- Но тогда как...
- Не знаю. И это тот редкий случай, когда у меня от незнания трясутся поджилки. Очень редко я до такой степени ничего не понимаю... Ладно, поехали, а то дороги уже, считай, что нет.
- Мерлин Первый не вытащит нас из снежных завалов?
- Вытащит. Но мне интересно, на что способна эта машинка. Всё гадаю: брать «Крокета» или «Соккера». «Крокет», конечно, просторнее, да и подвеска там, говорят, лучше, да только не люблю я огромные автомобили. Корыта на колёсиках... А что, неплохо идём! Нет, я, всё таки, поставлю вам сюда радио...
…Старый фонарь лишь легонько поскрипывал на яростном ветру; здесь, в узком переулке между каменными боками фабрик и складов, снежная буря, закручиваясь в клубок, кусала саму себя за хвост и затихала, тоскливо подвывая, а фонарь вторил ей пронзительным «сркип-сроуп», быстро обрастая белой пушистой шапкой. В тусклом свете угольной нити допотопной лампочки снежинки появлялись лишь на мгновение – лёгкий росчерк, белая тень – и тут же исчезали в сырой темноте, опускаясь на землю, налипая на серых стенах, и садясь Фигаро на нос.
Артур приказал следователю ждать в машине. Куратор Ноктус тоже приказал следователю ждать в машине. Стоит ли говорить, что как только эта парочка богов в белых робах с пушистыми воротниками скрылась за углом, Фигаро немедленно вылез из «Рейхсвагена» – а вот чтобы знали.
Правда, «чтоб знали» этим и ограничилось; следователь решительно не представлял, что ему делать дальше. Отель «Шервуд» тёмной громадой угадывался там, впереди, за снежной пеленой, но Фигаро было строго запрещено не то что сканировать здание, а даже слишком пристально смотреть в его сторону. В другой ситуации следователь занял бы неловкую паузу поеданием чего-нибудь вкусного, но вкусного не было. Вообще.
Поэтому вместо «поесть» следователь закурил, ругательски ругая Мерлина, опустошившего его портсигар и оставившего лишь пару мятых «Столичных» в пачке, давно потерявшей свою форму, теперь смахивая на смятую магазинную картонку от носков. Ноктус приказал не колдовать, но Фигаро умел прикурить и не на таком ветру – сказывалась армейская выучка.
«Забавно, – думал он, – я чувствую, что всё это – тёмный переулок, фонарь, снег – уже было когда-то, и при этом я понимаю, откуда это чувство берётся. Это же буквально иллюстрация с обложки старой книги Эйприл Шевалье, не хватает только кургузого силуэта в шляпе... Хотя стоп: так вот же я. Всё на месте, всё сходится, только я не слишком-то похож на комиссара Монэ. Тот был герой: в каждой книге ему перепадало на орехи, минимум, от дракона... Вообще же госпожа Шевалье, по её словам, и сама не ожидала, что комиссар станет таким: вечно битым спасителем мира, иронично ругающим весь белый свет. Она писала Монэ как издёвку над всеми этими героями бесконечной череды бульварных «колдовских детективчиков»: лихих-усачей-с-тёмной-тайной-в-прошлом, к ногам которых пачками валились сражённые наповал демоны и кисейные барышни. А получилось эвона как... Хотя я, конечно, знаю, что произошло: в какой-то момент госпожа Шевалье просто полюбила своего протеже. Иначе бы я не читал книги про Монэ запоем ещё в детстве (хотя чтиво там, между нами говоря, местами далеко не детское: кровь, стрельба... маменька бы не одобрила)»
Хлопнул воздух («шорт-треккер», машинально подумал Фигаро), и из пустоты прямо в снег шагнул запыхавшийся Артур.
- Фигаро! А я знал, что вы вылезете из машины... Вот, держите: две пачки «Корон», и ещё клеёнка отменного табаку. Мерлин Первый всегда возвращает долги, хе-хе... Так, почти все на месте. Минут через десять Ноктус даст команду на штурм.
- А мы?
- А мы сидим здесь, и не высовываемся без спросу. Войдём только, когда Ноктус разрешит. И я бы ему не перечил, он злой сейчас. Я ведь заставил его поднять на уши весь Отдел; вот шутка-то будет, если они там – Артур махнул в сторону «Шервуда» рукой в тонкой белой перчатке – ничего не найдут. Ноктус меня тогда... аха-ха-ха!.. Через колено... па-ха-ха... И розгами... Но, думаю, что найдут. – Колдун посерьёзнел; с лица Мерлина в мгновение ока сошла напускная придурь. – Кто-то снял все щиты с «Шервуда». Вообще все, даже самые базовые. Сейчас это – просто голая коробка; можно заходить просто снеся двери.
