***
С едой в последнее время приходилось туго. Из разговоров адаптов Эри поняла, что, отправляясь в путь, они крепко рассчитывали на содействие местных жителей. Что будут выменивать у них продукты на сухое горючее, например, или добывать пропитание, выполняя какие-то работы: дров наколоть, хлев почистить, да мало ли чего. Однако еще в Барыбино стало ясно, что на помощь аборигенов рассчитывать не приходится.
Адапты вполне серьезно обсудили перспективу тайного обшаривания поселковых курятников и погребов и отмели эту идею отнюдь не из этических соображений.
— Палево, — прокомментировал Мрак, — кабы летом, не вопрос. А сейчас следы останутся.
Серый согласно кивнул:
— Догонят с таким хвостом, — мотнул головой на Эри, — и хорошо, если просто морды набьют. Разве что сильный снег повалит, следы заметет — тогда можно попробовать.
— То, о чем вы говорите, называется «воровство», — вмешалась Эри.
Серый посмотрел на нее, как на дурочку, и велел заткнуться, если не хочет в сугробе дневать. Эри, в общих чертах уже знакомая с адаптской педагогической системой, замолчала. А парни продолжили обсуждение. Оно было недолгим.
— Значит, только охота остается, — сказал Серый. И странно посмотрел на Мрака. Так, будто озвучил то, чего очень не хотел говорить.
Мрак не ответил, молча смотрел перед собой.
— Иначе с голоду подохнем, — будто извиняясь, добавил Серый.
Мрак дернул плечом. Повернул голову и уставился почему-то на Эри.
— Ты чего? — не поняла она.
А Серый, тоже глянув на нее, буркнул:
— Ну и что? Можно подумать, ей жрать не надо.
Мрак снова дернул плечом, словно говоря: «Я предупреждал». На этом разговор закончился.
А на следующую ночь Мрак внезапно остановился посреди леса. Воткнул в снег палки, скинул рюкзак, отстегнул лыжи и полез на дерево.
Эри не стала спрашивать, что происходит. Решила, что внезапный порыв адапта — прекрасная возможность лишний раз отдохнуть, и плюхнулась на бок. Серый молча ждал.
Мрак спустился с дерева и выгрузил из кармана пригоршню орехов вперемешку с шишками и сушеными грибами. Потом лазил на деревья еще дважды, каждый раз возвращаясь с добычей. Орехами они в ту ночь пообедали.
С тех пор Мрак обследовал деревья регулярно. А время от времени вдруг, ничего не говоря, сворачивал с тропы в сторону, Серый и Эри останавливались и ждали.
В первый раз, когда это случилось, Эри решила, что Мрак отошел в туалет, и деликатно промолчала. Но адапт вернулся, неся за хвост крупную пеструю птицу. Мертвую — хотя выстрелов Эри и Серый не слышали. Птица будто сидела где-то неподалеку и спокойно поджидала, пока за ней придут.
Птицу было жалко, но говорить об этом Эри не решилась. В конце концов, в Бункере она тоже ела мясо — и куриное, и кроличье, и знала, что этих животных разводят специально для того, чтобы убивать и есть.
А еще через ночь Мрак, катясь на лыжах впереди Эри, вдруг резко ускорился. Эри машинально рванула следом. Догнала Мрака не сразу, но успела заметить, как он свернул в сторону. Догнав, увидела, что в нескольких метрах от адапта замер на снегу заяц.
Мрак протянул руку. Заяц доверчиво поскакал к нему. Остановился рядом с ботинками Мрака, забавно принюхиваясь — Эри разглядела, что кончик носа у зверька шевелится. А Мрак нагнулся, поднял зайца за уши, перехватил за задние лапы и стукнул мордой о ствол ближайшего дерева. Удар был не сильным, но зверек вытянулся и обвис.
Эри вскрикнула. Мрак с вызовом обернулся. С носа зайца капала кровь.
Сзади приблизился Серый. Холодно сказал:
— Всё, готов. Сейчас мы его свежевать будем, пока не окоченел на морозе. Не нравится — не смотри.
Эри сглотнула. Завороженно глядела на тускнеющие бусинки доверчивых заячьих глаз. Ужинать в ту ночь не стала.
Адапты не уговаривали, молча поели и улеглись.
Эри тоже задремала, но проснулась от приснившегося кошмара.
