Умывшись девчонка залезла в салон, едва увидев налитую миску вчерашнего супа, тут же улыбнулась и с удовольствием съела предложенное, затем забравшись с ногами на диван подхватила кружку и принялась мелкими глотками опустошать ее.
— Не торопись, а то обожжешься. — Воскликнул я. Девочка кивнула, но продолжила по-своему.
— Как дома! — Воскликнула она. — Когда Шапокляк уходила в отпуск, в приюте начинались каникулы. Причем не только для нас, но и для всех остальных, воспитателей, наставников и учителей. Можно было попить кофе по утрам, вскипятив кружку воды на двух лезвиях, проложенных между спичками, обвязанных нитками и куске провода, и вообще было хорошо. Никто ни на кого не кричал, все было тихо и благопристойно. Мне тогда казалось, что даже сам дом, облегченно вздыхает от того, что по его коридорам не разносится ее визг.
Девочка допила кофе и сняла с веревочки высохшее за ночь платье, которое хоть и было гораздо чище чем вчера, но и выглядело просто ужасно. Еще немного и она бы просто расплакалась, подумалось мне.
— Саш, а ты гладить вещи умеешь?
— Конечно умею! — Несколько возмущённо воскликнула она. — Было бы чем.
— Вот смотри. — С этими словами я открыл один из шкафчиков комода, и показал ей походный армейский утюг, подаренный мне братом. Утюг работал от бортовой сети автомобиля, и жрал столько энергии, что моментально мог посадить любые аккумуляторы. Поэтому его можно было включать только при работающем двигателе. Все это я объяснил девочке, заодно показав, как можно выдвинуть из комода небольшую доску с укрепленным на ее верхней части куске байкового одеяла. Счастливый взвизг был мне наградой. Объяснив ей правила безопасности, заодно показал и штору, отделяющую жилой, отсек от передней части. Сам я ею не пользовался, но Ленка, невеста моего брата, все же настояла на то, чтобы она была, как чувствовала, что в дороге пригодится.
Перебравшись вперед, завел автомобиль, и предложил Сашке заняться делом, а заодно и переодеться.
— Магазины открываются в девять, и нам надо пройтись по ним, чтобы хоть чуть приодеть тебя. А то в одном платье, как-то нехорошо все время ходить.
— А деньги?
— Не думай об этом. Это мои заботы. Кстати, про глажку мы узнали, а что на счет готовки?
— Да все я умею, и стирать, и готовить, и даже сестринские курсы прошла. То есть закончила курсы медицинских сестер, так что и повязку наложить смогу если что. Правда документы восстанавливать придется, а так все умею.
— Вот и прекрасно. Поэтому закончишь с глажкой, разберись что у нас имеется из полуфабрикатов, и что нужно купить в дорогу. В общем чувствуй себя шей-поваром и хозяйкой. Вот только не реви! — Воскликнул я напоследок, увидев покатившиеся по щекам слезы.
— Ладно. — дрожащим голосом произнесла Санька, размазывая по щекам слезы.
Прикрыв за собой шторку, сел за руль и заведя машину, некоторое время сидел, раздумывая о том, куда стоит отправиться в первую очередь. В этот момент, мой взгляд упал на бумажку, лежащую между сидениями. Подняв ее и развернув увидел выданную Саньке справку из милиции, говорящую о том, что Баранова Александра Александровна обращалась в милицию по поводу украденных документов, и ей была выдана настоящая справка для предъявления, по месту жительства, и восстановления, утраченных документов.
Больше всего мена поразила фамилия и имя девочки, не выдержав, воскликнул.
— Сань! А ты, что моя сестренка?
— С чего ты взял? — из задернутой штоки показалась голова девочки.
— Ну ты же Баранова.
— И что теперь?
Я достал свой паспорт и протянул ей.
— Читай!
Появившаяся рука взяла мой документ, и почти сразу же из-за шторки раздался голос.
— Охренеть!
— Вот и я о том же. — Улыбнувшись произнес я.
