– Это ведь не может быть серьёзно?
– Для меня – ещё как серьёзно. Для него, очень может быть, это пара пустяков? Так, ерунда. Дело-то житейское, – с сарказмом проговорила я.
– Вероника, ты скажешь, что между вами произошло?
– Спросите у Адейра. Уверена, он сумеет преподнести всё под нужным соусом и случившееся не умалит вашей к нему привязанности. А я уж останусь в ваших глазах тем, кем была всегда – заблудшей овцой. Хотя нет, хуже – заблудшей овцой, из-за которого у вашего любимого мальчика неприятности.
– Вероника, прошу тебя! Умаляю!..
Она не придумала ничего лучше, как опуститься передо мной на колени.
Нет, ну это уже слишком! Столько пафоса, даже смешно. И раздражает. Ужасно. А на душе мерзко, как в последние дни ноября.
– Пожалуйста! Помоги ему! – продолжала она пыхтеть. – Ты же единственный свидетель!
– Если им будет необходимо, они найдут, как свести важность моих показаний к нулю.
– Пожалуйста. Вероника! Я понимаю, что ты не любишь нас, что мы не в тех отношениях, чтобы… но ведь и услуга, о которой я прошу тебя, не сложная? Просто – расскажи правду!
– Я сделаю, как вы просите.
Видимо не ожидавшая, что я так легко сдамся, Оливия оборвала фразу на полу-слоге.
– Ты?.. Ты действительно сделаешь это?
– Да. Вставайте с колен, Оливия. Раз уж вы здесь, не станем ждать окончания уроков – поедемте сейчас.
У неё было странное выражение лица. Растерянное и в то же время хищное. Как будто у неё что-то украли. А я не могла отказать себя в маленьком торжестве. Всё-таки, когда перед тобой стоят на коленях, а ты вправе казнить или миловать – это ни с чем не сравнимое удовольствие.
Что это? Дурное наследство крови N-ного поколения тёмных магов? Замашки тирана? Не знаю. Да и какая разница? Мы отправлялись с бабулей в Магический полицейский Распределитель, где содержались заключённые до предварительного слушания дел.
Глава 14
Следователь старался быть очаровательным и в первый момент ужасно хотелось купиться на его широкую улыбку. Мужчина придерживал дверь, отодвигал-пододвигал стул, предлагал чай и конфеты, от которых я благоразумно отказалась. Кто знает, что можно добавить в безобидное угощение? В прошлый раз вроде и не пили, и не ели ничего, а вон чем дело закончилось – видениями о зомби и убийством невинных людей. Так что спасибо, но – нет. Мы не голодны и жажды не испытываем.
Когда с формальностями было покончено, началось основное – долгий, тошнотворный, бесконечный допрос.
Сначала меня заставили рассказать о случившемся в устной форме. Потом тоже самое я изложила уже письменно. После мне стали задавать «уточняющие» вопросы, но, по сути дела, меня тысячу и один раз спрашивали об одном и том же разными словами, гоняя по кругу, как белку в колесе. Заставляя отвечать – раз за разом, одно и то же. Одним им известно, с какой целью и зачем им это надо? Может, рассчитывали, что, утомлённая долгая беседой, душным воздухом и казённой обстановкой, я проговорюсь и начну говорить правду? Но вся суть в том, что я и так говорила правду, с самого начала. Когда ничего не скрываешь, трудно попасться на лжи.
Хотя, конечно, каждому есть что скрывать. Мне, например, не хотелось выносить на общее обозрение унизительную, с моей точки зрения, сцену в парке Магистратуры.
Судя по тому, как следователь суживал глаза, он чувствовал недоговорённость, но, не понимая, чем она обусловлена, с новым рвением раз за разом возобновлял очередной виток бесконечных вопросов.
Духота в кабинете сделалась непереносимой, дышать становилось всё труднее, но я держалась, в который раз упрямо излагая версию о случившемся, факт за фактом.
Видимо, утомившись не меньше моего, комиссар решил завершить нашу встречу. Правда, напоследок меня ждал ещё один, маленький сюрприз – необходимость записать «мыслиграмму». Это такой магическо-технический аппарат, датчики которого подставляются к твоей голове, а образы и мысли считываются прямо из мыслей. Замечательная штука, упразднившая бы в реальности обычных людей работу актёров и видео-операторов, сделавшая работу писателей ненужной – подключи аппарат к голове и сочиняй себя, визуализируй, записывай.
