В отличие от 'той' истории, никаких ультиматумов не предъявлялось. И вообще переговоры не начались. Великобритания сочла что само по себе участие французской эскадры в бою против Королевского флота есть вполне достаточный... нет, не casus belli , поскольку войной в старом смысле слова это и назвать было нельзя. По-современному сказать, то был вооруженный конфликт. Так вот, по мнению английского правительства, огонь французских орудий по британским самолетам и, главное, по британским же кораблям был вполне достаточной причиной для ответных мер совершенно не дипломатического характера.
Адмирал Соммервилл подготовился к делу со всем педантизмом, вложив работу собственный опыт и знания, а равно усилия штаба. Под его командованием должны были собраться огромные силы: из Средиземного моря были переброшены линкоры-ветераны вроде 'Бархэма' и 'Вэлиэнта', которые помнили еще Ютландское сражение. Из атлантических портов Великобритании шли как седые старцы вроде 'Ройял Соверена', так и более новые и совершенные 'Родни' и 'Нельсон', а также их родственники по классификации. К линкорам добавились также крейсера: и легкие класса 'Аретьюза', и тяжеловесы вроде 'Ринауна' и его одноклассников. Не были забыты и авианосцы. Адмирал отлично помнил, как французские пикировщики клевали британские корабли, а потому эскадре были приданы новейший 'Илластриес' и куда более старый 'Корэйджес'. Строго говоря, в количестве самолетов последний превосходил первого, хотя по защищенности уступал. Карты минных полей, защищавших порт, у англичан были. Были и данные по береговым батареям, если их можно было так назвать. Часть орудий была снята с позиций и увезена немцами в неизвестном направлении. Остальные не представляли опасности для британской эскадры.
Вся подготовка была подчинена одной цели: утопить или повредить основную часть французского флота. Этой чисто военно-морской задаче предшествовала важная политическая установка: Великобритания уже не надеялась хоть как-то наложить свою тяжелую руку на французские (кстати, совсем не плохие) корабли. Отсюда следовало: в самом неблагоприятном (для Великобритании, понятно) случае корабли противника должны были получить тяжелые повреждения. Сказать примерно, на год ремонта.
Стоит упомянуть, что немцы предупреждали французов о возможности нападения со стороны англичан. Но возможности противодействия у адмирала Жансуля были скромными. Самое плохое состояло в полном отсутствии сведений с островов. Источники информации существовали, но все они контролировались английской контрразведкой. И сдвиг от 'союзника' к 'противнику' был медленным. Сверх того, авиация берегового базирования отсутствовала как класс. А сухопутных зениток не хватало отчаянно - ну что такое шесть четырехорудийных батарей на целую эскадру?
События пошли по сценарию со знакомыми элементами. Как и 'тогда', первыми в дело вступили английские палубные торпедоносцы. Нет, они вовсе не накинулись на стоявшие у пирсов французские бронированные цели. Хрупкие летающие бипланы минировали выход из гавани - разумеется, там, где французских мин не было. Никто не должен был уйти. Ну разве что самые легкие миноносцы и катера.
Можно ли было вытралить английские мины? Ну, конечно! Однако подобные действия требовали времени и свободы перемещения для тральщиков. Ни того, ни другого англичане предоставлять не собирались.
Решительно на всех кораблях линии котлы были холодными. По любым нормам любого флота мира разогрев требовал не менее сорока пяти минут - да и то давление пара при этом не давало возможность раскрутить турбины на полный ход. Корабли линии Королевского флота поначалу стреляли, как на полигоне. Конечно, не без накладок. Линкор 'Дюнкерк' все еще не прошел ремонт, хотя почти полностью сохранил боеспособность. По сей причине приказом именно этот корабль предписывалось атаковать первым. И тут случилась ошибка в опознании: английские артиллеристы начали грызть целехонький 'Ришелье'. Тот без особых раздумий дал сдачи.
Страшная это вещь- залп башни главного калибра линейного корабля. А уж если разом бьют четыре орудия...
