Его супруги, вернувшись обратно, вдруг поняли, насколько голодны и начали мне «помогать», при любой возможности утаскивая что-нибудь съедобное и делясь добычей с подругами. Пока бревна прогорали до углей, просто извелись. Поэтому все время, пока я жарил мясо, слонялись рядом и принюхивались или просили проверить, не готово ли оно. Чтобы Койрены не смущались, мои девочки поддерживали их во всех начинаниях. За исключением Найты — она, устроившись по левую руку от меня и спиной к костру, невидящим взглядом смотрела в темноту и витала неизвестно где. Правда, когда мясо подоспело, вернулась в реальность, взяла протянутый прут и с наслаждением впилась зубами в крайний кусок.
Когда первый голод был утолен, за «столом» завязался неспешный разговор. Сначала обсуждали прыжки. Магнус восхищался «старшей» половиной моих дам и их координацией движений, а также пытался выяснить, какие именно упражнения могут подготовить человека к таким сложным прыжкам. А они ему объясняли, иногда обращаясь ко мне за подтверждением. Потом Майра похвалила его супруг, весьма достойно показавших себя как на «мужской» половине озера, так и на «женской». И вызвала в Ивице вспышку грусти:
— Знаете, а ведь я вам не верила! Когда вы рассказывали, что наслаждались купанием под проливным дождем или ночевкой под заснеженными елями, мне казалось, что вы преувеличиваете, так как получать удовольствие от такого безумия просто невозможно! Зато теперь, когда вы перевернули мое представление о нормальном с ног на голову, я поняла, почему сразу после ухода в ваш род Ланке стали неинтересны приемы и балы.
— Там все однообразно и до ужаса скучно! — поморщилась Ирлана, нежащаяся в объятиях Альки. — А у нас дома я могу делать все, к чему лежит душа. Могу пройтись колесом по коридору или позагорать нагишом на крыше, подраться на подушках с Вэйлькой или полдня валяться на полу с Майрой и Дайной, придумывая фасон какого-нибудь безумного платья, вызвать на поединок половину семьи разом или уйти на кухню, чтобы научиться готовить что-нибудь вкусное. И, что самое главное, меня не только поймут, но и поддержат в любых начинаниях. А если потребуется, то и научат!
— Сейчас я слушаю тебя и понимаю, как это здорово! — кивнула ар Койрен-старшая. — Мало того, я счастлива, что с вашей помощью распробовала прелесть тренировок, захотела разделить с Магнусом страсть всей его жизни и смогла вылезти из скорлупы!
— Скорее, выпорхнуть! — хихикнула Алька. — Или разнести ее в пыль.
— Пусть так! Зато сейчас я вижу мир совсем по-другому. Скажем, еще в начале лета я была уверена, что даже две женщины в одной семье — это постоянная война, поэтому, когда муж отправился в Торрен за меньшицами, страшно ревновала. И так же страшно злилась на Нейла, который подбил его на эту поездку. Зато теперь знаю, что семья семье рознь, искренне рада, что в нашей семье появились Власта с Ринкой, и славлю Пресветлую за то, что она свела пути наших мужей!
— Ивица права: с вами спокойно, уютно и интересно… — подала голос Власта, по примеру моих девочек обнимающая свою подругу. — А еще в вашем присутствии пропадают любые страхи: в Ламме я боялась каждой лужи, а тут, на озере, плавала, ныряла и прыгала с высоченной скалы. Попав во дворец Колверов, чувствовала себя деревенской клушей, а на приеме у Шандора гордилась, что стала ар Койрен. В Торр-ан-Тиле, надев платье с разрезом до колена, думала, что умру от стыда, а сегодня весь вечер носилась в купальнике и чувствовала себя нормально…
— На самом деле страхи никуда не пропадают… — «страшным» шепотом сообщила Майра. — В какой-то момент они… превращаются в удовольствие! Вот сейчас вода в озере кажется вам черной и страшной, а через половину стражи вы будете спорить, как интереснее в него нырять по ночам — упившись зельем кошачьего глаза, или без него!
Глава 22
Третий день первой десятины второго месяца лета.
