Перебрались через заросли, и полезли вверх по холму, шаг за шагом.
Мы поднимались всё выше, кусты становились реже, склоны круче, и ноги уже начинали побаливать. Я ничего не сказал – привычка. Роджер тоже молчал. У него был хороший шаг, не мельтешил, не отставал, шел вровень. Впрочем он тот еще «кэмел». Правда называть я его так не стану, мало ли, вдруг обидится.
Ночь была тихой, только ветер иногда шевелил траву и вызывал еле слышный шелест. Ни зомби, ни зверей – пока везло. Только где‑то вдалеке раз или два ухнула сова. Наверное, сова. Или что‑то другое, похожее. Ночью все кажется страннее, чем есть на самом деле.
– Осталось немного, – пробормотал Роджер. – Должно быть где‑то за тем хребтом.
Я снова вытащил атлас, повернулся спиной к луне, чтобы не доставать фонарь. Деревня здесь, а там «Вороны» сидят. Так что лучше не шуметь. Увидел еще одну отметку – помимо деревни там был еще и монастырь. Интересно, а как у них дела обстоят?
Мы продолжили идти. Хребет был не очень крутым, но достаточно высоким. Впрочем, скоро мы перевалили через него, а дальше дело пошло быстрее: вниз же спускались. А дальше Роджер стал ходить из стороны в сторону в поисках одному ему знакомого знака. Я если честно не понимал, как он собирался эту штуку найти.
Однако скоро он остановился возле небольшого холмика. По крайней мере в темноте это выглядело именно как холм, но в итоге оказалось контейнером, прикрытым маскировочной сетью. Подцепив ее, он оттащил оказавшееся достаточно большим полотнище в сторону, и я увидел черного цвета параллелепипед с закругленными углами. Достаточно большой.
– Не лезь, – проговорил он. – Контейнер заминирован, сперва нужно разобраться с этим.
– Хорошо, – я сделал шаг назад.
Мины – ну их на хуй. Не люблю я такого рода оружие, хотя определенные навыки работы имею. Весь мир их запретить пытался, все цивилизованные страны. Негуманное оружие, типа. Однако это никому не мешало ими пользоваться при этом, а уж особенно неграм, с которыми мы воевали. В общем‑то у них кроме старых Калашниковых да мин ни хрена особо и не было.
Роджер наклонился, нажал что‑то и наружная оболочка контейнера разъехалась в разные стороны, обнажив цифровую панель. Задумавшись на секунду, он ввел код, и я услышал, как открылись замки.
– Готово, – усмехнулся он. – Ну посмотрим, что нам там Родина отправила.
Он поднял крышку. Я подошел ближе и присвистнул. А ведь немало. Прямо скажем, хорошо их снаряжают. Нас, правда, тоже, потому что времена, когда на аптечки, тепловизоры и дроны собирали всем миром уже прошли.
На самом верху лежали карабины М4. Причем, не в обычном исполнении: тут и рельса во всю длину, и тактическая рукоять, и приклад какой‑то не родной – это тоже сразу видно. Он взялся за один, вытащил магазин, дернул затвор, после чего нажал на спусковой крючок. Едва слышно щелкнул боек.
– Таких шесть штук, – сказал он, откладывая их наружу один за другим. – И вот еще.
Следующую винтовку я не узнал – уж слишком футуристично она выглядела. Но явно что‑то марксманское, потому что длинный тяжелый ствол было видно сразу, да и "болт" это. И калибр должен быть не промежуточным, под винтовочный патрон.
– Это M40? – спросил я.
– Да, – он кивнул и тоже отложил ее в сторону. – С такой винтовкой, да с хорошим прицелом все, что до восьмиста метров – твое. Если пользоваться умеешь, конечно. Ваша СВД по сравнению с ней сосет причмокивая.
– Зато СВД проще и надежнее, – пробормотал я. ‑ И самозарядная.
– Ну и последний ствол… – он вытащил что‑то большое и тяжелое с рукоятью сверху и сложенными сошками. – Миними. Аналог вашего РПК, ручной пулемет под промежуточный патрон.
– Дай‑ка сюда, – попросил я, протянув руки.
Он выдал мне оружие, я схватился за рукоятки, попытался поднять. Тяжелая штука. Очень тяжелая, по ощущениям килограммов семь, не меньше, и это без патронов. Как с нее прицельно стрелять вообще? Если только с упора, с сошек. Ну и хули толку с нее тогда?