Наблюдатели среди гражданских могли увидеть чудовищной длины клинки дульного пламени - метров пятнадцать, не меньше. А гром был таков, что чуть не в половине домов города Бреста дружно вылетели стекла. Уже потом оказалось, что отдача деформировала элементы набора корабля . Но эффект оказался не столь впечатляющ: лишь второй залп лег накрытием, попаданий же на дистанции семь миль не было вовсе. И у британцев было еще одно преимущество: один из торпедоносцев 'суордфиш' вместо торпеды нес артиллерийского корректировщика.
Через сорок пять минут боя итог стал ясен. На 'Ришелье' бушевало целых два пожара, верхняя носовая башня полностью утратила боеспособность из-за прямого попадания снаряда с 'Рипалса'. Броня при этом оказалась пробитой, казенные части орудий покорежило так, что те годились только на переплавку, из расчетов не выжил никто, но почему-то взрыва боеприпасов не произошло. Погон нижней носовой башни деформировало, и восстановить способность к повороту можно было лишь в доке. Централизованная СУАО была уничтожена полностью. О таких мелочах, как невозможность дать ход, и говорить не стоило. На крейсерах горело все, что могло гореть. Исключением был лишь тяжелый крейсер 'Альжери'. Пожар на нем угас. Огонь нипочем кораблю, лежащему на грунте так, что палуба скрылась под водой. Этому не повезло: пожар добрался до погребов главного калибра. Что до линкора 'Жан Бар', который все еще находился на стапеле, то его тоже обстреляли, в результате нижняя носовая башня главного калибра оказалась настолько поврежденной, что проще было ее изготавливать наново, чем ремонтировать. О побитых элементах брони и говорить не приходилось.
Видимо, французские командиры усвоили урок дальнего рейдера 'Адмирал фон Шпее', когда тот попал под раздачу английской эскадры из одного тяжелого и двух легких английских крейсеров. Остановив внимание на корабле своего класса, он получил огонь от двух легковесов, который те сначала вели прямо в тепличных условиях - и проиграл вчистую. Командир немецкого крейсера принял решение затопить поврежденный корабль, а британские корабли остались на плаву.
В результате все линейные силы французов вели огонь в основном по крейсерам. Вот почему два легких английских крейсера легли на дно Брестской бухты, линейные 'Ринаун' и 'Рипалс' лишились артиллерии главного калибра и частично потеряли ход. Авианосцы, понятно, уцелели, поскольку их никто не атаковал и не обстреливал.
А когда артиллерия замолчала, в дело еще раз вступили торпедоносцы. Они старательно сбросили торпеды (глубины это позволяли) по тем из кораблей, которые заведомо не могли оказать серьезного противодействия. И преуспели. Большинство торпед оказалось нацеленным на французские крейсера. Но линкорам тоже досталось. И опять 'Дюнкерк' выказал необыкновенную живучесть. Он остался на плаву, хотя две торпеды добросовестно рванули у бортов.
Французы не сдались авианалету без боя. По вражеским самолетам стреляли из всего, что могло стрелять. Наибольший успех тут сопутствовал эсминцам. Девять бипланов скрылись в мутных водах акватории. Находясь на боевом курсе, торпедоносцы держали сверхмалую высоту, прыгнуть с парашютом в этой ситуации не мог бы никто. Еще два самолета загорелись, но отвернули, попытались дотянуть до авианосца, не преуспели, но экипажи все же сумели спастись; двоих даже подобрали свои. Другие двое так и плавали, пока их не выловил французский катер. Оставшиеся на плаву корабли смогли с грехом пополам дойти до Плимута - это была ближайшая к Бресту база английского флота.
В Адмиралтействе посчитали, что цель достигнута: французский флот почти полностью утратил боеспособность. Вряд ли ее возможно было чисто технически восстановить хотя бы за год, а более реальной цифрой были все полтора.
Экипажи 'илов', совершивших рекордные полеты, были совершенно единодушны во мнениях. И командиры, и штурманы категорически настаивали: без особой нужды летать в Хабаровск без промежуточных посадок не нужно, а особенно если это будут пассажирские перевозки.
