«Ты отдал свою жизнь, чтобы мы жили, — прочитала Эри. — Мы будем помнить тебя всегда».
Серый и Мрак, один за другим, стащили с голов шапки.
Эри непонимающе смотрела, как тают снежинки в их волосах. Осторожно спросила:
— Это... могила, да?
Серый хмуро кивнул.
— А почему здесь? В поселках же есть кладбища?
— Потому что он не местный. Это кто-то из наших.
Эри подавила вскрик.
***
Отчаянно борясь с пургой, проползли на полкилометра вперед и поставили палатку — с могильного пригорка ушли, не сговариваясь. Растопили печку, принялись за ужин.
Адапты молчали. Эри тоже, усилием воли давя рвущиеся наружу вопросы.
Серый несколько раз принимался есть и подвисал с ложкой в руке.
— Это не он! — в конце концов не выдержал Мрак. Толкнул Серого. — Если бы он, остальные не пошли бы дальше! Уже бы вернулись.
Эри сообразила, что речь о Кирилле.
— Надеюсь.
Стряхнувший оцепенение Серый снова принялся есть. Эри показалось, что глотает он через силу.
— А почему там не написано, кто похоронен? — осторожно задала вопрос, который мучил с самого начала. — Почему только эта надпись и дата? У нас пишут, кто.
— У нас, если в поселке хоронят, тоже пишут, — отозвался Мрак. — А если в походе погиб, то нет. Батя рассказывал, раньше так делали, чтобы Дикие не знали, кто убит, чтобы повод им глумиться не давать. А потом уже само как-то.
— Если от меня останется, что хоронить, — вдруг глухо проговорил Серый, — напишите, что это я. Чтобы потом никто, как мы сейчас, не мучился.
— Обойдешься, — буркнул Мрак. — Никому не пишут, а тебе напиши! И вообще, может, ты в поселке помрешь — тогда уж точно напишут. Мне, если что, не надо ничего писать.
Похоже было, что они обсуждают этот вопрос серьезно.
— Прекратите! — не выдержала Эри. — Что вы несете?! Никто не умрет, понятно?
Адапты переглянулись.
— Окей, — кивнул Серый, — как скажешь. Никто — значит, никто.
***
На следующий вечер, проснувшись, увидели, что пурга улеглась. Тучи разошлись, над деревьями поднимался месяц.
— Идем, — скомандовал Серый. — Задержались вчера, надо нагонять.
Эри горько вздохнула, настраиваясь на то, что вожделенное «привал» услышит нескоро. Но далеко они не ушли: Мрак, подняв руку, остановился.
— Кажись, топор стучит.
Остановившийся Серый тоже прислушался. Спустя секунды напряженного молчания, кивнул:
— Похоже. Видать, местные за дровами приковыляли, тут по карте поселок рядом. Значит, правильно мы сделали, что с дороги сошли, а то бы точно напоролись.
Эри прислушиваться к окружающему не пыталась. Только с надеждой встрепенулась:
— Привал?
— А тебе лишь бы привалиться, — проворчал Серый. — Садись уж, ладно... Мрак, погляди, что там? Если они только приехали, то это надолго, обходить придется. А если давно на вырубке, то лучше выждать, все не по лесу лыжи бить.
Мрак кивнул и уехал. Довольная Эри уселась на рюкзак. Серый переминался с ноги на ногу — ему явно не терпелось отправиться дальше.
Раздавшееся вдали лошадиное ржание услышала даже Эри. Задать вопрос она не успела.
— За мной, — коротко бросил Серый.
И, не успели тронуться — вслед за ржанием прилетел условный птичий свист, Эри успела его запомнить: «Срочно сюда!»
Серый, со словами:
— Догоняй по следу! — мгновенно скрылся из виду.
Эри пыхтела, изо всех стараясь его догнать. До сих пор одну на лыжне адапты ее не бросали, случилось явно что-то неординарное. Эри изо всех старалась убедить себя, что не плохое.
Когда выехала на небольшую просеку, поняла, что ошиблась.
Мрак повалил в снег какого-то человека и удерживал, утопив в сугробе. Серый стоял на коленях рядом.
— Еще раз, — долетел до Эри его голос. Серый, кажется, с трудом удерживал рвущуюся злость. — Откуда у тебя Буба?! Конь, вот этот — откуда? — упомянутый конь топтался рядом. Услышав свое имя, отозвался радостным ржанием. — В последний раз по-хорошему спрашиваю! Дальше буду бить.
— У соседей с Шахт выменял, — услышала Эри незнакомый сиплый голос.
