Это ведь он, командир, должен был подумать за Олесю и решить, что ей делать! Он должен сидеть сейчас рядом с ней, уговаривать остаться и обещать, что все будет хорошо. Он, а не Джек, должен был озаботиться безопасностью Олеси и стойлами для лошадей... Олеся пожала плечами.
— Пусть попробуют. Руки у меня целы, глаза на месте... Разберусь.
— Простите, ребят, — вырвалось у Кирилла.
В этот раз Джек и Олеся повернули-таки головы. С одинаково недоуменным выражением на лицах.
— Охренел? — поинтересовался Джек. — Это еще с какого перепугу?
— С того, что паршивый из меня командир.
Джек вздохнул. Пожаловался Олесе:
— Да что ж за жизнь-то, а? И за тебя подержаться охота, и этому малахольному втащить! И прям не знаю, чего больше хочется.
— Втащи, — сердито буркнула Олеся, — чтоб херню не порол.
Кирилл вздохнул.
— Блин, да как вам объяснить...
— Это я тебе сейчас объясню, — приподнимаясь, пообещал Джек, — с ноги! Ты командир, мы бойцы. Ты ведешь, мы идем. Командуешь — подчиняемся. Занят — решаем вопрос самостоятельно, об исполнении докладываем. Что непонятно? — он, придерживая Олесю за плечо, сердито выпрямился.
— Отвык ты от нас, бункерный, — попеняла Олеся. — Ты свое дело делай, а мы прикроем. Для того с тобой и увязались.
Кирилл почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Встал и пошел к выходу.
Разбуженный громкими голосами Эрик обалдело смотрел на захлопнувшуюся за командиром дверь.
***
Через Дон переправлялись в надувной лодке. Сначала переправились втроем, потом Джек вернулся за вещами.
Кирилл заранее настроился на то, что возвращения разведчика со второго рейса придется ждать — все-таки у них с Олесей есть, о чем поговорить без посторонних. Ну и вообще, запоздало сообразил он, взрослые люди, все-таки. Дома от периодически доносящихся слухов пренебрежительно отмахивался, а сейчас вдруг подумал — да почему нет? Ни Джек, ни Олеся семейными узами не связаны. А то, что Кирилл ни за одной из сторон порывов страсти не наблюдал, еще ничего не значит... Но Джек затратил на обратный рейс ровно столько же времени, сколько на первый.
— Быстро ты, — похвалил Кирилл.
Они вдвоем вытащили на берег лодку и принялись сдувать — вынули затычки и легли на оседающие под весом борта.
— Жека... — начал Кирилл.
Замолчал в надежде на то, что Джек продолжит сам — как это нередко бывало. Но тот лишь издевательски покосился, закуривая. Сквозь зубы с зажатой в них сигаретой поторопил:
— Ну? — облегчать Кириллу задачу явно не собирался.
— Ничего, — подумав, решил Кирилл.
Захочет Джек поделиться чем-то, так в себе держать не будет. А молчит — значит, считает, что не Кириллово это дело.
Взгляд Джека потеплел.
— Ни хрена я не знаю, бункерный, — помолчав и выпустив дым, ответил на незаданный вопрос он. — Просто, вишь... Мы с Олеськой восемнадцать лет — плечом к плечу. Бывало, конечно, что расставались — по месяцу не виделись, а то и дольше, — но тогда-то я знал, что с ней ничего не случится! Как в первые годы отвоевались, так потом везде в Цепи мир-покой настал, не тебе рассказывать. А сейчас — хрен пойми, что происходит. Встретил бы я того, кто эти штыри в пол навтыкал — в глотку бы вколотил! И понимаю, что надо уходить, и Олеська это понимает — поди, не дети малые, — а такая тоска берет, что хоть вой.
— Все будет хорошо, — пообещал Кирилл. Хотя у самого ворочалась в груди какая-то дрянь.
— Будет, — кивнул Джек. — Верю. Потому что по-другому — несправедливо. Я ведь ее даже не поцеловал ни разу.
— А... — Кирилл подавился вопросом. Потом глубокомысленно, уже с другой интонацией, протянул: — А-а.
Джек смотрел с насмешкой.
— Нет, — сказал он. — И не пытался. Только сейчас накрыло.
— Извини, — выдавил Кирилл.
