Голоса стихли, снова потянулось ожидание, все попытки найти удобную позу не увенчались успехом, таковой просто не было в ограниченном пространстве со связанными руками. Когда я уже потерял всякую надежду, что сегодня мы двинемся в путь, снова послышались голоса. Открылись двери, и машина мягко вздрогнула под тяжесть нескольких тел, севших в нее.
— Поехали, — услышал я голос Зияда и внедорожник мягко тронулся.
Ехали мы долго, потом была остановка. Снова хлопнули двери и наступила тишина. Когда пассажиры снова сели в машину, подо мной была лужа: выпитая вода просилась наружу, попросить выпустить меня было не у кого. Я со спокойной совестью, умудрившись, будучи свернутым калачиком, стащить с себя спортивные брюки, справил малую нужду. Надо же оставить память Зияду. Конечно, это было негигиенично. Часть моей мочи забрызгала мне внутреннюю поверхность бедер, но это была самая малая проблема на этот момент. Машина снова остановилась, мотор заглушили, захлопали двери, и через минуту открылась дверь багажника.
Охранник в темноте нашарил меня и рывком выдернул наружу, дав мне упасть на землю. Это уже становилось дежавю: также меня вытаскивали из вертолета. Двор был освещен, я узнал это место, куда меня привозили в прошлый раз. Без труда узнал и помещение, куда меня вели, поддерживая с двух сторон, охранники. Снова заскрипели петли, не развязывая рук, меня швырнули в темень: удалось не удариться о топчан, но об бетон приложился. «Ублюдки, руки развяжите!» — прокричал я в сторону двери, но молчание было ответом. Негромко переговариваясь, голоса замолкли вдали.
Голод, постоянный спутник моего повышенного метаболизма, посылал отчаянные сигналы в мозг. Неужели меня оставят до утра без еды и со связанными руками? Даже для Ближнего Востока это перебор. Минут через десять послышались голоса, проскрежетал ключ в замке, в лицо ударил свет фонаря.
— Раздевайся, будем мыться.
Голос был незнакомым. Прищуриваясь, старясь не смотреть на фонарик, я заметил, что незнакомый мне мужчина в форме охранника держит в руках пожарный шланг с большой ручкой-краном. Мне что, решили устроить помывку, как в тюрьме? Вслух я зло ответил:
— Дебил, как я сниму одежду, если у меня связаны руки?
Мужчина подсветил фонарем и, убедившись в моей правоте, крикнул, обращаясь в темноту:
— Зейнали, развяжи ей руки.
На окрик прибежал молодой подросток лет четырнадцати в короткой безрукавке. Боязливо переступив порог, он минут пять возился с узлами, периодически помогая себе зубами. Наконец он распутал последний узел и выскочил из моей темницы, чуть не сбив с ног мужчину со шлангом. Я стал усиленно растирать запястья, пытаясь восстановить кровоснабжение в онемевших руках.
— Снимай одежду, мне некогда.
Мужчина нетерпеливо повел наконечником пожарного шланга. Теперь, при открытой двери, в комнату попадал свет с освещенного двора, и я мог разглядеть говорившего. Это был грузный мужчина лет сорока, одетый в комбинезон на лямках, запачканный землей. Черты лица были видны плохо, но усики я все же заметил. Понимая, что от помывки мне не отделаться, я аккуратно снял кофту, затем, полуобернувшись боком, стянул бриджи. Оглядевшись и не найдя, куда повесить вещи, положил их на топчан, на самый дальний край.
— Снимай дальше, сука, — он уже высказывал явные признаки нетерпения, грозя начать водные процедуры немедленно.
Рассудив, что при желании меня разденут насильно, заведя руку за спину, с третьей попытки я расстегнул лифчик и снял трусики, которые присоединились к остальной одежде. Струя воды ударила абсолютно неожиданно и без предупреждения: меня отбросило назад к стене камеры и больно приложило головой. Хлесткие струи под большим напором лишали воли, мешали дышать, стегали по телу. Этот садист норовил попасть по самым чувствительным местам. То отдаляясь, то приближаясь ко мне, он регулировал силу водяного потока. Мне было трудно дышать, вода лезла в рот, в нос, больно била по груди, сбивая и без того беспорядочное дыхание. Все прекратилось внезапно. Я медленно стал подниматься с пола, абсолютно не стесняясь своей наготы. В момент, когда я почти стал на ноги, новая струя опрокинула меня на спину, я не успел сгруппироваться, и обжигающе холодная плетка прошлась по животу и зоне бикини, вырвав из моей глотки крики боли и отчаяния. Перекатившись на бок, я свернулся калачиком спиной к мучителю, подтянув ноги к животу и прикрывая голову руками. Вода больно била по спине и ягодицам, но такую экзекуцию еще можно было терпеть. Понял это и мой садист, который, прекратив поливать меня водой, скомандовал:
— Поднимайся!
