На улицах почти никого не было; погода явно не располагала к прогулкам, к тому же сегодня был вторник – день рабочий. Поэтому следователь, немного подумав, чуть придавил педаль газа, доведя скорость «Соккера» до приятных десяти с хвостиком миль в час. Спидометр был размечен до шестидесяти, но Фигаро не думал, что старичок-«Рейхсваген» способен на подобный подвиг.
«И ладно, – подумал он, – плевать. Я же не гонки с перестрелками устраивать собираюсь. Куда мне шестьдесят миль в час, я ж не гепард... А ну-ка, как в поворот войдёт? Интересно... Ух ты, как по маслу! Ничего себе, однако. Даже не качнуло... Так, а вот и граница города. Ладно, придавлю ещё чу-у-у-у-уть чуть, и хватит...»
...Если бы какой-нибудь воздухоплаватель взглянул на Нижний Тудым с высоты птичьего полёта (хотя решительно непонятно, зачем гипотетическому воздухоплавателю это могло понадобиться), то он бы, вероятнее всего, сравнил этот город с песчаным замком, который строили два разных ребёнка: деревенский простачок-добряк, и городской хулиган, уже успевший воспитать в себе основы человеконенавистничества: милые уютные домики, что как бы жались к земле, щедро рассыпанные по окраинам избы, и среди всей этой пасторали – хмурые серые коробки заводов и фабрик, мерно пыхтящие нацеленными в небеса дальнобойными орудиями труб.
Тудым Верхний появился несколько позже своего Нижнего собрата: поначалу как маленькая деревенька, вцепившаяся в участок плодородной земли в том месте, где протекавшая через Нижний Тудым река Зловонка впадала в несколько более полноводную Синьку, но впоследствии, когда оба города затронул промышленный бум, Верхний Тудым разросся куда как сильнее, чем его старший собрат. Заводских корпусов здесь уж точно было больше; сказывались два фактора: вокзал в городской черте и река, становившаяся в этом месте более-менее судоходной (по крайней мере, маленькие паровые буксиры днём и ночью таскали по Синьке грузовые платформы). Однако все заводы Верхнего Тудыма были сдвинуты вниз по течению реки, поэтому город даже на картах чем-то напоминал высокого тощего господина в широких расклешённых штанах.
Усадьба «Зелёный кров» располагалась у самой границы леса к западу от города. В этом направлении не было ни деревень, ни даже одиноких домишек, в которых обычно жили охотники и лесорубы, и Фигаро, кативший по дороге ведущей к обиталищу Роберта Фолта (она оказалась на удивление хорошей, если это слово вообще применимо к дорогам Королевства), довольно быстро понял, почему: местный рельеф был невероятно живописен, но очень непрактичен – пологие глинистые холмы, за вершины которых цеплялись хлипкие деревца, заполненные водой низины, заросшие ряской и осокой, и изредка встречающиеся острые скалы, торчащие из земли, словно сломанные зубы когда-то почившего здесь дракона.
Зато всё это было невероятно красиво, и следователь, слушая усыпляющий шорох дождя по крыше, с наслаждением подставлял ноги и бока под тёплый воздух, который печка «Соккера» гнала через хитрую систему заслонок. Ехать в автомобиле было так же уютно, как и сидеть дома у камина, и в какой-то момент Фигаро с удивлением заметил, что стрелка спидометра уже подрагивает рядом с цифрой «25». Он понятия не имел, когда умудрился так разогнаться; скорость практически не ощущалась.
Машина съедала мили просто-таки с невероятной скоростью, словно её временный хозяин – горячие пирожки. И Фигаро даже не сразу понял, что он уже приехал: под колёсами застучала аккуратно уложенная брусчатка; два покатых холма, похожих на застывшие волны, раздвинулись в стороны, подобно занавесу, и впереди, крепко вросшая в широкую каменную площадку на берегу небольшого озера, показалась усадьба: серый прямоугольник, сложенный из дикого камня, по черепичной крыше которого стекала, журча в водосточных трубах дождевая вода. Ограды, как таковой, не было; когда-то давно здесь поставили несколько секций из широких железных прутьев, да и забросили.
