Сменив магазин в автомате, я пошел вперед на полусогнутых, готовый в случае чего метнуться в сторону, к стене. Но если верить сонару, то впереди никого не было. Шаг за шагом мы продвигались к разгадке.
Дальше нас ждал лифт, закрытый, и еще одна лестница, ведущая вниз. Нано с готовностью протянул мне еще гранаты. Мои кончились, остались только светошумовые и импульсные. В этом была какая‑то мрачная ирония, что я рассчитывал на бой с роботами, а они нам так и не встретились.
Активировав обе гранаты, я швырнул их в проход и услышал торопливые шаги. И сразу же после взрыва рванулся вниз. На первой площадке меня встретил боец, совсем молодой парень, перепуганный. Без шлема, а из ушей у него текла кровь. Я нажал на спуск, и парень опрокинулся.
Когда‑то я, наверное, сам был таким, тогда, в свой первый бой. Но прошло уже шесть лет, и теперь я совсем другой человек. Все заканчивается.
На втором их было двое, и один лежал на спине с разорваным бронежилетом и вывернутыми наружу ребрами. Он, очевидно, пытался накрыть собой гранату. Второй вскинул автомат и даже успел выстрелить. Пуля попала мне в грудь, прямо в центр мишени на ней. А моя же угодила ему в голову и брызнув наружу мозгами, он упал.
На пути мне встретилось еще трое, и я их убил. Я уже не чувствовал себя человеком, вошел в этот режим, когда действия становятся максимально четким, а тело делает свое дело само. И скоро они кончились.
Это был последний рубеж обороны. Они хотели задержать нас на лестнице, но им не повезло. Враги закончились.
Я повернулся к Нано, и он проговорил:
– Установка дальше, на минус двенадцатом.
Ничего не ответив, я двинулся дальше.
Мы спускались вниз, вглубь лаборатории, и я чувствовал, как воздух вокруг становится плотнее. Здесь не было ни пыли, ни следов времени – только ровные металлические стены, из нержавеющей стали. Слабый, почти неслышный гул раздавался откуда‑то из глубины.
Мы контролировали каждый проход, проверяли, но так никого и не встретили. Все оперативники уже выбежали наверх, пытаясь остановить вторжение. Сначала шли узкие коридоры с герметичными шлюзами, сейчас открытыми, затем – массивные залы с давно потушенными экранами мониторинга, и, наконец мы добрались до огромного купола в центре большого зала, потолок которого поддерживали колонны.
Это место больше напоминало какой‑нибудь планетарий, чем центр подземной лаборатории. Разве что планет, развешанных на лесках, идущих с потолка, не было.
– Мне страшно, Хантер, – проговорил позади Нано. – Что‑то я туда не хочу.
– Идем, – спокойно ответил я. – Зря что ли через все это прошли? Зря столько народа перебили?
– Идем, – согласился рвач. – Хотя бы посмотрим.
Я спустился вниз по лестнице, и вошел в арку, которая вела внутрь купола. И наконец увидел ее.
Установка выглядела, как сердце какого‑то доисторического чудовища: гигантская сферическая конструкция, сотканная из стальных пластин и сплетений кабелей, пересекающихся, словно вены. Из её поверхности поднимались антенны и вентиляторы, а в центре, под прозрачным куполом, ядро, свет которого мерцал призрачным синим свечением.
Я не знал, что именно поддерживало эту машину в рабочем состоянии. Возможно, остатки автоматизированных систем, возможно, старые ИИ, которым никто не приказал отключиться. Но одно было ясно: вот оно, сердце шторма. Вот что в течение сорока лет держало Крым в ледяных объятиях бури.
Я сделал шаг вперёд. Пол подо мной слегка вибрировал, словно гигант дышал под толщей земли. Здесь, внизу, стояло гудение, прерываемое лишь редким потрескиванием электросхем.
– Да уж, – пробормотал рвач. – Технологии предков, мать их.
– Эта штука принесла очень много зла, – проговорил я. – Из‑за таких же у нас климат ни к черту. Из‑за них Петербург затопило, а Крым оказался отрезан. И все люди, которые здесь.
– Но она спасла Россию от эпидемии.
