Отец одобрительно кивнул.
— Хороший выбор. Но…
Матушка и Таня одновременно замотали головами.
— Нет, не подойдет!
Меня начинала раздражать вся эта ситуация.
— Святые угодники, оно-то чем вам не угодило?
Отец перехватил мой взгляд и демонстративно замахал руками. Дескать, не вплетай меня в это, сын, я сам знаю не больше твоего. Но матушка все же снизошла до объяснений.
— Кольцо старинное и является нашей семейной реликвией. Но его ценность… Скажем так, принеси ты его оценщику, и он не даст за него много. В старые времена еще не умели хорошо гранить камни, да и качество самого сапфира далеко от идеала. Когда твой отец дарил мне то кольцо, у него не было возможности преподнести мне что-то другое. А у тебя — есть.
Ладно, уже что-то. Значит, это должно быть эксклюзивное изделие с каким-то дорогущим камнем. Вводные ясны, будем работать.
— Хорошо, я сам займусь этим, — сказал я.
— Я тебе помогу, — вмешалась Таня. — А то знаю я вас… Давай-ка я съезжу с тобой для подстраховки.
Я лукаво подмигнул сестре.
— Что, думаешь, я плохо знаю Иду?
— Думаю, что я, как девушка, знаю ее вкусы лучше.
Отец с одобрением кивнул.
— Тогда договорено. Сегодня вы поедете к Фаберже. Аграфена назначит встречу. А пока… — он вновь раскрыл газету и улыбнулся. — Поздравляю, Алексей. Теперь ты — главный герой сезона…
* * *
Серое здание Дома Фаберже на Большой Морской улице возвышалось над нами, словно немой свидетель прошедших эпох. Его массивные стены из гладкого гранита поблёскивали в утреннем свете, гигантские окна отражали мраморный блеск мостовой.
«Барсик» отправился в ремонт, так что мне пришлось взять один из семейных автомобилей.
Я помог Тане выйти из машины, взяв её за руку. Её ладонь была тёплой, тонкие пальцы дрогнули в моей руке, но она сдержанно улыбнулась.
— Готова? — спросил я.
Таня, скользнув взглядом по величественному фасаду здания, кивнула.
— Конечно, — ответила она, и в её голосе прозвучала лёгкая дрожь. — Так волнительно! Я ведь никогда здесь прежде не бывала. Только разглядывала все по каталогам…
Швейцар в ливрее распахнул перед нами тяжёлые двери.
— Добро пожаловать в фирменный магазин-салон Дома Фаберже, ваша светлость! — с поклоном произнёс он.
Надо же, узнали. Впрочем. Давно пора перестать этому удивляться.
Внутри воздух был наполнен лёгким ароматом полированного дерева и слабым запахом лаванды. Пол из белоснежного мрамора, отполированный до зеркального блеска, отражал свет множества хрустальных люстр, подвешенных под высоким сводчатым потолком. Витрины вдоль стен мерцали холодным блеском — колье из сапфиров, серьги с бриллиантами, изысканные золотые браслеты и знаменитые пасхальные яйца, инкрустированные драгоценными камнями.
Таня замерла в центре зала, с восхищением оглядывая убранство. Она уже видела украшения Фаберже в семейных шкатулках, но одно дело — рассматривать их многообразие в каталоге, и совсем другое — оказаться в этом храме роскоши.
К нам подошёл мужчина лет пятидесяти, подтянутый, в безупречно сшитом тёмном костюме. Его галстук украшала тонкая заколка с бриллиантом. Он поклонился.
— Ваша Светлость, — с почтением произнёс он. — Меня зовут Тимофеев Вениамин Арчибальдович. Я управляющий магазином-салоном. Нам доложили о назначенной вами встрече. Лев Карлович уже ожидает вас.
— Рад знакомству, господин Тимофеев — ответил я сдержанно. — Благодарю за гостеприимство.
— Пожалуйста, следуйте за мной.
Мы поднялись по широкой мраморной лестнице, ведущей на второй этаж. Таня шла чуть впереди, едва касаясь полированных перил. Она обернулась ко мне и улыбнулась.
— Похоже на шкатулку с драгоценностями, — тихо сказала она.
Тимофеев, услышав это, сдержанно улыбнулся.
— Именно так, ваша светлость. Это сердце Дома Фаберже.