Я молча продолжал лежать на полу, дрожа от холода. Сильный удар ногой в район копчика отозвался дикой болью по позвоночнику, инстинктивно заставив меня раскрыться, обеими руками хватаясь за пятую точку. Поток воды обрушился снова, прошёлся по груди, попытался остановиться в районе лобка: превозмогая адскую боль в копчике, я закрылся ногами, дополнительно защищаясь руками. Мой мучитель перенес струю на лицо. Я одной рукой пытался защититься, но получалось плохо, перевернулся на живот и сразу получил сильный пинок по ребрам.
Теперь мне было наплевать на все. Многие мужчины не представляют угрозы, исходящей от доведенной до отчаяния женщины. Словно сжатая пружина, я взлетел и, оборачиваясь, перехватил шланг из рук насильника. Мужчина, не ожидавший такого развития событий, растерялся на секунду, которой мне хватило, чтобы вцепиться растопыренными пальцами ему в лицо. Большой палец попал на глазное яблоко. Я с дикой яростью надавил из-за всех сил, чувствуя, как с чавканьем погружаюсь, по ощущениям, в теплую сметану. Крик обезумевшего от боли человека, наверное, можно было слышать за километр. Выпущенный из рук шланг, метался по полу, стреляя во все стороны водой, несколько раз больно ударив меня по ногам и раз умудрившись сильно приложить по спине.
Прижимая руки к глазам, садист рванулся на выход, но, ударившись о косяк двери, опрокинулся навзничь. Его движение назад встретил железный наконечник шланга, с глухим стуком встретившийся с виском мужчины. В этот момент в камеру ворвались двое мужчин, один из которых ударом ноги откинул меня к стене, второй же после пары неудачных попыток умудрился схватить шланг и закрыть вентиль.
На шум прибежали еще пара человек, послышался голос Зияда, и он собственной персоной появился на пороге, требуя побольше света. Комната осветилась светом нескольких светильников: картина, представшая перед собравшимися, была нелицеприятной. Со слабым журчанием вода стекала в слив в углу комнаты, не замеченный мной ранее. Кровь с виска лежащего на спине мужчины капала крупными капельками, смешиваясь с водой, плыла, расплываясь красными разводами. Я сидел безвольно, скорее, полулежал у дальней от входа стены, с не в силах прикрыть наготу, с широко раскинутыми ногами. Один из охранников пощупал пульс у лежащего на полу. Обернувшись к Зияду, отрицательно покачал головой.
— Субхану Аллах, что ты за человек?! — фальцетом воскликнул принц, воздевая руки к небу.
Вода стекала с моих волос, дыхание было сбито, грудь вздымалась, как после марафона. После событий нескольких последних дней я изменился, стал фаталистом, мне было глубоко наплевать, что я лежу, выставив на обозрение все свои прелести, мне было плевать на труп мужчины рядом, мне уже было плевать на свою жизнь. Собравшись силами, я прохрипел, обводя всех присутствующих указательным пальцем:
— Все, кто до меня дотронутся, умрут, как и он! Я убью вас всех!
И столько тихой ярости было в моем голосе, что Зияд вздрогнул и инстинктивно отступил на шаг.
— Свяжите ее, свяжите крепко!
Сразу трое мужчин бросилось на меня, придавливая меня к полу. Через минуту мне спеленали руки и ноги и, отвесив несколько зуботычин, отступили. Зияд о чем-то пошептался снаружи с охранниками и заглянул в комнату.
— Я думаю, твоя агрессия связана с неудовлетворенностью и, как радушный хозяин, не могу не пойти навстречу твоим желаниям. Желаю тебе получить максимум удовольствия, с твоей страстной натурой это будет легко.
