Ознакомительная версия. Доступно 243 страниц из 1211
— Да. На этом устройстве можно ввести тоже тридцать шесть тактов ударных инструментов. А программатор у меня дома. Приезжайте ко мне. Я предлагал товарищу, э-э-э, чтобы вы приехали ко мне. Там бы и посмотрели все мои приспособления. И… Вы ещё не видели мои акустические системы из берёзового шпона.
— Колонки из берёзы? И чего в них удивительного?
— Диффузоры в колонках сделаны из берёзового шпона. Звук — изумительный.
Рты профессоры раскрылись ещё шире.
— Это как это? Из целлюлозы мы делали, но чтобы целиком из дерева?!
— Из тонкого берёзового шпона. Приходите, посмотрите.
Да, именно здесь, на кафедре акустики, я научился рассчитывать и клеить диффузоры, а так же отливать резиновый держатель. Забавно… А теперь их учит Женька, то есть — я, а учить они будут через пять лет меня… Другого меня… Парадокс, ядрён батон!
— Можно же товарищам преподавателям ко мне в гости? — спросил я следователя.
— Конечно можно, — кивнул головой товарищ в сером костюме.
— Ну, тогда, не буду разводить жидким по твёрдому. В качестве подарка на день рождения можете преподнести вон тот осциллограф.
Следователь стукнул себя ладонью по лбу. О чём он подумал, я не знаю, но лицо его стало напряжённым, а глаза заметались, словно, в поиске выхода.
Но, зато он предложил меня подвезти до моего дома на Семёновской.
— Хоть шерсти клок, — подумал я, молча глядя в окно серой «Волги» ГАЗ-24.
Самое трудное для меня — это было удержаться от рекомендаций. Я видел, над чем они работают. Вернее, не они, а эта лаборатория. Я почему и не стал интересоваться, так как не был уверен, что меня опрашивают настоящие преподаватели Политехнического института. И и на диффузор из берёзового шпона они отреагировали как-то слишком резко. Из чего мы только не делали диффузоры в этой лаборатории… Даже из простого куска фанеры. Может это уже позже, а сейчас они даже и не думают в этом направлении? Может быть, может быть…
— Разрешишь, подняться вместе с тобой? — вдруг спросил Следователь.
— Да, когда же это кончится? — подумал я, но спросил спокойно. — Зачем?
— Я у вас забыл кое-что своё, — проговорил человек в сером костюме и сером пальто, несколько стесняясь.
— Мдять, не презервативы использованные, случайно, в моей двуспальной кровати? — подумал я.
— А ведь я ни разу не видел вашего служебного удостоверения и даже не знаю, как вас зовут, — задумчиво произнёс я. — А вы мне уже, как родной. Что же вы забыли у нас дома, таинственный незнакомец?
— Кхэ-кхэ, — откашлялся следователь и не громко сказал. — Я позволил себе переписать у тебя музыку.
Хмыкнул даже водитель служебной «Волги».
— Что ты хмыкаешь, — озлился следователь, обращая гнев на водителя. — Знаешь, какие у него записи?!
— Вам нравится западный «рок»? Хотя… Разве есть «рок» не западный? Хе-хе-хе… Ну, переписали и переписали. Плёнка хоть хорошая? Не «тип шесть»?
— НЕ-е-е… Я на свой кассетник писал. На «Весну».
— Понятно, — скривился я. — Хотите, я вам вашу «Весну» переделаю? Будет лучше японского звучать…
Следователь оглянулся и посмотрел на меня.
— А долго? У моей дочери тоже день рождения. Ей семнадцать исполняется. Ей в подарок купил.
— Сегодня и перенастрою. Там делов на пару часов. Разбирать и собирать дольше, чем «лечить».
— А не сломаешь?
Я глянул в глаза следователю и улыбнулся. Он судорожно сглотнул.
— Хорошо. Тогда я, что ли, оставлю магнитофон и кассеты?
— Оставляйте.
Имя и отчество свои следователь так и не сказал. Вот, жук!
Глава 13
В квартире на улице Семёновской было чисто прибрано. Везде чисто прибрано, даже на первом этаже и в подвале, где раньше стояли деревянные окованные металлом ящики, наполненные самородным золотом. Ящиков в подвале тоже не было, а жаль. Ящики были качественные: не высокие, с застёжками и ручками для переноски. Ящики были похожи на снарядные времён второй мировой войны, или на небольшие сундуки времён раньших.
