– А что с Лесей? – решил я не раскрывать сразу все карты.
– А ты ее не встречал? – вопросом на вопрос ответил рвач. – Она сказала, что тебя пойдет искать.
Что ж, похоже, что они в этой ситуации не замешаны. Хотя… Нано точно не предал бы, это однозначно. Уж кто‑кто, а не он. Он ведь мне еще до этого жизнь спасал. Ему я верил.
Доктору… Доктору, пожалуй, нет. С другой стороны, он не сбежал, а честно пытался помочь Нано. Да и куда ему бежать, вакцина‑то только в одном месте в городе. Так что пока что он, наверное с нами.
– Горин все? – полуутвердительно проговорил он.
– Горина нет, – ответил я. – Нас трое. Пошли, будем думать, что делать дальше. Кстати, а где Джек?
– Сбежал, – ответил он.
Все ясно. Даже пес понял, что нам конец, вот и решил покинуть нас. Я не мог его винить, да и, если честно, так даже лучше, чем если бы он остался с нами.
Я вышел в коридор и двинул в соседнюю комнату. Нано оставался без сознания, но дыхание у него было ровным, а лицо постепенно розовело, мертвенная бледность постепенно спадала с него. Вакцина работала. Значит, мы с Гориным не зря прорывались сквозь этот ад. И он пожертвовал собой не напрасно.
Усевшись на диван, я откинулся на его спинку и запрокинул голову. Башка гудела от переизбытка информации, да и недавнее сотрясение все еще давало о себе знать. Препараты препаратами, но я ведь после этого бегал, прыгал, дрался. Впрочем, это не так уж и важно.
Леся оказалась предательницей. Альма мертва. Горин мертв. Шугар, Рина, даже тот боец из «Биотики» – все сдохли.
А я выполнил то, за чем сюда пришел. Все четверо главарей Новомосковских банд, которые поехали на шоу, рассчитывая на амнистию, отправились в переработку. Я должен был радоваться? Я должен был чувствовать облегчение?Нет, внутри было пусто. Может быть, выпить какую‑нибудь таблетку от головы? Хотя черт с ней, и так слишком много препаратов за последние сутки. Нужно держаться самому.
– Что теперь? – спросил рвач, усаживаясь на пол у стены.
Я кивнул на Нано.
– Ждем, пока он очнется. Он нам нужен, у него голова варит.
Доктор потер лицо, сжал виски. Было видно, что он держится из последних сил. До этого такой спокойный был, даже отстраненный, но теперь ломается. У каждого есть своя точка кипения, свой предел прочности.
– Знаешь, я понятия не имею, на что мы надеемся, – проговорил он. – Мы обречены.
Я не ответил. Просто закрыл глаза.
Обречены? Может быть. Но пока мы живы, пока способны идти, держать ствол и стрелять… Мы будем двигаться дальше.
***
Я так и не уснул. Раньше я был способен спать даже в летящем вертолете перед высадкой. Но, похоже, те времена прошли. Может быть, сказались остатки вируса, а возможно нервное напряжение последних дел. Я ведь тоже не железный, я тоже могу в конце концов сломаться. Оставалось надеяться, что до этого далеко.
Я думал о своей семье. О Ваньке и об Алисе. Когда я воевал в Африке, у меня в шлеме всегда хранилась распечатанная их фотография. Просто чтобы помнить, зачем я там. Не ради долга, не ради чести – этого ничто не имеет значения, когда ты – контрактор частной армии. Я там был для того, чтобы содержать семью. И этого было достаточно.
Сейчас же… Все иначе. Я веду войну, которая на самом деле не имеет особого смысла. Даже эта история с шоу: ну не пошел бы я сюда, и тогда конец этих ублюдков все равно был бы один. Перемочили бы друг друга тупо или загнулись от вируса, как те, кому в отличие от нас не повезло достать вакцину.
А если бы кто‑то и выжил бы, да получил амнистию, я бы пришил его позже. В Новой Москве укрыться от меня было невозможно, с помощью Шерлока мы могли найти кого угодно и где угодно.
И Нано… Он ведь соврал. Он пошел в шоу после меня и, скорее всего, именно для того, чтобы поддержать меня. Не знаю, Шерлок это его надоумил, или он сам так решил. И он поступил умнее: подготовился. Так что теперь я за него несу ответственность.
