— Понял, боярин, — склонил голову пожилой стрелец.
— Расчищаете место, готовите всё к строительству. Мы с Леонтием за стройматериалами. Топоры-то хоть есть у вас? — произнёс я.
— Как не быть-то, — хмыкнул Фома.
— Едем, Леонтий, — приказал я.
Стрельцы принялись выполнять задание, хоть и лето на дворе, а ночевать на свежем воздухе никому не хотелось. Мы же с дядькой поехали за брёвнами. Москва, полностью деревянная, горела часто, и строилась тоже часто, купить брёвна, брус и доски можно было на каждом шагу.
Взяли самых дешёвых брёвен, неотёсанных, и несколько уже загруженных подвод отправились к Андрониеву монастырю. Расплачивался я хоть из казённых денег, всё равно вынужден был экономить. А десяток мужиков без проблем поставят сруб-четырёхстенок за день. Избы, правда, получатся курные, то есть, без дымохода, топиться будут по-чёрному. Но здешним крестьянам не привыкать.
Кроме стройматериалов пришлось покупать ещё и всякую всячину. Те же котлы, домашнюю утварь, крупы и прочие съестные припасы, и многое, многое другое. Русский мужик неприхотлив. Но всему есть свои пределы. По-хорошему, нужен был старшина, который будет заниматься исключительно материальным обеспечением. Гонять чаи в каптёрке. И на этой должности я уже видел Фому. Всё равно боевой подготовкой заниматься он не сможет.
Когда мы с Леонтием вернулись на место постоянной дислокации, работа кипела вовсю. Стрельцы, скинув кафтаны и сложив оружие отдельной кучкой под присмотром Фомы, стучали топорами, собирая срубы. Работали на совесть, понимая, что стараются для себя же. Один четырёхстенок на десять человек, конечно, тесновато. Но в избы они будут приходить только к ночи, измученные тренировками, так что вряд ли кто-то станет жаловаться на тесноту. Скорее, будут жаловаться на другое.
Десятников, как я и приказывал, выбрали сами. В первом десятке главным поставили молодого бойкого парнишку Степана, во втором, наоборот, пожилого ветерана Казанского и Астраханского походов Кондрата, в третьем десятке назначили хромого и мрачного Епишку, в четвёртом десятке главным стал Нифонт. Я познакомился с каждым из них, запомнил в лицо, оценил. В будущем, конечно, желательно вообще всех стрельцов запомнить по имени, но пока что хотя бы так.
Обед сварили прямо на свежем воздухе, на костре, в большом котле. Ложки, благо, у каждого имелись собственные, как и ножи. Я тоже не побрезговал отобедать вместе со всеми, а после обеда стрельцы отправились доделывать срубы и сколачивать внутри деревянные нары.
Ни о какой боевой подготовке сегодня и речи быть не могло.
Я даже вспомнил, как, бывало, отправлял солдат на уборку территории, квадратить сугробы вместо того, чтобы заниматься по-настоящему полезными делами. Но здесь разместить людей и вправду было важнее.
Пожалуй, нужно будет срубить избу и для себя. Вернее, для сотника, чтобы не отрываться от коллектива. Жить вместе со всеми будет гораздо эффективнее, нежели мотаться сюда от самого Китай-города. Опасаться того, что кто-то из стрельцов, оставшись без пригляда, дезертирует, я даже и не думал. Боевых действий не ведётся, стрельцы из казны получают жалование, одежду и хлеб, а это лучше, чем шарахаться по лесам, останавливая случайных путников.
День пролетел почти мгновенно, в трудах и хлопотах. Леонтий решил остаться здесь, со стрельцами, я же отправился к постоялому двору, надеясь успеть до темноты. С заходом солнца жизнь тут практически останавливалась, а освещать улицы никому и в голову не приходило. Ночью честного горожанина встретить почти нереально, а вот лихих людей хватало, особенно на окраинах, подальше от ярыг Земского приказа.
Мне повезло, до постоялого двора я добрался без происшествий, хоть уже и по сумеркам. Я с нетерпением ждал следующего дня, чтобы наконец-то начать работу, начать обучение. Хотелось успеть как можно больше, пока не началась новая заварушка на западе или юге. Перемирие с Ливонией временное, ливонцы его бессовестно нарушат, и чем лучше я успею обучить стрельцов, чем больше пищалей изготовит мастер Рыбин, тем проще будет в будущем.
