"Фантастика 2025-161". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Бачурова Мила

То есть, Кирилл, к стыду своему, о том, что на юге тоже живут люди, вспомнил далеко не сразу — только года через три после рождения Серого, когда удалось нормализовать применение порошка, и сумел вздохнуть относительно свободно, — но ведь вспомнил! К южанам они ходили вдвоем с Рэдом, собирались подробно рассказать о нижегородском чуде. Догадывались, что слухи о рождении в поселках Цепи детей должны были давно просочиться на юг, Рэд еще удивлялся, что соседи «не чешутся» и не идут на сближение сами. А Егор удивил их еще больше: он гонцов даже за ворота не пустил.

Выслушал в пол-уха — похоже было, что ничего нового не узнал — и махнул рукой: «Не надо нам вашего зелья. Народ пуганый, потравиться забоятся. Может, потом когда... Мы уж сами придем». И не нужно было быть Джеком для того, чтобы понять — от незваных гостей Егор спешит избавиться.

Тогда Кирилл списал нежелание Егора контактировать на вероятность того, что до него докатились слухи о смертях из-за передозировки катализатора, с некоторыми торопыгами такое случалось. Хотя после первого же летального случая Кирилл, поначалу окрыленный успехом и раздававший порошок без ограничений, ввел жесткий порядок: никакой самодеятельности! Катализатор применять только под присмотром медиков. А может, думал он тогда, дело в суевериях — неизвестно, что за легенды распространены у южан. Из Цепи не раз долетали слухи о возрождении старых религиозных верований и зарождении новых — то в одном, то в другом дальнем поселке. Ничего удивительного, в общем-то, еще Сергей Евгеньевич рассказывал о непреодолимой людской тяге в чрезвычайных обстоятельствах уповать на высшие силы. Поначалу Кирилл ждал, что соседи одумаются и придут, а потом решил, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. О существовании поселка Егора попросту забыл — своих дел хватало, — и вспомнил о нем не так давно. А сейчас внезапно понял, что тогда, пятнадцать лет назад, нижегородский порошок не заинтересовал Егора по другой причине. А именно — в поселках южан к тому времени, как они с Рэдом решили осчастливить соседей, уже появились дети.

Если предположить, что где-то в здешних краях, в каком-то из уцелевших со времен «до того как все случилось» научных учреждений обитал гений, сопоставимый с Вадимом или Борисом из Омска... Если предположить, что под рукой у гения или где-то в пределах его досягаемости находились нужные реактивы и приборы, люди, способные помочь... Тогда неудивительно, что мысль этого человека двигалась в том же направлении, что и ученых Цепи, пусть и отставая на пару-тройку лет. В конце концов, сколько примеров таких одновременных открытий знает мировая история — взять хоть изобретение радио.

В поселке Егора гений, так же, как в радиусе минимум трехсот километров от Бункера, проживать никак не мог, в Институте непременно знали бы о существовании коллеги такого уровня. Но Кирилла с Рэдом в свое время отправили за реактивами не на юг, а на восток. В Новосибирск, за четыре тысячи километров — значит, о существовании чего-то подобного на юге в Бункере не знали.

Или знали? — задумался Кирилл. Просто путь на юг представлялся куда более сложным, чем на восток — где на сотни километров вперед протянулись знакомые и дружелюбные поселки? Вот какой вопрос надо было задать Вадиму при крайнем посещении Бункера, — подумал, злясь на себя, — а не мериться в очередной раз известными местами, выясняя, кто из них прав! Вадим, выращивающий в своем затворничестве новое поколение ученых, носителей стремительно исчезающих знаний, или Кирилл — возродивший в Цепи жизнь, но уже десять лет назад осознавший, что дать детям хотя бы начальное образование, сопоставимое с тем, что дали когда-то ему, не сможет... Ладно, снова обругал себя он, от сожалений Вадим тут точно не появится. В карту надо заглянуть, вот что. Может, она что-то подскажет.

Вернувшись к дому, где решили остановиться на дневку, Кирилл рассказал о своих мыслях бойцам. Они вчетвером окружили разложенную на столе карту.

— Так вот же тебе и причина, — сразу ткнул пальцем Джек, — реку видишь?

И правда. Мог бы вспомнить, не заглядывая — это препятствие они обсуждали, еще когда готовились к походу.