И тут в моей голове что‑то щелкнуло и встало на место. В тот момент до меня дошло, что в моей жизни снова появился смысл.
Мне уже приходилось влезать в программы корпоратов, как это было с «Армагеддоном», вирусом, который может уничтожить весь город, и как получилось с тем боевым стимулятором «Биотики», главу разработки которого я завалил. Но то, что творится теперь.
Разумные морфы не должны покинуть Крым. И технологию их производства никто не должен получить для изучения. Это будет катастрофа. И хрен с ними, с нашими жизнями, мы должны этому помешать.
Услышав тихий стон, я открыл глаза и повернул голову. Нано приподнялся, моргну, с трудом сфокусировал взгляд.
– Черт… – прохрипел он, посмотрев на меня мутными глазами. – Я жив?
– Нет, – ответил я. – Мы все сдохли. Сам видишь, ад не сильно‑то отличается от того места, где мы были до этого.
Хакер провел рукой по лицу, сел ровнее. Доктор молча протянул ему флягу, и Нано присосался к ней, сделав несколько глубоких глотков и только после этого оторвался. Вытер губы тыльной стороной ладони.
– Как себя чувствуешь? – спросил рвач.
– Будто меня в асфальт катком закатали… – он произнес еще несколько нецензурных слов, после чего добавил. – Но лучше, чем было. Это что, вакцина?
– Да, – кивнул рвач. – Она работает.
Нано выдохнул, провел ладонями по лицу и посмотрел на меня.
– Что дальше, Хантер?
Я обвел взглядом комнату. Здесь пахло потом и смертью, в старый ламинат, выложенный «елочкой» впитывалась кровь. Нам тут больше нечего было делать. Нужно уходить. Двигаться дальше.
Тем более, что в моей голове стал складываться план. Вероятность на его успех составляла всего несколько процентов, а то, что мы не сдохнем в процессе – и того меньше. Но делать было нечего.
– Мы ждем до утра, пока не взойдет солнце, – сказал я. – А потом уходим. В лабораторию, где клиническая установка. Нужно отключить ее.
– Это самоубийство, – проговорил рвач, вскинув голову. – Весь город кишит тварями. Да еще и «Биотика», ее оперативники. Они просто так нас не пропустят. Сам же знаешь, что они должны взять лабу под контроль и никого к ней не пропускать.
Я только криво усмехнулся. Решимость взяла вверх, отчаяние отступило. Теперь я знал, что мне делать.
– Нам их разрешение и не нужно. Мы сами пройдем.
– Как? – спросил рвач. – Их там по городу четыре сотни. Да, они взяли его под контроль, но в лабе их может быть очень много.
– Тогда они ее зачистили, – ответил я. – Чем облегчили нам работу.
– Ага, конечно, – рвач отвернулся в сторону.
– Ты стрелять умеешь? – кивнул я на его автомат, что стоял рядом, прислоненный к стене. – Если нет, то зачем тебе ствол‑то? Это не разумные морфы, не монстры. Они – такие же люди. И убивать их очень просто. Не думаю, что сильно сложнее, чем лечить.
Нано улыбнулся – слабо, устало. Но ему явно становилось легче. И понимание того, что перед ним стоит новая задача, придавало ему сил.
– Ты думаешь мы убьем их всех втроем? – повернулся в мою сторону рвач.
– Я перебил целый отряд в одиночку, – спокойно ответил я. – Уж втроем мы как‑нибудь справимся. Но если не хочешь, можешь не идти, тебя никто не заставляет. Мы с Нано и вдвоем с ними разберемся.
Бравада, конечно, но лучше пусть они в нее поверят. Идти на штурм лучше весело и с песней. Если трясешься от страха или думаешь о смерти, ты все равно что уже умер.
– Ну ты и сукин сын, Хантер, – проговорил Нано, покачав головой.
– Ты даже не представляешь, какой, – ответил ему я.
Глава 22
После шторма в городе вновь наступило затишье. Подозреваю, что поголовье зомби значительно проредили участники шоу и оперативники «Биотики», не без этого, но причина только в этом не могла быть. До сирен твари ведь сидели себе тихонько по домам, и только когда с дронами начался хаос, они стали вылезать.