— Ну, нет и нет, — подумал я, уже точно зная, что и первый этаж и подвал мне удержать не получится. Тут как бы обе «тайные комнаты» сохранить. Одну, находящуюся в доме с моим адресом, ещё может быть, а вот вторую, расположенную в доме номер десять по улице Пограничной — навряд ли получится. Поэтому, ничего в них строить или устанавливать — типа студий или мастерских — я не собирался. Пользуюсь пока дальней комнатой, как мастерской, ну и ладно. Всё в этом мире временно и нет в этом ничего постояннее… Да-а-а…
Кожаный чемодан типа «дипломат» лежал на диване в зале. В чемодане находился кассетный магнитофон «Весна» и кассеты. Ферум оксид, кстати…
— Нормально живут следователи комитета! — подумал я, вздохнул и прошёл на кухню, с целью найти, что кинуть себе в рот. Утомили меня пустопорожние разговоры с преподавателями «Политеха».
В холодильнике лежали остатки вчерашнего именинно-праздничного пирога, крабового и мясного салатов, холодец, а в нижнем ящике морозилки лежали лепленные ещё зимой пельмени из изюбрятины, купленной мной в магазине «Дары Тайги».
Достав пельмени, я подумал, что в этом году надо уговорить дядьку, живущего в деревне, взять меня на охоту. Я и раньше просился, но он, оценивая взглядом, мою хилую комплекцию, лишь отрицательно крутил головой. Думаю, сейчас он сильно удивиться, когда я снова появлюсь летом в деревне.
То, что я поеду в деревню к бабушке, я уже решил точно. Я прикинул, что мы очень неплохо прокормились зиму собранной в деревне картошкой и соленьями-вареньями, а без людских рук оно само собой не вырастет. Бабка с дедом, совсем старые, но пашут на огороде, чтобы прокормить меня с матерью и других отпрысков, как «проклятые». Конечно, дядька с женой и его дети, тоже помогают с огородом, но у них свои огороды имеются. А я уже вырос, чтобы работать на себя в полную силу. Быстро вырос, между прочим. Мне, то есть Женьке, вчера исполнилось тринадцать, но чувствовал я себя на все шестнадцать. Да и выглядел неплохо. За зиму вырос из всего, что купили летом перед школой.
Пока был дома на Космонавтов, измерил себя в день рождения на «шкале жизни», как брат называл отметки на дверном косяке. Оказалось, что за год я вырос на тридцать семь сантиметров. Мать сильно удивилась такому росту и обратила внимание на ставшие короткими мне джинсы. Именно поэтому я и перестал их носить.
Первой, кто заметил мой «вырост», оказалась «завмагша» Ирина Григорьевна. Она, как-то увидев меня в начале апреля, охнула.
— Слушай, Евгений, а что это ты такой, э-э-э, рослый стал. Хорошо кормят?
— Не жалуюсь, Ирина Григорьевна. Есть, слава Богу, на что есть. Ха-ха-ха! — скаламбурил я.
— Есть, то, есть, но почему, паршивец ты этакий, своим французским альбомом торгуешь не через нас?
Сборник французских песен под названием — «Джо», я запустил в торговый оборот через цыган. Всего двенадцать лучших песен, украденных мной из творчества Джо Дассена, и Криса Ри, выпущенных ими в будущем, принесли мне тайную славу. Кассетный альбом расходился, «как из пулемёта», но никто не знал ни автора песен, ни их исполнителя. Первой песней на первой стороне кассеты я поставил «Et Si Tu N’Existais Pas» [43], потом шли: «L’été indien», «A Toi», «Siffler sur la colline», «Le Chemin de Papa», «L Amerique'», «Si tu t’appelles mélancolie» [44]. Вторая сторона была заполнена: «The Road to Hell», «Driving Home For Christmas», «And You My Love», «Looking for the Summer» [45], а так же: «Shape of My Heart», «Fields Of Gold» и «Fragile» [46] — Стинга.
Однако на кассете имелась вкладка с перечнем песен и моей цветной фотографией в полный рост и с акустической гитарой, стоящей у правой ноги. Фотография была не совсем фотографией, так как была перефотографированной картиной, — написанным мной лично гуашью на листе ватмана автопортретом.
Ознакомительная версия. Доступно 243 страниц из 1211