Найта пришла в засидку за полчаса до рассвета, отмела все мои возражения и взбодрила своим Даром так, что захотелось свернуть горы. Потом проверила, в каком я состоянии, и полыхнула удовлетворением:
— Вот теперь совсем другое дело!
— Мне очень приятна твоя забота, но просыпаться в такую рань не было никакой необходимости — большую часть моей половины ночи я спокойно спал, а лагерь охраняли дроны.
Дарующая разомкнула объятия, посмотрела на меня взглядом, полным непонимания и обиды, и убито прошептала:
— Я надеялась, что ты, почувствовав, насколько сильна и безгранична моя любовь, сделаешь хотя бы крошечный шаг навстречу! О-о-о, как же я ошибалась…
— Болтушка! — мягко улыбнулся я и потрепал веселящуюся женщину по волосам. — Так чего ты вскочила-то?
— Делаю, что могу… Чувствую себя нужной… И счастлива… — делая между фразами длинные паузы, объяснила она. — А еще люблю, когда ты свеж и полон сил.
Выразить словами то, что я ощутил в этот момент, не получилось, поэтому я плеснул в Найту всем, что было на душе. Через петельку. И слегка перестарался — женщина, потянувшаяся было к штанам, снова подкатилась ко мне и довольно мурлыкнула:
— Забыла сказать самое важное: я обожаю такие вспышки эмоций. И поцелуи в щеку!
— Вымогательница! — притворно возмутился я, но «требование» выполнил. Несколько раз и от всей души. А затем порадовал Тень еще немного, с большим удовольствием понаблюдав за тем, как она одевается. То есть, дал ей возможность почувствовать, что я ею любуюсь и считаю невероятно красивой, так как помнил совет Амси, полученный по дороге на Полуденную Окраину, через сутки после того, как мы уничтожили первую в этом походе шайку разбойников.
— Амси, пока Найта спит, хочу с тобой посоветоваться. Слышала ее фразу про девять поминальных свечей к усыпальнице Найтиры ар Улеми?
— Слышала… — отозвалась призрачная хозяйка. — Мало того, я отслеживаю состояние этой женщины уже давно.
— И⁈
— Я несколько раз говорила с твоей первой меньшицей. И не только говорила — погрузила Вэйльку в гипнотический транс и вытащила из памяти все, что связано с прошлым ее матери. То есть, воспоминания о визитах Харзаха ар Улеми, рассказы Найты о своем отце и даже то, что твоя Тень говорила тогда, когда ее дочка была совсем маленькой и толком ничего не понимала. Если не вдаваться в подробности, то вся жизнь этой женщины до появления в твоем доме была одним сплошным кошмаром. Кошмаром, попав в который девяносто девять и девять десятых процента людей покончили бы жизнь самоубийством или сошли с ума. Она держалась ради дочери. А когда вырвалась из него и убедилась, что Вэйлиотте ничего не угрожает, потеряла опору. Ведь стержень, который помог ей выжить, стал не нужным и исчез. И ее психика пошла вразнос…
— Куда пошла? — не понял я.
— Начала рассыпаться, как шалаш из прутиков на сильном ветру! — объяснила Амси. — Ведь та цель в жизни, которой Найта посвятила всю себя, пропала, а ставить перед собой другие она не умела. Да и не видела смысла, так как большую часть жизни провела в кошмаре и не могла поверить в то, что в ней может появиться что-то кроме боли, страха и унижений.
Я скрипнул зубами, почувствовав невыносимое желание убить Харзаха ар Улеми еще раз. А хозяйка пляжного домика, дав мне прийти в себя, продолжила объяснения:
— Ты успел в самый последний момент. И, как выразилась Вэйлька, стал для Найты тем самым стержнем, вокруг которого она смогла себя заново собрать. Увы, озвучив своей новой Тени правила проживания в семье и окружив ее вниманием и заботой, ты забыл сделать самое главное — дать этой женщине новую цель. Поэтому она придумала ее сама, отталкиваясь от своего крайне скудного и однобокого жизненного опыта: решила посвятить всю свою новую жизнь служению тому, кто подарил будущее ее любимой дочери, то есть, тебе. Повторю еще раз — всю свою жизнь. Целиком. Мгновение за мгновением!
— Но ведь это ненормально! — воскликнул я. — Нельзя отдавать свою жизнь другому челове— …