– Ну вот извини, но пулеметов ручных у вас делать не умеют, – проговорил я. – Хуйня. Наш РПК гораздо лучше.
– Зато здесь коробы на сто патронов, – сказал он.
– А у нас бубны на девяносто шесть.
– Хрен с ним, что лучше, – проговорил он. – Спасибо, что вот это есть. Считай – на unit оружия. Если вооружим им тех, кто сможет таким воспользоваться, то те три десятка бандитов мы зачистим за считанные минуты. И хрен кто потом сможет что‑то сделать. Кидай все прямо на полотно, ничего не будет. Давай посмотрим, что еще там есть.
Он снова принялся копаться. Извлек несколько футляров с прицелами. Открыл один, и я снова присвистнул. Потому что это был Elcan Specter – отличная оптика с переменной кратностью. Он может как коллиматор работает, а стоит сдвинуть рычажок, и получается простенький четырехкратник. Такие прицелы у нас в ЧВК очень сильно ценились, это я помнил. А вот в России никаких аналогов такой штуке так и не изобрели. А если и сделали, то в серию они не пошли.
– Еще оптика, – проговорил он, вытащив еще один футляр. – Льюпольд, переменная кратность – от шести до шестнадцати.
– Ты умеешь пользоваться? – спросил я.
– Немного, – ответил он.
– И я немного, – пожал я плечами. – Опыта особого нет.
– Да один хер до трехста метров эта штука на прямом выстреле сработает, без поправок, – он махнул рукой.
А я только сейчас начал прикидывать. Е‑мое. Это же сколько нам с собой тащить? В рюкзаки упакуем? Ну должны на самом деле, все‑таки контейнер по вместимости не больше, чем наши два рюкзака. Но с другой стороны, сколько же все это весить будет?
Может быть, надо было все‑таки подождать у заправки? Сука, машина нужна. Прям срочно нужна, без нее вообще беда. Но только вот ее нужно достать, заправлять и где‑нибудь прятать, чтобы не спалиться. А нам с нашей подрывной деятельностью попасться – это смерть. Причем не только нам, но и всем близким.
– Глушители, – Роджер вытащил наружу четыре банки, закрепленные между собой стяжками. Похоже, что исполнители особо не парились, пихали как есть. – И самое главное.
Последний футляр, с виду очень простой, но только вот материал качественный, и это выдавало в нем вместилище очень дорогой техники. Вскрыл, нажал на кнопку и показал мне.
– Теплак что ли? – спросил я.
– Да, – кивнул он. – Такие у нас положено на пулеметы ставить. Так что…
Дальше он продолжать не стал, но я закончил его фразу в уме. Богатство нам привалило, настоящее. Иначе и не скажешь.
– Ну что там еще? – спросил я.
– Гранаты, магазины и патроны, – ответил он. – Гранаты наши, М67.
– Аналог нашей РГД.
– Ну, – он скривился. – Лучше, конечно. И патрона много. Медицина кое‑какая есть. Теперь только один вопрос: как мы все это нести будем?
– Нагрузимся и понесем, – ответил я, стаскивая со спины рюкзак и бросая его на землю. А сейчас, мне кажется, нужно наши «двенадцатые» на ваши М4 менять. Наши, конечно, лучше, но к вашим глушители есть.
В этом и проблема, что на «двенадцатый» банку найти трудно. Просто потому что крепление там нестандартное – на байонет вместо резьбы. И банки от старых автоматов, даже под тот же калибр, не подходят. А штатных нам пока найти не повезло.
Роджер, кстати, на мое замечание скривился. Патриот, мать его. Ну посмотрел бы я, как он со своей «эмкой» по говнам полазал бы. Хотя и двенадцатый тут не так, чтобы хорош.
– Давай магазины, набивать будем, – я уселся прямо на землю, благо она была сухой.
Рядом положил «двенадцатый». Мало ли – быстро отреагировать придется, за ствол схватиться, если кто‑нибудь придет.
Он вытащил кейс для магазинов, положил его на землю. Рядом набросал несколько пачек патронов. Я взялся, принялся снаряжать. Непривычно они выглядели – остроносые больно и гильзы подлиннее, но ничего. Нормально. Убивают они, как ни крути, ничуть не хуже, чем наши.
– Ты уже придумал, где мы все это хранить будем? – спросил Роджер, принимаясь за то же самое дело.