Во сне она карабкалась на дерево вслед за зайцем. Потом вдруг оказалось, что не догоняет его, а убегает, и на самом деле это заяц гонится за ней. Когда перепуганная Эри обернулась, увидела, что у зайца человеческие руки. Закричала и проснулась.
— Чего ты? — Мрак, приподнявшись на локте, смотрел на нее. Серого в палатке не было — дежурил, наверное.
— Не знаю. — Эри почувствовала, что щеки у нее мокрые, постаралась незаметно вытереть. — Сон плохой приснился.
— Не хрен ложиться голодной, — пробурчал Мрак.
— Я не хочу есть.
— Ну и дура. Помрешь, кому лучше-то станет? Зайцам?
— Так нечестно, — вырвалось у Эри. — Не знаю, как ты его подманил, но это нечестно!
— Ясное дело, — кивнул Мрак.
Эри удивленно замолчала. Почему-то была уверена, что адапт начнет спорить.
— По-честному столько мяса, чтобы троим прокормиться, не набить, — глядя на Эри, серьезно объяснил Мрак. — Зверя выслеживать нужно, а это долго. Даже просто капкан поставить да проверить потом — двое суток мороки, а нам идти надо. И жрать чего-то... Кто ж думал, что так выйдет?
Эри опустила голову.
— А у нас про меня не знают, — хмуро закончил Мрак. — Никто, кроме Серого. И ты помалкивай. Ясно?
Вопрос «Почему не знают?» застрял у Эри в горле. Она вдруг четко поняла, почему. Уж Сталкер употребил бы способности сына по назначению, в этом, припомнив леденющие глаза адапта, ни секунды не сомневалась.
Эри представила лося — такого же, как спас ее когда-то, — покорно бредущим на заклание. С лосихой, с детенышами... И подумала, что Мраку, наверное, у себя в поселке жилось не легче, чем ей в Бункере.
Эри не слышала, что чувствует адапт, но, кажется, догадывалась. Повинуясь внезапному порыву, подползла к Мраку и осторожно погладила по щеке.
— Вот еще не хватало, — Мрак перехватил ее ладонь. Но хоть не сдавил, как обычно. И опустил бережно, будто рука у Эри стеклянная. Буркнул, не глядя: — Жрать-то будешь?
Эри кивнула. Когда вернулся Серый, доедала то, что осталось от зайца.
***
Эри догадывалась, что умение Мрака приманивать зверей, чувствовать их схроны и места обитания, а вместе с тем способность закрывать эмоции от ее воздействия, связаны. Но твердо решила, что не будет задавать адапту вопросов, по себе знала, как неприятно на них отвечать — будто тебя вынуждают сознаться в дурной привычке. Она научилась потрошить приносимую Мраком добычу и не спрашивала, кому принадлежит разоренные дупла и раскопанные норы.
А три ночи назад случилось то, чего так ждали адапты: сильный снегопад. Утром, когда обитатели близлежащего поселка спали за закрытыми дверями и ставнями, Серый и Мрак притащили со двора, которому не повезло оказаться рядом с дорогой, двух жирных индюшек, большой ломоть сухого хлеба — его, вероятно, размачивали, чтобы кормить птиц — и целый котелок картошки.
— Жаль, свиньи у них не водятся, — прокомментировал вылазку Серый, — ну да черт с ним, и так от пуза наедимся.
О воровстве Эри больше не заикалась. На радостях они закатили пир горой, Серый опомнился и велел экономить только на следующую ночь. Остатки добычи растягивали, как могли.
Серый начал рассказ, вероятно, для того, чтобы Эри не заснула, пока ест.
— У коня на лбу пятно, видала?
— Да, — с трудом проговорила Эри. Она глотала похлебку, не чувствуя вкуса. Просто иначе Серый бы не отстал.
Упомянутое пятно действительно видела, на красавца-коня даже в тех жутких обстоятельствах трудно было не залюбоваться. Гнедой, подтянутый, и ни единого пятнышка — кроме того, что на лбу, белого, в виде вытянутого ромба.
— Вот из-за пятна Герман придумал его Бубой назвать, — объяснил Серый. — Это карточная масть такая. Джек Бубу с жеребят растил, очень его любил. И по доброй воле не бросил бы.
— Поэтому ты решил, что та могила... — запоздало сообразила Эри.
— Ну да.
— Это не он, — подал голос Мрак, — не Джек.
Серый кивнул:
— Да. Я, когда остыл, тоже понял, что не он. К Джеку ни один сраный чужак незаметно не подобрался бы.