Так что на рассвете следующего дня я незамедлительно отправился к своим новым подчинённым. Нагружать их физподготовкой и политинформацией бессмысленно. Мне от них нужны только два навыка — шагистика и стрельба. Строевой подготовкой придётся заниматься не только для того, чтобы стрельцы беспрекословно слушались команд, но и для того, чтобы они знали все необходимые манёвры. А стрельба… Она и в Африке стрельба.
После завтрака я построил своё небольшое воинство по десяткам, оглядел снова. Время познакомиться поближе со всеми, так что я шёл вдоль шеренги, спрашивая у каждого имя и стаж стрелецкой службы. Просто чтобы знать. Небольшие организационные моменты.
А потом по моему приказу на улице выставили стол, и я начал демонстрировать стрельцам новую пищаль. Чтобы видеть могли все, построил их в три шеренги.
Выдать каждому пока не получится, нет столько, всего десять кремневых пищалей на сорок человек, но для объяснения принципа и демонстрации хватит.
— Стрелять вы все уже умеете! Это хорошо! — громко произнёс я, выкладывая пищаль на стол. — Степан! Сколько раз пальнуть за минуту сумеешь?
Один из десятников призадумался, запустил пятерню в короткую бородёнку.
— Коли заранее пищаль заряжена, то, пожалуй, дважды сумею, — сказал Степан.
— Отчего так? — спросил я.
— Ну… Небыстрое это дело-то, пищаль зарядить, — сказал Степан. — Пальнул раз, а потом бердышом работай, если кто из ворогов жив остался.
Я усмехнулся. Поднял вверх бумажный свёрток, так, чтобы его видели все, даже задние ряды.
— Кто знает, что это такое? — спросил я.
Стрельцы переминались с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то друг на друга. Ответа я не дождался.
— Это называется бумажный патрон! — сказал я. — Порох, пыж и пуля, всё вместе, сразу!
До стрельцов дошло сразу же, заулыбались, закивали. Все из них были знакомы с огненным боем, и они сразу могли оценить преимущество унитарного патрона по сравнению с раздельным заряжанием.
— Обученный стрелец из такой пищали с таким патроном может выстрелить до пяти раз за минуту! — объявил я, и стрельцы зашушукались. Не поверили.
Не станковый пулемёт, конечно, но это уже огромный шаг вперёд.
Патрон я отложил в сторону, взял пищаль, повернув замком к строю.
— Сие зовётся кремневая пищаль! — объявил я. — Не требует фитилей, искру высекает кремень. В остальном всё похоже. Выстрел производится нажатием на скобу.
Я взвёл курок, потянул за скобу, замок сухо щёлкнул, высекая искры в пустоту. Вспомнить бы петровские экзерциции. На караул, на плечо, и так далее. Там все упражнения были составлены так, чтобы даже деревенские увальни, забритые в армию, могли быстро освоить обращение с мушкетом.
— Леонтий, выдай по одной пищали на десяток, пусть посмотрят, — попросил я.
Дядька молча прошёлся вдоль строя, раздавая оружие десятникам. Стрельцы тут же принялись изучать новое для себя оружие, защёлкали курки.
— Ой, а тут кремень выпал! — воскликнул один из молодых.
— Значит, вставь его обратно, — проворчал я. — Да, каждому придётся теперь иметь небольшой запас.
— А пострелять можно? — спросил Нифонт.
Я чудом сдержался, чтобы не ответить по привычке про Машку и ляжку.
— Для этого вас всех сюда и собрали, — сказал я. — Пострелять успеете. Только сначала нужно освоить строевую подготовку.
Объяснить, что такое шеренга, строй, научить всем основным командам, научить двигаться строем, чувствовать плечо товарища, и так далее. Работы предстояло много, и я не стал терять времени. Шагистику я никогда не любил, но здесь это не просто способ занять бездельничающего солдата. Здесь это будет навыком, реально полезным в бою.
А что самое тошнотворное, так это то, что мне придётся показывать каждую команду на собственном примере. Снова тянуть носочек, печатать шаг, и всё в таком духе. Ни на десятников, ни на дядьку я эту неприятную обязанность спихнуть не мог. Только обучить самых смышлёных, чтобы они, в свою очередь, обучали всех остальных. Но начинать всё равно придётся с меня.
