Из-под дыхательной маски донеслось шипение. Оно усиливалось, распадалось на отдельные звуки: кашель, свист, бульканье, и Тренч, наконец, понял, что происходит: его шеф смеялся. И смех этот был ужасен.
Виктору Тренчу доводилось слышать голоса Тех, что обитают за пределами нашего мира; он призывал демонов, и демоны, в свою очередь, тоже вызывали его на разговор. Он слышал шорохи Внешних Сфер, он общался с Могуществами Малого Ключа, но трескучее шипение из-под дыхательной маски забинтованного куска плоти на залитой гноем и кровью кровати не шло со всем этим ни в какое сравнение.
Тело на простынях дёргалось; резиновый «намордник» чуть сместился в сторону, и под ним появилось красное пятно. Алые алхимические светильники вспыхнули и тревожно замигали, взмыли в воздух шприцы, иглы, тумбочки, трубки, провода, запахло грозой и открытой могилой. Сотрясались стены, дрожал пол, на котором лежал обессилевший колдун, судорожно визжала центрифуга аппарата кровяной фильтрации, подскакивали на стальных подносах коробки с надписями «стерильный инструмент» и ящики с бирками «перевязочные материалы».
А шипящий хохот всё продолжался, перемежаясь приступами кашля, и когда он перешёл на такие ноты и интонации, которые человеческое ухо решительно отказывалось воспринимать, человек на кровати чуть приподнял мизинец, указав им на входную дверь.
Поток эфира сорвавшегося с цепи заклятья был настолько сильным, что Тренч смог увидеть его воочию: широкий чёрный коридор, прошивший медбокс навылет, и вырвавшийся наружу облаком кровавой мощи.
Сам того не желая, Виктор Тренч, бывший сотрудник Серого Ордена, Правая Рука Первого Ковена, смотрел через пронизывающий его поток силы. Он не мог закрыть своё внутреннее око, даже если бы очень этого захотел – эфирный след заклинания был слишком силён.
Поэтому он увидел всё: как замертво падали на пол своего вагончика контрабандисты, из которых буквально выдувало жизнь, точно облачка светящегося пара, как пустые тела заполняет тьма, что тут же уплотнялась и принимала форму, как поднимаются на ноги не-мёртвые оболочки, молча собирают инструмент и странной пружинистой походкой направляются к месту раскопок. Колдун даже увидел те части эфирных сигнатур, которые отвечали за вмонтированную в некротов систему «свой-чужой» – бывшие контрабандисты подчинялись ему, Тренчу, безусловно и абсолютно.
«А как ладно скроены, – думал колдун, вытирая сочившуюся из носа кровь, – на века! Такие, пожалуй, земной шар насквозь прокопают, отдай я им такой приказ»
- Твоя новая команда. – Существо в бинтах булькнуло, что, очевидно, должно было означать смешок. – Вперёд и с песней. Чтобы завтра чёртов контейнер был у меня на столе.
- Да, – Тренч закрыл глаза, – да, шеф. Как он хоть выглядит, этот самый контейнер? Я помню, что он белый и сравнительно небольшой, но...
- Белый ящик размером с обычный чемодан. Материал чем-то похож на камень, но гораздо легче. Он сохраняет постоянную температуру около десяти градусов Цельсия. На крышке – герб Первого Квадриптиха. Вряд ли ты спутаешь его с чем-то ещё. И не вздумай касаться ящика голыми руками, там куча защит, причём далеко не все они колдовские.
- Это я тоже помню. – Тренч, шатаясь, пытался встать, опираясь на колени и сжатые кулаки (выходило не особо хорошо; перед глазами всё плыло). – Я принесу ящик вам. Не буду пытаться его открыть и не стану направлять на него заклинания. Обязательно использовать перчатки. Но что будет потом? В смысле, зачем вам эта штука, чем бы она ни была?
- Потом? – Мумия на кровати шипяще хихикнула. – Потом, друг мой, мы изменим мир. Это для начала.
Глава 3
Агент Их Величеств Александр Фигаро был в отчаянии.
В Нижнем Тудыме для того, чтобы доехать до вокзала, нужно было дождаться извозчика, заплатить извозчику, доехать до станции, узнать, что расписание поездов изменилось буквально пару часов назад, поругаться с билетёром в кассовой будке, поменять, наконец, чёртов билет, скоротать время в вокзальном буфете, где не подавали ничего, кроме жидкого чая и хлеба, и лишь вечером, возможно, занять своё место в вагоне. Поэтому для того, чтобы попасть в Верхний Тудым, жители Тудыма Нижнего либо брали перекладных (это был вариант для тех, кто побогаче), либо покупали место в мотофургоне – воняющей керосином тесной фанерной будке, где багаж ехал на крыше, а в салоне пассажиры лежали друг у друга на головах (иногда буквально).
