"Фантастика 2025-80". Компиляция. Книги 1-28 (СИ) - Ледова Анна

— Да врёте вы всё. — Инквизитор с тоской посмотрел на импровизированный стол: деревянный поддон, стоявший на четырех вёдрах. — Хлеб закончился, вот же ж… Вы не подали прошение, потому что вам нравится быть следователем; вы себя без работы не представляете. Поселись вы где-нибудь на Чёрных Прудах, вы со скуки сопьётесь. Вам непременно нужны приключения, только не очень большие, такие, чтобы как раз вам по размеру: Буку погонять, домовому мозги вправить, кровососку укокошить.

— Это верно, — Фигаро вздохнул, — без работы я загнусь. Только что-то та, за которую мы сейчас взялись, меня не особо радует. Ну вот не мой масштаб.

— Держите сухари, или сбегайте на камбуз, там хлеба полно… — Анна поставила перед Френном большой бумажный пакет. — А что до масштаба, так это вы, Фигаро, на себя наговариваете. И совершенно зря: эк вы «снежинок»-то в три ствола молотили! Мои гвардейцы так не умеют. И вообще: лично я думаю, что личность раскрывается в своё время и в правильном месте… Слушайте, а подайте прошение о переводе к нам на Хлябь! У нас тут отродясь представителя ДДД не было; то-то ваше начальство обрадуется!

— Начальство-то обрадуется, — проворчал Фигаро, набивая трубку, — да только я не обрадуюсь. У вас тут, конечно, интересно, да только холодно, а я люблю, когда тепло. Хотя места красивейшие, да… Вот не поверите, только недавно думал: пойти бы в тутошние леса с группой опытных трапперов, поохотится, побродить по заповедным рощам… Но, если так подумать, меня ж первая шишига сожрёт.

— Первая не сожрёт, вы уже опытный.

— Хорошо, пусть не первая. Пусть, скажем, третья. Но мне от того ну вот ни разу не легче. Я люблю слушать истории о всякой лесной жути, но никак не становится их участником, а, тем более, главным героем.

— А со мной бы пошли?

— С вами, Метлби?.. Хм… А что, пошёл бы, пожалуй. С вами, с Френном и с гос…с Анной. Вот, примерно, в такой компании. И хорошо бы ещё гвардейский полк где-нибудь рядышком бродил — для вящего спокойствия.

— Фигаро, вы безнадёжно изнеженная цивилизацией личность!

— А вы? Я до сих пор не понимаю, как это так получилось, что столичный магистр в шелковом халатике попивающий кофе из венского фарфора вдруг превратился в прожжённого исследователя первобытных пущ.

— Я… Нет, секунду, надо выпить… Вот так, хорошо. Совсем же другое дело. Аж зуд по всей коже; хороша эта ваша мухоморовка! Даже у князя Дикого такой нет… Да, так вот: я хотел сказать, что вы, Фигаро, в принципе, ошибаетесь. Я люблю комфорт, это верно. Люблю драгоценные вина, барышень в кимоно, что берут по пятьдесят империалов за ночь, ванные с целебными солями, хороший табак, хорошее кресло и хорошую постель. Но это всё радости тела, а человек это, прежде всего, мозг, разум, сознание, дух — называйте как хотите. А духу претит статика, мозг умирает без пищи, сознание чахнет без работы! И начинает выкидывать отвратительные коленца: стоило мне расслабиться под боком у Матика в Тудыме, и что? Сразу вспомнились былые амурные дела, метанья сердца, убийства расфуфыренных кавалеров-мерзавчиков — тьфу!.. Знаете, Фигаро, я теперь думаю, что я тогда нарочно позволил вам себя арестовать. Мог ведь парализовать вас, промыть мозги, да и дело с концом. Никто бы и не озаботился узнать, почему провинциальный следователь на пару дней слёг с мигренью. Но я смиренно отправился на Хлябь, и только здесь — только здесь, Фигаро! — я, наконец, вдохнул полной грудью. Как только разум начинает жить для тела, тело немедленно превращается в дикого необузданного кадавра, пожирающего всё вокруг, а под конец и сам разум. Сон разума порождает чудовищ, Фигаро, но это ещё полбеды; он порождает чудовищ сонных, вялых, жирных и расхристанных, не чудовища, а смех один.

— Да уж, то ли дело снежные львы.

— Именно! Именно, и давайте не иронизировать! Это великолепный, прекрасный, я бы сказал, эпохальный эксперимент! Жаль, не мой — всю эту лавочку со сверхразумом придумал Мерлин и его компания сотни лет назад, но ведь какой опыт! Какой! Конфетка! Он прекрасен даже с технической стороны, а уж детали реализации! Принудительная эволюция сознания — каково, а? Научная когорта Мерлина хлеб не даром ела, и я надеюсь, что когда-нибудь разработаю метод, который, наконец, позволит без помех перемещаться в пределах Белой Башни… Ах, Белая Башня! Князь Дикий далеко не идиот; он очень быстро понял, что Артур-Зигфрид не создавал Белую Башню сам, а использовал некие нереально продвинутые технологии на грани магии в самом её сказочном понимании, но где он их взял? Вот вопрос на миллиард империалов. И я думаю — я почти уверен — что Квадриптих притащил это всё из неких смежных пространств, альтернативных реальностей, иных сфер, называйте, как вам больше нравится. Получи мы эту технологию — я имею в виду, технологию подобного перемещения, позволяющую попадать туда, куда отправлялись Мерлин с компанией — вы представляете, чего мы могли бы достичь? Да всего вообще.