– Ее время прошло, – ответил я.
Мне было страшно, если уж совсем честно, и то, что я говорил, всего лишь оправдывало мой страх. Мало ли, вдруг если отключить ее, что‑то случится. Шторм, например, станет постоянным. Или какой‑нибудь разлом в земной коре откроется. Новый вулкан выйдет на поверхность и взорвется.
Да вообще черт его знает, что может произойти. Мне не хотелось стать причиной катастрофы вселенского масштаба.
– И никаких управляющих элементов, – проговорил Нано. – Вообще нигде.
– Потому что… – начал рвач.
– Потому что ее нельзя отключить, – сказал я. – Только уничтожить. Сами посмотрите, здесь заряды разложены.
И действительно, но тут, то там находились знакомые мне шашки, взрывпакеты, тянулись провода. Установку уже приготовили к взрыву, ее, очевидно, собирались уничтожить. Но позже.
Интересно, если мы сделаем это сейчас, то сорвем мы их планы? Черт знает.
Я подошел к центральному заряду, осмотрел его внимательно. Направленный взрыв, чтобы бункер не рухнул, но мощность большая. А тут наверняка куча хрупких электронных потрохов, самая разная начинка.
Таймер, электронный, все модное, но в целом техника знакомая. У меня был опыт работы с такой.
Я нажал на кнопку, выставляя время. Пятнадцати минут должно хватить для того, чтобы убраться подальше. Но этого окажется достаточно мало, чтобы никто не успел ее отключить. Вероятность того, что кто‑то остался в бункере еще имеется.
– Ты уверен? – спросил Нано. – Может быть, ну его на хрен?
– Уверен, – ответил я и нажал на кнопку подтверждения.
Таймер начал обратный отсчет, красные цифры сменяли друг друга на монохромном черно‑красном дисплее. А я повернулся к своим товарищам, и сказал:
– А теперь валим, – сказал я.
И мы побежали обратно. Коридоры сменяли друг друга, мы поднимались по лестницам, перешагивали через трупы убитых нами оперативников «Биотики», вверх и вверх. А потом прошли через гермоворота и поднялись по главной, основной лестнице, которая вела наверх.
И тогда земля под нами чуть дрогнула. Не то чтобы сильно, но так, достаточно ощутимо. И все. Никакого сообщения от системы, ничего такого, ни опыта, ни награды. Шоу действительно закончилось, и мы оказались предоставлены сами себе. Никакой эвакуации не будет. Может быть, она с самого начала была ложью, способом дать нам лишнюю надежду. А возможно все дело было в том, что у корпоратов слишком много проблем, чтобы обратить внимание на кучку муравьев, что до сих пор копошилась на игровом поле.
– Смотрите! – вдруг сказал Нано, показав в небо.
И действительно, по нему прошла волна, сметающая облака, будто очень сильным и быстрым ветром. Осталось только чистое синее небо, с которого палило местное жаркое солнце. Мне почему‑то подумалось, что я теперь – человек с самым натуральным загаром из тех, что может быть у жителя Новой Москвы.
А еще я знал, что там, в море, сейчас утихает шторм, бушевавший сорок лет. И никакая земля не разверзлась. Катастрофы не случилось.
Пришло время приступить ко второму пункту моего плана.
– Смотрите: – рвач показал в другую сторону.
И я увидел как по небу, оставляя дымный след, летит крыло самолетов.
Глава 24
Мы стояли неподалеку от большой парковки у супермаркета, на который медленно садился вертолет. Пленный не соврал: после того, как климатическая установка отключилась, начался десант. Черт его знает, чьи это люди, но никаких знаков различий на вертолете не было, он был не военным, а каких‑то частников. И это с учетом того, что на крыльях у него было четыре пакета под НУРСы и еще ракеты. Вот такую технику у нас сейчас могут иметь корпорации.
– Чего они тут садятся‑то? – спросил Нано. – Это же боевой вертолет.
– Подобрать кого‑то хотят, но зря топливо не хотят сжечь, – ответил я. – Его ведь сюда так просто не доставить.
– Похоже, это наш шанс, – пробормотал рвач. – Если кто‑то из нас, конечно, умеет ими управлять.