На втором этаже царила более деловая атмосфера. Просторный холл с высокими потолками, массивные двери из красного дерева, запах чернил и полированного металла. А еще — этот вездесущий аромат парфюма, которым продавцы опрыскивали подарочную бумагу.
Тимофеев открыл перед нами одну из дверей и пропустил нас внутрь.
— Прошу, ваша светлость. Лев Карлович сейчас к вам присоединится.
Таня покосилась на меня.
— Лев Карлович? Сам Фаберже?
— Один из них, да, — улыбнулся я.
Помещение было разделено на две половины — нечто вроде кабинета, совмещенного с гостиной и мастерскую. Стены были увешаны эскизами украшений, в шкафах возле стен сверкали в лучах подсветки ювелирные изделия. Свет ламп падал на блестящие инструменты, аккуратно разложенные на рабочих местах.
Навстречу нам вышел мужчина лет тридцати пяти, светловолосый, в простой белой рубашке с закатанными рукавами.
— Ваша светлость! Разрешите представиться — Лев Карлович Фаберже, — сказал он, протягивая руку. — Добро пожаловать в мою мастерскую.
Я пожал его руку — натруженную, с мозолями. Этот человек был хорошо знаком с ремеслом.
— Алексей Иоаннович Николаев. Это моя младшая сестра — Татьяна Иоанновна.
— Очарован, — с лёгким поклоном сказал Лев Карлович. — Прошу к столу, ваша светлость. Мне сказали, что вы намерены сделать индивидуальный заказ?
— Именно, Лев Карлович, — сказал я. — Мне нужно помолвочное кольцо.
Фаберже прищурился, внимательно посмотрел на меня.
— Поздравляю, Алексей Иоаннович! Полагаю, вы еще не объявили о помолвке и поэтому заказ следует хранить в секрете?
— Именно, — подтвердил я.
— Как вам будет угодно. — Лев Карлович жестом пригласил нас сесть за стол и взял папку-планшетку с чистым листом бумаги. К ней был прикреплен карандаш. — Итак, давайте обсудим заказ. Какие у вас пожелания?
— Моя избранница — девушка из рода, выросшая в невероятной роскоши. Её сложно удивить. Однако я хочу преподнести такое кольцо, которое она не захочет снимать.
Фаберже улыбнулся.
— В таком случае важны не столько вес камней и цена, сколько дизайн. — Он достал альбом с эскизами, открыл его на середине и развернул к нам. — Сейчас среди нуворишей в моде крупные камни. Но огромный бриллиант не всегда украшает женскую руку. Он утяжеляет её и делает кольцо неудобным для повседневной носки. Видите, на этой фотографии?
— Слишком большой, — кивнула Таня. — Перчатку не наденешь, да и цепляться будет за все подряд…
— Все так, Татьяна Иоанновна, — кивнул ювелир. — Поэтому предлагаю оставить гигантские бриллианты купцам.
— И сосредоточиться на уникальности камня? — уточнил я.
— Именно. — Лев Карлович провёл пальцем по страницам альбома и остановился на эскизе с изящным кольцом, украшенным центральным камнем в форме груши. — Я бы предложил ориентироваться на эту модель, но мы можем подобрать другой камень и внести изменения в дизайн.
Я взглянул на Таню.
— Что скажешь?
Она внимательно посмотрела на эскиз.
— Это красиво, — тихо произнесла она. — Но мне кажется, для Иды подойдёт что-то с более строгими линиями. Я никогда не видела у нее колец с камнями такой формы. Насколько я поняла, больше всего ей нравится изумрудная огранка.
Фаберже кивнул.
— Возможно, стоит сделать акцент на платине или белом золоте. Тогда кольцо будет сочетаться с любыми украшениями…
— Девушка чаще всего носит наше русское красное золото, — возразил я.
— В Европе его называют розовым, — улыбнулась Таня.
— Я хочу, чтобы камень был символичным, — сказал я. — Впрочем, мне сложно представить, что может рассказать камень…
Фаберже задумался и принялся что-то чертить на своем планшете. При этом то и дело он поглядывал на меня и на сестру. Затем он резко остановился, отбросил карандаш и стремительно зашагал в сторону мастерской, куда-то за ширму.
— Прошу прощения, ваша светлость. Мне нужна минутка, — донесся его голос из-за ширмы. Он гремел какими-то железяками и створками шкафов. — Лучше всего разрабатывать дизайн, уже имея представление о том, какой камень будет играть центральную роль.