Дон. Широкая, полноводная река. Мосты наверняка смыло в первые дни катастрофы. А на востоке были нижегородцы, освоившие навигацию. Разлившаяся Волга не пугала, напротив — часть пути предполагалось одолеть на пароходе, что, собственно, и произошло. Дальше серьезных водных преград не предвиделось, знаменитые сибирские реки находились восточнее, за Уралом... Да, отправить «миссию» на восток было, пожалуй, оптимальным решением. Идя на юг, в районе Ростова-на-Дону Сталкер с отрядом неминуемо уперлись бы в Дон — и неизвестно, смогли бы его преодолеть или нет. Посему, если на юге и были аналоги новосибирского академгородка, Кириллу о них не рассказывали. Вероятно, чтобы не сбивать с толку и не дарить надежду на существование второго шанса. Который, судя по только что открывшимся обстоятельствам, все же был.

Кирилл в задумчивости барабанил пальцами по столу.

— Выходит, где-то за Доном такой же порошок, как у нас, заделали? — прервал его задумчивость Джек.

Кирилл покачал головой:

— Как у нас — вряд ли. Скорее, аналог той вакцины, которую изобрели в Бункере. Теория Бориса все-таки слишком нестандартна для того, чтобы прийти в голову кому-нибудь еще... В общем, как бы там ни было, дети здесь рождаются. Осталось понять, какое отношение ко всему этому имеет так называемая Мать Доброты... Ты точно запомнил, что сказала та женщина?

— Всего дважды нас одарила Мать Доброты, чтоб у ней веселые травки не переводились — как-то так. Я ждала твоего появления в круге сколько-то там лет.

— Именно «появления в круге»? Не просто «рождения»?

— Не, там про круг было. Я ж чего его искать и пошел.

— Очень странно. — Кирилл потер виски. — Для чего складывать новорожденных в круг? Ведь люлька там стоит, насколько я понимаю, именно для этого?

— Да уж вряд ли для красоты. Хотя, черт его знает — может, на голову надевают и пляшут вприсядку.

— Языка надо брать, — подвела итог Олеся. — Гадать можно долго.

Допрос «языка» вымотал Кирилла больше, чем тридцатикилометровый переход накануне.

— Это самый бредовый бред из всего, что мне когда-либо доводилось слышать, — обескураженно объявил он.

Глава 16

Кирилл. Новочеркасск. 1053 км от Бункера

«Языка», решившего, на свою беду, отправиться в одиночку за дровами, взяли тихо. Джек подкрался сзади, придушил мужика захватом и оттащил в лес, за болото — куда, по его мнению, местные в ближайшее время никак не могли сунуться. Разговорить аборигена труда не составило: перепуганный и растерянный, играть в героя он даже не пытался.

Кирилл задавал вопросы, выслушивал ответы, и глаза у него лезли на лоб все дальше. Если бы не твердая уверенность Джека в том, что мужчина сам свято верит в рассказ, Кирилл решил бы, что над ним издеваются.

Первый ребенок появился в поселке, где проживал абориген, четырнадцать лет назад. То есть, прикинул Кирилл, если он и ошибся в расчетах относительно периода изобретения вакцины, то не сильно. На этом разумное изложение закончилось, и дальше, по выражению Джека, «поперли глюки».

Из четверых, проживающих на сегодняшний день в поселке аборигена детей, ни один не был рожден местной женщиной. Младенцев, согласно рассказчику, в поселок каким-то образом поставляла Мать Доброты — чей портрет, согласно сбивчивому описанию, представлял собой точную копию уже виденного в Павловске. Присутствовал в поселке и «Лунный Круг» — тоже подобие виденного двести километров назад, и люлька в центре круга. Дети появлялись в люльке только летом, и только в июле. Если наступал август, а люлька оставалось пустой, значит, в этот раз Мать Доброты одарила своей щедростью другой поселок, более достойный. Механизм передачи детей аборигену был неизвестен. По его словам, просто одним прекрасным вечером, когда жители поселка выходили из домов, находили в Лунном Кругу сладко спящего младенца. Мужик искренне верил в то, что ребенка принесла Мать Доброты — то есть некое божественное воплощение женщины с портрета. Заслужить появление младенца было не так-то просто, Мать Доброты одаривала паству далеко не каждый год. Появления детей трепетно ждали, Матери Доброты еженощно молились и дважды в сутки, перед завтраком и после ужина, распевали псалмы. Старались соблюдать установленные заповеди: не употреблять алкоголь, не сквернословить, прелюбодействовать только в определенный период и только находясь в браке, заключенном перед алтарем Матери все в том же Лунном Кругу — в этом месте рассказа Джек схватился за голову. Сексуальные отношения между людьми, не состоящими в браке, Матерью категорически не одобрялись. Кроме того, южанам предписывалось помогать больным и старикам, не перечить главе поселка и не выходить из домов, пока не «перевернется девятка», то есть с девяти часов утра до шести вечера.