- Думаете, этот кто-то...
- Знал, что мы заявимся с отрядом боевых колдунов? Ну, это было несложно предсказать. Мерлин Первый не любит, когда его пытаются убить. И, кстати, я бы тоже снял все наружные щиты с этого здания, если бы собрался держать там осаду. Смысла нет: все эти колдовские баррикады всё равно снесут к чертям, а на мои заклятья может дать нежелательные наводки – уж больно мощная защита. Но...
- Но вы бы не держали там осаду. Вы бы просто смылись в закат, оставив после себя какую-нибудь крайне мерзкую ловушку.
Губы старого колдуна растянулись в ехидной улыбке.
- Вы неплохо меня изучили за время нашего знакомства, Фигаро. Видите, вот так и предсказывают людей, их поведение. Ноктус, впрочем, тоже далеко не дурак: он всё там проверит, и даст мне прощупать горизонт – я могу заметить что-нибудь такое, о чём его команда даже не подозревает.
- Он... знает?
- О содержимом головы Роберта Фолта, который не Роберт Фолт, о шантаже местной администрации со стороны этого Тренча и о том, что там, – Артур качнул головой в сторону отеля, – может засесть кто-то из Научной Когорты Квадриптиха? Конечно. Ноктус знает всё; для того чтобы куратор действовал эффективно нельзя скрывать от него такие вещи, это попросту глупо.
Некоторое время оба молчали; Фигаро курил, рассеяно стряхивая пепел в руки снежного ветра, который тут же подхватывал серый прах, унося его Эфир весть куда, а Мерлин просто стоял, сложив руки на груди, и хмуро смотрел в бурю. Сейчас он более всего походил на свои старые портреты: горбатый нос, искривлённые презрительной полуулыбкой губы и узкие бойницы глаз. Вот только в этих глазах, почему-то, не искрилась обычная холодная уверенность; взгляд Артура был тревожен.
- Фигаро, – сказал, наконец, старый колдун, – вот у вас хорошо развита интуиция. Может, Договор постарался, а, может, это у вас от природы – шут его знает. Что вы скажете по поводу происходящего именно с точки зрения своей интуиции? Если отбросить всю логику к чёрту – что вы чувствуете?
- Видимо, – следователь помедлил с ответом, – у вас тоже сердце не на месте. Я же вижу: менжуетесь слишком много для Мерлина Первого, который Зигфрид-Медичи. Тот всё решает быстро, чётко и без колебаний. А вы колеблетесь. Думаете. Что-то взвешиваете, мнётесь. Никак у вас своя интуиция включилась?
- Мне... не нравится всё это. – Мерлин не смотрел на следователя; теперь тот даже не мог разглядеть его лица в мешанине света и теней, метавшихся в переулке под скрип старого фонаря. – Впервые в жизни у меня настолько поганое предчувствие. Но...
- ...но поскольку вы предчувствиям не доверяете, считая себя выше подобной ерунды, вы решили докопаться к моим предчувствиям. – Фигаро криво усмехнулся, выделив интонацией слово «моим». – Понятно, господин Мерлин. Но не похвально.
- Это почему ещё? – Артур повернулся к следователю, недоумённо подняв брови, и Фигаро увидел, что старый колдун до крови искусал себе нижнюю губу.
- Да потому, что в нашем тандеме вы – логика. Это я могу поупражняться в теоретизировании, пустословии или полагаться на интуицию. Вы такой роскоши позволить себе не можете. – Следователь говорил, не повышая голоса, но его лицо было твёрдым, как камень. – Вы – тот, кто в нужный момент берёт баранку в руки, и, матерясь, вытаскивает наш кабриолет из очередной ямы, попутно поучая меня и тыкая носом в промахи и просчёты. Можно смыться из Квадриптиха, но нельзя вытащить Квадриптих из себя. Это ваша сущность, ваши кости, ваш хребет, – Фигаро криво усмехнулся, жуя сигаретный фильтр, – то, из чего вы состоите, то место, на котором вы чего-то стоите. Я – простой следователь Департамента Других Дел, и поэтому я могу позволить себе такую роскошь: ошибки. Вы их позволить себе не можете. Иногда я могу показать вам, где вы ошиблись, чересчур заигравшись в логические формальности и за деревьями уже не видите леса, но когда возникают ситуации, подобные той, в которой мы оказались, когда изо всех щелей лезут усатые колдуны с шаровыми молниями на пальцах, а с небе падает тьма, то штурвал берёте вы. Точка.
