– Красиво, – мрачно проговорил рвач.
Я молча смотрел на обломки. Мы сделали свое дело. И я не знаю, что я чувствовал: то ли усталость, то ли облегчение. Но одно понимал четко: мои дела на острове закончились. Мы выполнили все цели шоу, но никто не назовет нас победителями. И никакой амнистии, естественно не будет. Придется скрываться. Впрочем, мне не привыкать, верно?
– Хантер? – спросил у меня Нано, тронув за плечо.
– Теперь валим, – ответил я, повернул вертолет и стал снова набирать высоту.
Я бросил взгляд на показатель топлива. Там оставалось чуть больше половины. Насколько мне помнилось, запас хода у МИ‑47 около тысячи километров. До северного берега тут около трехсот по прямой, шторм закончился, погода хорошая. Долетим.
– Это было чертовски зрелищно, – пробормотал рвач, когда мы отлетели чуть подальше и оказались над северными окраинами. Отсюда, кстати, были видны толпы зомби на улицах, словно покрытых живым, а точнее мертвым ковром.
– Это тебе не в кишках ковыряться, а? – спросил я. – Там все не очень красиво.
– Тут тоже.
И ровно в этот момент приборная панель пискнула, сигнализируя о появившихся в зоне действия радара объектах.
– Контакт! – выкрикнул Нано. – Четыре точки, приближаются с юго‑запада. Сейчас подключусь к камерам.
– Ну кто там? – уточнил я, резко поднимая машину выше.
– Ми‑47, такие же, как у нас.
Четыре боевых вертолета. Против одного. И у них в отличие от нас полное вооружение. Ну что, настало время воздушного боя? Таким мне заниматься еще не приходилось, только отрабатывать по целям внизу.
Я прищурился, переводя взгляд на горизонт. А ведь свобода была так близко. Манила.
– Что? – повернулся я к своим товарищам. – Кто‑то из вас реально думал, что нас отпустят просто так?
– Твою мать, – пробормотал рвач. – Только не говори, что мы сейчас будем…
– Они нас не отпустят, – я повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. – Просто не отпустят. Либо мы деремся, либо я могу прямо сейчас направить вертушку в землю. Что лучше?
– По крайней мере, повеселимся напоследок, – кивнул Нано. – Не боись, справимся. По уму так мы должны были еще вчера сдохнуть от вируса. Но живы же до сих пор, а?
Я резко взял вверх, одновременно наращивая скорость. Четыре точки на радаре быстро приближались к нам. Вражеская эскадрилья заходила с юго‑запада, и у них наверняка полный боекомплект. У нас же ракет от НУРСов практически нет.
– Но четверо на одного?! – проговорил рвач и грязно выматерился. Впервые за все время, до этого он не ругался.
– Зато мы первыми начнем! – подбодрил я его.
Я рванул рычаг, заваливая Ми‑47 на бок, заходя во фланг ближайшей машине.
– Нано, работай! – крикнул я.
– Пошли, сучара! – заорал он.
Две ракеты сорвались с пилонов и понеслись в сторону врага, оставляя за собой дымные шлейфы. Пилот, опытный ублюдок, среагировал мгновенно – заложил резкий разворот, уходя влево. Одна ракета прошла мимо, зато вторая попала куда надо. В воздухе вспух огненный шар.
– Есть попадание! – выдохнул рвач.
Поврежденный Ми‑47 закувыркался, потеряв управление, и резко нырнул вниз. Я дернул рычаг на себя, бросая вертолет в крутой разворот, едва уходя от первого залпа вражеских вертолетов. В воздухе вспыхнули разрывы НУРСов. Противники не собирались играть в долгую, им дали приказ уничтожить.
Три оставшихся вертолета маневрировали, заходя на нас с двух сторон. Один выше, два – на одной линии. Я резко сбросил скорость, заставив нашу машину почти зависнуть в воздухе, а затем толкнул рычаг вперед. Вражеские пилоты не ожидали такого маневра – их вертолеты проскочили мимо, и теперь мы оказались у них на шести часах.
– Лови подарок! – заорал Нано, нажимая на спуск.
Две последние ракеты сорвались с пилонов и устремились к ближайшей цели. Один из Ми‑47 попытался резко уйти в сторону, но было поздно. Первая ракета взорвалась в воздухе рядом с фюзеляжем, вспоров бок бронированной машины. Вторая попала прямо в хвостовой винт.