— Мир бы вы в труху разваляли, вот было бы ваше главное достижение, — пробурчал Фигаро. — Не со зла, так эксперимента ради.

— А кто вам сказал, что мы бы ставили опыты в этом мире? Нашли бы такой, где… ну, не знаю, травка и коровы… Ладно, можно даже без коров: камни и песок. И вот там-то… — Метлби махнул рукой. — Хотя ладно вам, чего уж. Понимаю. Вы говорите об опасности знания — старый спор, а у меня сейчас слишком хорошее настроение, чтобы прыгать в его болото. Лучше я закушу вот этой рыбкой… м-м-м-м-м, божественно. Тает во рту. Обожаю лососину, но, чёрт, мне, если честно, уже хочется простого речного толстолоба из речки Зловонки. Или карасей на сковороде… Видите, Фигаро, тело, эта скотина, к которой мы привязаны, крайне придирчиво и избалованно: лососина надое-е-е-ела, икра красная надое-е-е-ела, хочу того, не знаю, чего. А надо на это тело боксёрские перчатки, и на тренировочный ринг на день-другой. Или на беговую дорожку. Или в пещеру — аскезой его! Медитацией! Хлеба ему с водой! А не лососины, блин… Кстати, возьму-ка я ещё вот этот кусочек, уж больно он аппетитно выглядит… М-м-м-м, потрясающе. А теперь нальём…

— И всё же. — Анна закурила одну из своих тонких мятных сигареток, выпустив струйку дыма в бескрайнюю звёздную стынь. — Неужели, будучи учёным, магистром, да и просто весьма неглупым человеком, вы, Метлби, не понимаете всей опасности того, что делает князь со своей учёной бандой?

— Бросьте. — Магистр, усмехнувшись, махнул ладошкой. — Вы обвиняете меня в том, что я не осознаю опасность науки? Но это чушь, простите. Любое знание само по себе абсолютно безопасно. Опасность в другом: за последние сто лет мы совершили научно-технологический рывок, который ранее занимал тысячелетия, но при этом так и остались людьми. Наша социальная, моральная, если вам угодно, эволюция просто перестала успевать за техническим прогрессом. Вот в чём опасность, а вовсе не в знаниях, науке или чьих-то мелких шалостях с перпетуум мобиле или квазиматематикой.

— То есть, вы тоже считаете, что эволюцию человека нужно немного… — Фигаро покрутил в воздухе пальцем.

— «Тоже»? А кто ещё, позвольте полюбопытствовать, так считает?

— Ну… — Фигаро понял, что ляпнул не подумавши, но очень быстро нашёлся. — Квадриптих, например. Вы же сами сказали, что этот эксперимент с искусственной эволюцией их рук дело. Выходит, Мерлин и его научная когорта тоже думали о том, чтобы, так сказать, отодвинуть человека подальше от обезьяны.

— А, ну да, само собой. Более того: поскольку те кусочки информации, что нам удалось добыть, показали прекрасный результат, то, надо понимать, у Квадриптиха всё получилось, но… Но вот мы сидим здесь, пьём мухоморовку и лопаем всякие вкусности, а не бороздим Космос в виде единого чистого сознания, или чего-то в таком духе. Почему? А я думаю вот что: Мерлин и компания очень быстро поняли, что вытравить из человека человеческое, конечно, можно, да только к чему это приведёт? К ликвидации человечества? Хорошо, допустим, некоторые учёные колдуны — а в последнее время всё больше инженеры — говорят так: со временем мы покинем Землю и отправимся к звёздам. Этот посыл воспринимается вполне нормально, вроде как переезд в другой дом или город: ну, улетим мы на Луну или, не знаю, на Марс, которым бредит этот… ну как его, блин… фабрикант из Североамериканских Британских… Пилон, кажись… Ну, не важно. Суть в том, что это мало что изменит; ну, будет следователь ДДД Фигаро лопать марсианских лобстеров на берегу красных морей. Расстояние само по себе не пугает. Но если взять, скажем, человек, эдак, миллион, да и превратить их в существа сверхразумные, богоподобные, что в итоге брезгливо развернутся, и покинут Землю-матушку, навсегда растворившись в вечности? А? Чувствуете? Совсем другое дело. Совершенно иначе воспринимается. Почему? Да потому, что эти существа будут уже не людьми, а для человека расстаться со своей драгоценной человеческой природой, со своим естеством равносильно смерти. Хотя это и не смерть, а, скорее, совсем наоборот…