Но это всё лирика. Реальность заключалась в том, что мне нужно было успеть завершить передачу информации до того, как наше с Адейром приключение сделается слишком личным. Солгать аппаратуре не получится. Вернее, теоретически это возможно, но магический уровень для этого требуется помощней моего.
Завершив работу с «мыслиписцем», я уже надеялась распрощаться с любезным комиссаром, но ему зачем-то пришла фантазия сделать дополнительный забор крови для анализов.
– А это законно? – засомневалась я.
Никто из магов без давления со стороны никогда не согласится на подобного рода процедуру. Даже новичкам известно, каких результатов можно добиться, имея в руках кровь врага.
– Не беспокойся, красавица, – успокоил меня полицейский, заверив в полной безопасности процедуры. – Тебе выдадут все необходимые документы с охранными заклятиями. Кровь нужна для того, чтобы проверить, имелось ли какое-то магическое или химическое воздействие, способное изменить твоё восприятие прошедшим вечером.
– Понятно, – кивнула я, нехотя подставляя вену под острую иглу.
Завершив нехитрые медицинские манипуляции с таким искусством, что я даже ничего не почувствовала, закупорив маленькую ранку ватным тампоном, мужчина согнул мне руку в локте.
– Вы ведь, наверняка, желаете увидеться с вашим кузеном? – игриво подмигнул он мне, сверкая любезной белозубой улыбкой.
Я с трудом сдержалась, чтобы не стукнуть его в ответ.
– Я понимаю, любому хочется поддержать близкого человека, попавшего в беду, – продолжил он, явно не заметив моего настроения.
Пришлось улыбаться в ответ. От фальшивости собственной гримасы аж скулы сводило.
Если бы это зависело от меня, я бы предпочла с Адейром не встречаться. Вообще – никогда! Забыть о нём, как о страшном сне на всю оставшуюся жизнь.
А комиссар продолжал, всё тем же разлюбезным голосом добряка-самоучки:
– Вы заслужили маленький подарок с нашей стороны. Я могу устроить вам свидание. Ненадолго. Скажем, полчаса вам хватитт?
– Полчаса?! – всплеснула я руками от ужаса.
Полчаса – это же целая бездна времени! О чём мне с кузеном говорить так долго? А откажусь – это покажется странным со стороны заботливой нежной родственницы, в роли которой я волей-неволей оказалась.
– Извини, красавица, но дольше – никак. Полчаса – максимум, что я могу вам выкроить.
– Что ж? – с деланным смирением вздохнула я, потупляя взгляд и устремляя его в пол. – И на том спасибо. Вы очень добры.
– Знаю, – усмехнулся он, подмигивая мне в ответ. – Но ничего не могу с собой поделать. Красивые девушки – моя слабость.
Это подобие флирта придало мне смелости спросить:
– Скажите, есть шансы на то, что кузена признают невиновным?
Улыбка сошла с лица комиссара. Оно сделалось строгим, почти угрюмым.
– На этот счёт я ничего не могу тебе сказать, красотка. Всё будет зависть от общего расследования. Если удастся подтвердить, что твоего братца подставили, его не станут долго задерживать. Но, сама понимаешь, в результате инцидента погибли люди. Как ни крути – это серьёзное обвинение.
– Адейра подставили. Разве не ваша прямая обязанность найти того, кто это сделал? Ведь не может же магия иллюзий такого уровня и в таком количестве, что применили в морге, не оставлять следов?
– Возможно, это было зелье? А может, чьё-то злое колдовство? Вот забор крови и покажет. От него и будем плясать дальше. Ну, что? Проводить тебя к брату?
При слове «брат» я отчаянно старалась не краснеть, хотя ничего не могла поделать с тем фактом, что кровь жарко прилила к щекам. Скулы словно обожгло огнём. Мне отчаянно хотелось отвернуться от вопрошающего взгляда моего допросчика.
И чего только уставился? Что разглядеть-то пытается?
