающий серебристым металлом. Длина кнута оказалась неожиданно большой — метра четыре с половиной, и когда боец распустил его, то он зазмеился позади него, словно живой.
Отведя руку с кнутом назад, он слегка согнул колени и замер, готовый в любой момент применить свое достаточно смертоносное и редкое в этих краях оружие.
— Рекомендую всем запрятаться в хижины и наблюдать за поединком через окна, чтобы не отвлекать поединщиков, а еще лучше залезть на крыши во избежание, так сказать… — презрительно выкрикнул в толпу Краме и, развернувшись, спокойно направился на задний двор выпускать первого зверя.
Все тут же последовали совету командира и стали карабкаться на крыши домов.
Не успел последний залезть наверх, как на вдруг образовавшуюся арену выскочил рычащий и роняющий пену зверь. Судя по более светлому окрасу шерсти и кисточке на конце хвоста, перед Вартом сейчас была самка горгуди. Заметив одиноко стоявшего человека, она тут же припала к земле и, оскалив ужасающих размеров клыки, рыкнула грозно и устрашающе. Почти распластавшись, она быстро начала сокращать с Вартом дистанцию, шустро перебирая всеми четырьмя лапами.
Неуловимо быстрое движение кистью, и металлический шарик на конце кнута устремился прямо в морду уже готового к решающему прыжку зверя. Этот выпад для горгуди оказался полной неожиданностью и стоил ей выбитого первым же ударом глаза. Оглушительно взревев, зверь волчком закрутился на месте, разбрызгивая в разные стороны крупные капли крови, но тут Варт, не давая ей опомниться, ударил хлестко еще раз. Теперь точный и выверенный удар пришелся по передней лапе зверя, серьезно поубавив у нее прыти, и заставил на какое-то время замереть на месте, подняв поврежденную лапу над землей.
