— Здравствуйте, — тихо пролепетала Айсонаку Уэно и поклонилась.
— Дорогая, с тобой всё в порядке? — осведомился я у девушки. — Зачем с доспехами здороваешься?
Фигура подняла латную рукавицу и помахала в ответ.
— Костик? — раздался величественный властный голос. — Дошел-таки до старика? Ой молодец. Проходи, коль ты здесь.
Из небольшой двери, скрытой в стене, показался дед собственной персоной.
— А? — окончательно запуталась лисица.
Я скорчил доспехам уморительную рожицу. Они в ответ показали неприличный жест.
— Это боевой голем, поставлен специально для встречи добрых молодцев, — пояснил я. — Представляешь, богатырь пришел, а здесь нет никого. Надо же чем-то гостя занять.
Мы с дедом обнялись. Кицунэ засмотрелась на эволюцию в пределах отдельно взятого семейства. Я был ровно так же тощ и высок, однако мои плечи были шире и в целом фигура складнее. Если мои волосы были серого цвета, то дедовы серебрились проседью. До конца он так и не поседел: его конструкт был первым в семье и соблюдал все законы взросления и старения ровно в меру своего понимания.
— Потом лирика. Покажи, чему в заморской стране научился, — повелел дед.
— Стой тут, — сказал я Уэно, после чего без слов выхватил из воздуха Карачуна. Тот на ходу разложился в боевую косу.
— Хо-хо… — прищурился Кощей. — Интересно. А ну-ка, ударь разок. В полную силу.
— Ладно… — с толикой неуверенности сказал я и произнес команду. — Источник, открытие.
Грохнуло так, словно ударила молния. Огромный столб света лился на меня сверху, заполняя собой зал.
Я занес косу для удара, концентрируя на ней энергию — внешнюю ману и внутреннюю ки. Со стороны выглядело, будто лезвие косы изогнулось на манер исполинского серпа. Меня окружило металлическим кольцом, блестевшим нехорошим мертвенным оттенком.
Боевого голема снесло безудержным потоком. Трон устоял.
Сзади раздался звук падающего тела.
— Эх… — сочувственно покачал головой дед. — Слабовата-то твоя девица оказалась.
Я подошел и проверил. Пульса не было. Блин.
— Костик, чего застыл? Поднимай давай.
— Да, сейчас… — нахмурился я. — Душа далеко улетела?
— Да куда она от меня денется, — хмыкнул повелитель Кощеева царства. — В пятках поищи.
— Понял… — я сосредоточенно принялся за работу.
— Костян… — снова подал голос дед. — Красивая она, конечно, этого не отнять. Верная, покорная. Неужто по стопам отца решил пойти?
Я отрицательно помотал головой.
— Тогда ты сам все понимаешь. Указывать не буду.
— Понимаю… — огорченно вздохнул я. — Сколько у нас с ней времени?
— Год, может два. В худшем случае меньше.
— Ясно.
Настроение стремительно портилось. Теперь нужно было как-то не расстроить Уэно.
— Скажи-ка, внучок, а как зовется твое оружие?
— В смысле? — не понял я. — Карачун же.
— Вот это Карачун, — рядом с Кощеем повис мерцающий череп. Он осклабился, смотря на меня. Дед постучал по нему, будто призывая в свидетели. — И я уверен, что сам себя он так не зовет.
— Точно, — удивленно признал я.
— Тогда какое оружие ты держишь сейчас в руках?
Голова начинала пухнуть.
— Да ладно, отвечай, всё ты знаешь.
— Жнец… — на автомате выдал название активированной формы. — Погоди-погоди… в смысле тот самый Жнец?
— Дошло наконец. Теща будет вне себя от радости, — хмыкнул Кощей.
— А что ты перед гостями-то не появляешься? Бабуля за двоих отдувается с момента нашего приезда.
— А что без нужды народ пугать? — резонно возразил дед.
Мы еще немного поболтали, после чего я отнес Уэно в ее комнату. Душа теперь была на месте. Поскольку в спешном поднятии необходимости нет, пусть поспит еще пару часов.
Судя по звукам, в столовой происходило что-то нетривиальное.
Изаму нигде не было видно. Кажется, он прописался в библиотеке. Кавагути уговаривал скатерть-самобранку отсыпать ему пирожков про запас. Скатерть жестами недоумевала, чем ему не угодило имеющееся количество, если он еще не всё доел. Томоко и Анфиса тихо переговаривались в углу.