Фигаро, недолго думая, решил ехать на поезде; трястись на перекладных в карете с разбитыми рессорами по дороге, которую осенняя распутица превратила в реку грязи, ему совершенно не улыбалось.
Поначалу всё шло как по маслу: до вокзала его доставили вовремя; извозчик оказался его бывшим клиентом, наотрез отказавшимся брать деньги со «спасителя нашего господина следователя, пусть Эфир ему добра насыплет полные карманы, а здоровья – полные штаны» (около месяца назад Фигаро избавил жену извозчика от довольно крупного Ночного Летуна).
Дальше – больше: поезд прибыл точно по расписанию, а в купейном вагоне класса «Б» оказалось чисто и даже не особо воняло бельём и сигаретами. К тому же до самого Верхнего Тудыма следователю предстояло ехать в полном одиночестве, что очень его обрадовало.
Более того: поезд прибыл точно в срок, а именно – ровно в полдень, когда часы на главной башне городской управы пыхтя и скрежеща играли гимн Королевства.
А вот дальше всё пошло наперекосяк. Дело в том, что вокзал в Верхнем Тудыме располагался не как обычно, то бишь, на окраине города (Столица, в этом смысле, конечно, была исключением, но в Столице только пассажирских вокзалов было двадцать три), а прямо в центре, на площади, которая, понятное дело, и называлась соответственно: «Вокзальная».
Это было сердце города, живое, громкое, испускающее дым и чад изо всех своих клапанов, шипевшее паровозным паром, пылающее вывесками сотен ларьков и открытых харчевен, хлопающее дверями магазинов и магазинчиков, кричавшее голосами продавцов, что торговали прямо с земли, предлагая абсолютно всё, начиная от шурупов на развес и заканчивая лошадьми, воняющее дымом десятков фабрик, мануфакторий и заводиков, свистевшее жандармскими свистками, ругающееся, толкающееся, наступающее на ноги, бросающееся в глаза и уши, шумное и разноцветное.
Следователь проверил защитные заклятья на саквояже, поплотнее запахнулся в плащ (чёрный, приталенный, от мадам Воронцовой, сезон «осень-зима» этого года), зажёг над головой маленький колдовской огонёк, а саквояж заставил лететь за собой на невидимой эфирной привязи. Все эти манипуляции имели единственное, но крайне важное практическое значение: продемонстрировать вокзальным щипачам, коих в Верхнем Тудыме было больше, чем на собаке блох, что перед ними колдун, и что лезть к Фигаро не стоит во избежание неожиданного превращения в пепел. Понятное дело, никого следователь в пепел обращать не собирался, но наложенные на его бумажник и документы заклятья Особого Отдела могли иметь в этом плане свои собственные соображения.
Но, как оказалось, карманники были наименее коварной публикой Верхнего Тудыма.
- Чебуреки! – кричал рослый детина из открытого деревянного ларька, где в кипящем масле на глазах покрывались корочкой цвета старого золота чебуреки и пирожки совершенно невероятных размеров, – а вот кому чебуреки?! С сосисками, с мясом, с сыром и с грибами! Новинка – Царь-Чебурек! Вся начинка в одном куске теста, и можем добавить сметаны!
- Пи-и-и-и-ро-о-о-о-ожк-и-и-и-и! – заливисто тянула трель дородная мадам в цветастом платье и белом фартуке сомнительной свежести, – печёные пирожки! Вишня! Картошка с луком! Грибы! Час назад из печки достала!
- Плов! Уха! Борщ! Всё, что нужно усталому и голодному! Котлеты по столичному! Пиво! Три сорта на кранах, бутылочное – в ассортименте! Для посетителей с детьми есть молочные коктейли – делаем при вас! – Господин с подкрученными усиками и великолепной сверкающей лысиной разглагольствовал в дверях заведения под вывеской «Кожа да кости», покуривая маленькую трубочку в которой, судя по запаху, был вовсе не табак. – Через полчаса будем подавать плов! И это я ещё даже треть меню не перечислил! Заходите, заходите, сударь колдун, голодным и трезвым не выйдете, даю слово!