Вертолет закрутило, он начал падать, разбрасывая обломки. Что там с ним было дальше, смотреть времени не было. Их оставалось еще двое. И мгновенно перестроились, заходя в атаку сразу с двух боков.
– Дерьмо! – заорал рвач.
Вражеский пулемет вспорол воздух. Пули прошли рядом, некоторые попали в броню и пробили ее. Позади послышался крик, я обернулся и увидел рвача, который лежал на полу кабины. Из его тела были вырваны куски плоти. Что ж, и нас стало на одного меньше.
Я перевел взгляд на один из оставшихся вертолетов, что преследовал нас чуть выше.
– Ладно, суки… – пробормотал он.
Если мы сегодня умрем, то точно не в одиночку. На то, чтобы решиться, у меня ушло всего несколько секунд, и тогда я, резко дернув рычаг, направил вертолет в лобовую атаку.
– Ты что делаешь, мать твою?! – взвизгнул Нано.
– Заткнись и пристегнись!
Я дал полный газ, направляя нос машины прямо на противника. Вражеский пилот понял мой маневр слишком поздно. Он резко дернул вверх, но тут я открыл огонь из подвесного шестиствольного пулемета.
Струя трассеров полоснула по кабине врага. Стекло разлетелось вдребезги. Мне даже показалось, что я смог увидеть, как пули вырывают из тела пилота куски. Третий Ми‑47 дернулся в воздухе, начал падать. Через несколько секунд он врезался в землю и взорвался где‑то там внизу.
Я резко дернул шаг‑газ, направляя вертолет вбок, но уже знал – шансов выбраться нет. Последняя атака была самоубийственной, я подставился. Четвертый вертолет висел у нас на хвосте, секунду назад я сбил его товарища, но это дало врагу возможность зайти в идеальную позицию.
– Ракеты! – заорал Нано.
Я посмотрел на радар. Да, четыре точки оторвались от одной побольше и неслись прямо к нам. Я рванул вверх, надеясь уйти, увернуться, но реактивные снаряды летели слишком быстро.
– Держись! – рявкнул я, резко заваливая вертолет набок.
Две ракеты пронеслись мимо, но третья ударила в хвост. Вертолет содрогнулся, приборная панель замигала, повсюду запищали тревожные сигналы. Машина стала резко крениться.
– Мы падаем! – завопил Нано.
– Я вижу! – рыкнул я, отчаянно пытаясь выровнять летающую машину.
Четвертая ракета догнала нас через мгновение. Взрыв. Вертолет дернуло, пламя заполнило кабину. Я почувствовал, как жар обжигает лицо, мир вокруг превратился в огненный ад.
Машина потеряла контроль, нас стало мотать из стороны в сторону, но мне оставалось только упрямо тянуть рычаг на себя, пытаясь если не выровнять машину, то хотя бы посадить ее так, чтобы мы не врезались в землю на всей скорости.
Радар погас, сигналы продолжали бить по ушам, а земля все приближалась.
Дрожащими пальцами сдернул рычаг аварийного гашения мощности двигателей, и наша скорость резко снизилась – насколько позволяли остатки системы. А затем…
Мы чиркнули о крышу полуразрушенного здания, вертолет вздрогнул, и правый борт оторвало вместе с половиной пилона. Куски металла разлетелись, и нас понесло дальше.
И наконец мы рухнули, переворачиваясь на бок. Остатки корпуса скользнули по асфальту, сминаясь, как жестянка. Меня резко бросило вперед и наступила тишина.
Глава 25
Я очнулся от ощущения холода. Веки были тяжелыми, разум плыл где‑то в тумане боли и усталости. Долго я так пролежал или всего несколько минут, понятия не имею.
И первое, что я увидел, открыв глаза – это густые кроны сосен. Высокие, стройные, они тянулись вверх, почти полностью закрывая небо. Свет пробивался сквозь редкие просветы в кронах, пятная землю золотыми лоскутами. В воздухе висел терпкий запах хвои, свежести и чего‑то почти забытого – тишины.
Я пошевелился, чувствуя, как иголки и сухая кора шуршат под руками. Тело отзывалось тупой болью. Должно быть, я чудом выжил после крушения. Странно. Но почему я здесь?