Джек пожал плечами:
— Да за что? А то сам не знаю, какая обо мне слава ходит. Невесту под венцом — и ту бы завалил, костыль у нищего — и тот бы спи@дил. А с Олеськой... не знаю. Обнял ее сейчас на крыльце — она меня проводить выползла, — прижал к себе и отпустить не могу. Вот, не могу, и все! А она тоже не дергается — и стоим, как к полу приколоченные. Кабы хрюшки твои в кустах не заворочались, может, до сих пор бы стояли.
— Они не мои, — подумав, сказал Кирилл. Просто, чтобы что-нибудь сказать.
Джек покивал:
— А, ну да! Если не твои — тогда, конечно, другое дело. Тогда все понятно. — И вдруг тепло улыбнулся. — Слушай, а ведь вру! Целовал я Олеську. По детству ещё, нам лет по двенадцать было. С Люком поспорил, что не зассу к девчонке полезть. И, видим — Олеська мимо идет.
— Не повезло, — посочувствовал Кирилл.
— Кому это, — возмутился Джек, — ей?! Да ты бы видел, какой она мне бланш поставила! А Люк ещё ржал, скотина.
Кирилл улыбнулся. Настойчиво повторил, не зная, кого убеждает, Джека или себя:
— Все будет хорошо.
— Будет, — кивнул Джек. — Куда оно на хрен денется.
***
Через две недели пути вдали показались горы.
Шел отряд осторожно, не быстро — Олеси, способной почувствовать людей на расстоянии, рядом больше не было. Часто останавливались, сверялись с картой. Предполагаемые заселенные места обходили стороной. Начавшийся вскоре подъем еще больше осложнил дорогу. Кроме того, вокруг становилось все жарче, уже как-то и не верилось, что оказались здесь, спасаясь от холодов.
Изначально Кирилл собирался дойти до морского берега, а там уж осмотреться и выбрать подходящее место — достаточно просторный и плодородный участок, с одной стороны, и такой, на который не будут претендовать аборигены, с другой. Реальность, как водится, внесла в планы свои коррективы. Чем дальше продвигался поредевший отряд, тем отчетливее Кирилл понимал: для того, чтобы беспроблемно осесть в этих краях, свои действия придется согласовать с творцом Матери Доброты.
В жилые поселки, которые миновали по дороге — а таких за две недели пути встретилось три — Джек осторожно заглядывал. Везде одно и то же — круг из покрытых фосфором голышей, женский портрет и люлька в центре. Культ Матери Доброты существовал здесь в том же виде, что и на севере. И, как на севере, не наблюдалось и намека на присутствие его создателя.
Кирилл снова и снова рассматривал круглые камни-послания с нацарапанным рисунком. В голове вертелась какая-то мысль, то и дело казалось, что догадка близко — но поймать ее не мог.
А дорога между тем забирала все выше. Начали попадаться участки, расчищенные после камнепадов. Дорога явно была хоженой и проезжей, еще и поэтому отряд вел себя крайне осмотрительно — хотя Кирилл изо всех сил надеялся, что тот, кто устроил ловушку на берегу, решил, что чужаков удалось запугать, и новые сюрпризы их не ждут. К исходу третьей недели дорогу внезапно преградила бурная горная речка.
До того как все случилось ее берега соединял автомобильный мост. Сейчас к оставшимся от моста бетонным опорам приколотили доски и провесили перила из тонких жердей. Конструкция выглядела хлипкой и ненадежной.
— Вот раздолбаи, — выругался Джек. — Неужели нельзя было нормальный мост построить?
— Мне кажется, дело не в раздолбайстве. — Кирилл вглядывался в бурные потоки воды. — Скорее всего, по весне тут так все бушует, что смывает любой настил. Я думаю, местные пробовали соорудить что-то понадежнее — возможно, даже не раз. А потом плюнули и теперь времянку кидают. Сезон простоит, и ладно.
— Все равно уроды, — пробурчал Джек. — Ну что, идем?
— Давай. Ты первый, Эрик за тобой, я замыкающим.
Переходили по одному, чтобы лишний раз не раскачивать мост. Кирилл шагнул на доски последним, дождавшись, пока на противоположном берегу окажется Эрик.
Шаткая конструкция под ногами вздыхала и всхлипывала. Перила — очищенные от веток тонкие древесные стволы — еще раз убедили Кирилла в том, что его догадка верна. С жердей даже кору поленились снять, она кое-где держалась, а кое-где облезала засохшими струпьями. Если бы за перила хватались руками не первый год, отшлифовали бы уже до блеска. А эти — явный новодел.