— Откуда?
— С Шахт, — повторил незнакомец. — Поселок на юге, дальше по дороге. Соседи про жеребца сказали, что сам к воротам вышел, со сломанной ногой. Черт его знает, откуда взялся. А нога дело такое, когда еще срастется. Некому с ним возиться, да и сена — своему бы скоту хватило. А у меня аккурат перед тем кобыла околела, я и взял калечного за недорого.
— Складно, — одобрил Серый, — не придерешься. А чья могила в лесу? Вон там, на пригорке?
Пленник вздрогнул:
— Не знаю.
— Врешь! — Серый вытащил нож. — По доброй воле хозяин с конем бы не расстался. Говори, кого убили. Ну!
— Не знаю.
— Ай-яй-яй. — Серый покачал головой. — Выбирай, какое ухо первым отрезать?
— Да не знаю я, кто это! — Мужчина дергался, пытаясь отдалиться от поднесенного к лицу ножа. — Я его в глаза не видал! У меня и детей-то нету, не одарила Мать. И в лес я в те ночи не ходил, сенокосил.
— Каких еще детей?
— Так, его ж за дитё зарезали! Посланники были от Матери, предупредили, что чужаки по дороге идут, хотят детей отобрать. А у нас в поселке детишек — всего-то двое. Ночь прошла — никаких чужаков, две прошло, а через неделю уж и забылось. Матвейка-обозчик с дочкой в лес пошел за ягодой. Косарь с него, да и обозчик, никакой — с четыре года тому руку пожаром повредило, отсохла. Прибегает из леса, дочку за собой тащит, а глаза выпученные: чужаки, говорит, в лесу. Илиночка на поляне землянику собирала, Матвейка решил капканы проверить. Только отошел — услыхал, как дочь ревит. Он бегом назад, а рядом с ней чужак в камуфляже. Ну и кинулся, конечно — неужто ждать, пока дитё утащат? Рука-то у него только левая отсохла, правой ударил. Сказал, что сразу насмерть.
— А давай я тебя ударю? — Мрак тяжело дышал. — Сразу насмерть? — он вдавил мужчину в снег так, что тот захрипел.
— Нет уж! Я. — Серый замахнулся.
— Нет! — Эри показалось, что в лицо ударило волной — так душила адаптов ярость. Бросилась к ним. — Не надо!!!
Помня, что Мрака ей не достать, потянулась к эмоциям Серого, изо всех сил гася его злость.
— Он не виноват! Это же не он убил! — повисла на плечах у Серого. — Не надо! Мрак! Пожалуйста! — Эри не отцеплялась от Серого до тех пор, пока рука с ножом не опустилась. Окрыленная робким успехом, добавила: — Того, кто погиб, все равно не вернуть. А, если вы еще этого убьете, мы ничего не узнаем.
Полузадушенный мужик всхлипывал в сугробе.
***
Аборигена адапты допрашивали еще с полчаса, потом оглушили, связали и бросили в лесу — рано или поздно свои найдут. Мрак настаивал на том, что надо бы пристрелить, чтоб не болтал, но Серый в итоге согласился с Эри.
«Если его убить, нас обязательно будут преследовать, — убеждала она, — просто, чтобы отомстить, как вы за своих! А так, возможно, напугаются и не станут».
Внял ли Серый аргументам или сам пришел к тому же выводу — неизвестно, но, как бы там ни было, жизнь аборигену сохранил. Как и коня — Мрак, погладив его по морде, привязал к ближайшим кустам. Что-то при этом приговаривал, жеребец беспокойно прядал ушами. Когда отряд, подхватив рюкзаки, покатился прочь, обиженно заржал вслед — Эри видела, как Мрак в бессильной злости стиснул зубы. Забрать коня с собой они не могли, на зимней дороге, в глубоком снегу животные больше обуза, чем подмога.
— Это Джека жеребец, — объяснил Серый Эри, когда отряд наконец остановился.
Ехали они долго, чтобы как можно дальше оторваться от возможной погони. Остановились, когда у Эри уже темнело в глазах. На привалах ничего не обсуждали, экономили силы. Молча перекусывали, молча глотали травяной чай, поднимались и катили дальше — до самого рассвета. В палатку Эри затащили, сама идти уже не могла. Обычно пыталась помочь адаптам с ужином, а сейчас лежала, словно выжатая тряпка — Серый насильно ее усадил и заставил взять ложку. Хотя обычно Эри накидывалась на похлебку, едва успев дождаться, пока остынет.