Фигаро потянул за видимую лишь ему колдовскую «ниточку», подавая сигнал Дюку Бурготу, командиру Второго Ударного отряда Особого Отдела, сбавил скорость, и аккуратно остановив «Рехсваген» на крытой площадке у главного входа (под навесом уже стоял новенький сверкающий «Мерседес Жаклин-SS» – четыре пассажирских сиденья, бензиновый двигатель нового поколения и гидравлическое усиление рулевой системы), заглушил мотор.
«Ну-с, – подумал следователь, – вот сейчас и посмотрим, что за демоны водятся в Верхнем Тудыме и на его окраинах. А то Астратоты, стеклянные сердца... Мистическая ерунда сплошняком во все поля, тьфуй...»
Он выбрался из автомобиля, не забыв предварительно вытащить ключи из замка, и, притопывая, двинулся к широкой двустворчатой двери – старый благородный дуб и дверные ручки с полустёртыми вензелями. При этом следователь прищёлкивал пальцами, и напевал:
- Что-то страшное в вашем подвале? Вы случайно кого-то призвали? Вы ночами от страха не спите? И кому вы тогда позвоните? Эй! Четыре экзорциста едут к вам! Четыре экзорциста – и это не обман!
Фигаро не просто так дурачился, напевая головную тему из старого, но всё ещё популярного мюзикла; следователю, всё же, было немного страшновато.
Глава 5
Следователю хватило одного взгляда через эфирные «очки» для того чтобы понять: никакого демона в Роберте Фолте нет, и никогда не было.
Хозяин усадьбы встретил Фигаро не в доме, а на берегу озера, где он, сгорбившись и кутаясь в тёплый непромокаемый плащ цвета хаки, сидел на раскладном стуле с длинной удочкой, рассеяно поглядывая на полосатый поплавок. Поплавок был модный, с алхимической лампочкой; с таким, наверное, было очень удобно рыбачить по ночам.
По документам Фолту было шестьдесят пять, но алхимические тоники скостили его возраст до твёрдых сорока. На кого-то омолаживающие декокты действовали лучше, на кого-то – хуже, но этому господину, похоже, повезло: его организм перестроился весьма удачно, и, не случись с Робертом Фолтом чего-нибудь из ряда вон выходящего, подумал следователь, до своих ста пятидесяти он спокойно дотянет.
Хотя, похоже, «нечто из ряда вон» как раз и случилось с хозяином усадьбы, причём совсем недавно: Фолт был смертельно бледен, и выглядел так, словно перенёс тяжёлую болезнь. Его пальцы заметно подрагивали, кожа вокруг глаз приобрела нездоровый желтоватый оттенок, а взгляд то и дело как будто спотыкался обо что-то, проваливаясь в безмысленную серую пустоту.
Фолт спокойно выслушал Фигаро, представившегося «внештатным сотрудником ОСП», вымученно улыбнулся кончиками губ, и махнул рукой, вложив в этот жест легко читаемый смысл: что ж, валяйте, господин «внештатный сотрудник», всё равно мы тут оба понимаем, что вы из куда более занятной организации. Отвернувшись, он кивнул на поплавок и сказал:
- С самого утра тишина. Хоть бы карась какой клюнул. Было дело, я тут и щук таскал, и окуней... Извините, кстати, что не приглашаю присесть – не на что.
- Ничего, – следователь хмыкнул, – я постою. Вас, кстати, дождь не беспокоит?
- Да разве это дождь... Так, моросит. А вот вы зря без зонтика.
Фигаро молча взмахнул рукой, и над его головой вспыхнул купол Малого кинетического щита. «Хотя, – подумал следователь, – он прав: захватить зонтик было бы проще. Но кто б там об этом подумал»
- Ловко. – Фолт закашлялся, сплюнув на землю комок кровавой мокроты. – Извините, я немного не в здравии. Но уже иду на поправку. Доктора говорят, через неделю буду как новенький. В крайнем случае, через две.
- У вас в ауре след тяжёлой эфирной травмы. – Фигаро нахмурился. – В порядке вы будете, это да. Но вряд ли через неделю или даже через две. Вам бы показаться специалисту...
- Уже. – Фолт поморщился, достал из кармана платок и промокнул губы. – В городе два колдуна: господин Мейн и господин Лисков. Я знаю, что у меня в ауре трещина, и знаю, что она заживёт самостоятельно. Все нужные пилюли я принимаю и, как видите, провожу много времени на свежем воздухе.