За столом сидел Таир Тугарин, и выглядел он, паршивец, как у себя дома.
— Привет, Кащей, сто лэт бы тэбя не видэл, — помахал он мне чашкой со сбитнем.
— И тебе приятного аппетита, поганец и нахлебник, — не остался я в долгу. — Как сам?
— Падлатали, жывой, — он изобразил улыбку. — Атпусты мэня.
— Не я тебя пленил, не мне и отпускать, — возразил я. — Когда за тобой отец приедет?
— Сэйчас.
Как будто в ответ на его слова на улице что-то зашуршало. Я выглянул в окно. Кавалькада черных джипов парковалась неподалеку от наших квадроциклов.
— Я жэ гаварыл.
— От твоего русского уши вянут. Столько лет живешь, а разговаривать не научился.
Он матюкнулся по-татарски.
Тахир вылез из машины и очень тихо прикрыл дверь. На крыльцо вышли бабуля и Анфиса.
— Здравствуйте, Марья Моревна, Анфиса Велимудровна, — богатырь говорил негромко и не занимал много места в пространстве, хотя был воистину огромен.
— И ты здравствуй, Тахир Аждахарович, — церемонно произнесла бабуля. — Пойдем присядем, в ногах правды нет. Томоко, Константин, — обратилась она к сидящим в столовой, — пройдите с нами, пожалуйста. Таир, ты тоже.
Мы сидели в гостиной за небольшим столиком. Змей угощался крендельками и запивал их душистым сбитнем из литровой чашки. Его движения были плавными и немного гипнотизирующими.
— Досточтимая, — он обратился к великанше, — меня зовут Тахир Аждахарович Тугарин. Я отец Таира. Очень прошу вас поведать, как состоялось ваше знакомство. Поймите меня правильно: не каждый день мне звонят и сообщают, что моего младшего сына украли. Машина в хлам, парни в ужасном состоянии, рассказывают какие-то страхи о косоглазых демонах… Конечно, когда я узнал, что мой оболтус в царстве Кощеевом, я понял, что без личного визита не обойдется.
Томоко слушала его монолог не перебивая. Кажется, этот вежливый обходительный мужчина никак не напоминал ей «сувенир», принесший только головную боль.
Хорошо, что не росла ты, они-тян, в России в девяностые, с тоской подумал я. Когда ОПГ под началом Тугарина Змея кошмарила весь юг страны. По-другому бы смотрела. Кто как устраивался: те, кто жили среди людей, искали себе применение. Кто был побогаче, разъехались по родовым имениям. Кто остался в царстве — тем пришлось проще всех, считай, и не зацепило вовсе. Но Полкану пришлось тогда поработать, и порядочно: лихоимцев и проходимцев было пруд пруди.
— Тахир Аждахарович, — начала подруга, — меня зовут Танака Томоко. Я этническая японка, в России как туристка, семья Кощеевых позвала меня в гости.
— Простите, что перебиваю, — нахмурился Тугарин. — Константин, я правильно понимаю, что ты по какой-то причине собрал компанию японцев и японок и повез их в гости в деревню?
— Верно, — подтвердил я. — По обмену в этом году перевелся в японскую школу, у них там весело. Пригласил друзей к себе.
— И чему учат? — Тугарин заинтересовался.
— Многому, — я неопределенно махнул пальцами с зажатым в них крендельком. — Преимущественно всякому обращению с энергией и тому, как нечисти приспосабливаться к жизни в Яви. Очень интересно. И языки заодно легко запоминаются.
— Ох, Моревна, — вздохнул Тахир. — Как у тебя получается? Все присмотрены, накормлены, учатся не из-под палки. Я со своими уже с ног сбился. Не воспитываются.
— Так, батур, в этом и разница, — улыбнулась бабуля. — У тебя всем заправляет рука мужская, а здесь, сам знаешь, женская. Томоко, милая, продолжай, пожалуйста.
— Так вот, мы поехали сначала в Москву, потом побыли в Казани…
Тугарин чуть не разбил себе лицо ладонью.
— Прости великодушно, красавица, перебью тебя снова. Моревна, это твоих, что ли, в минивэне возили в старый Болгар? Лис ничего не рассказывал?
Бабуля очень нехорошо взглянула на него:
— Рассказывал кое-что Тильки-ахай, да только не мне, а мужу моему. С ним отдельно пообщаешься, он просил зайти.