Немного успокоившись от увиденного, решил, что вначале нужно отправиться по магазинам. Поэтому лучше всего, наверное, будет попасть в центральный универмаг. Там хоть что-то можно выбрать, да и не нужно будет бегать по магазинам, все в одном месте.
— Сейчас поедем, осторожнее там. — Предупредил Саньку, и дождавшись согласия тронулся с места. ЦУМ, как и ожидалось был еще закрыт и до открытия еще было довольно много времени. Хотя гастрономы уже работали. К этому моменту возле меня образовалась и Сашка, усевшись на пассажирское сидение.
— Ты проверила, что там у нас есть из продуктов?
— Откуда я знаю твои вкусы.
— Свои знаешь? Вот из них и исходи. Так что у нас там не хватает?
— Ну я бы купила муки, овощей…
— Картошка и лук есть, просто до них только с улицы можно добраться. Морковь тоже немного есть. В общем и все.
— Мясо?
— С мясом проблемы. Его негде хранить, как и сливочное масло и другие продукты, поэтому в шкафчиках только тушенка, но ее много. Но если взять на одно два блюда, то проблем нет вообще-то пока и нужды в этом особой нет. Мы сейчас в городе, поэтому я предпочитаю питаться в столовой. А все продукты это на тот случай если окажемся где-то далеко от цивилизации. Ну и так вечером или утром перекусить.
— Классно сказал.
— Как есть.
— Ну тогда муки, и, наверное, хлеба. Хотя я бы не отказалась от яиц. Их вполне можно хранить и так. Сковорода у тебя есть, кстати.
— Я же предлагал тебе все осмотреть.
— Да неудобно, как-то
— Неудобно спать на потолке, одеяло сваливается. — Девчонка рассмеялась.
В гастрономе взяли два килограмма муки, решетку яиц, хлеб, булочки и еще что-то я не особенно углублялся в эту тему, скорее играя роль носильщика и кошелька. Сгрузив все в машину, Санька рассовала все это по полочкам, окончательно взяв на себя роль временной хозяйки, а после вдруг обратила внимание на стоящие на полке учебники английского языка и словарь.
— Это что, походная библиотека?
— Типа того. Учу вот потихоньку.
— Зачем это тебе?
— Просто хочу, делать все равно было нечего вечерами, пока тебя не нашел, вот и учил.
— У нас в приюте была учительница Эльза Францевна. Настоящая немка, но преподавала английский. При этом у нее были только две оценки знаний — «5» и «2». То есть или ты знаешь предмет, или нет, середины не дано. Не знаю, как у вас в Ташкенте, а у нас в детдоме за двойки наказывали, даже обеда могли лишить, если пару схлопотал. Вот и приходилось учиться. Зато теперь по-английски, шпарю только так. Говорят, у меня способности к языкам.
— А что же тогда в институт не пошла.
— Чтобы в институт поступить надо еще больше года в приюте просидеть, пока аттестат зрелости не получишь. А с Шапокляк это то еще испытание. Потому и сбежала сюда, чтобы быть от нее подальше. А тут…
Все-таки слезы у девчонок появляются и по поводу, и без, уже через мгновение, пришлось доставать платок и вытирать катящиеся по щекам капли росы.
— Ну все, успокойся, не отдам я тебя никакой Шапокляк, все будет хорошо, вот увидишь! Меня научишь по-английски говорить?
— Научу, что сама знаю, тому научу, но зачем тебе это нужно?
— Хочу. Считай, что просто хочу. Будем с тобой по-английски болтать, и никто нас не поймет.
Между тем время подошло, и мы отправились в универмаг. Честно говоря, я слабо представлял, что именно нужно для девочки, да и о некоторых вопросах просто стеснялся говорить. Поэтому, когда мы дошли до отдела, торгующего женским бельем, я просто склонился к Сашкиному уху и прошептал.
— Сань, я в этом все равно ничего не понимаю. Вот тебе двадцать рублей, купи что считаешь нужным. Если денег не хватит скажешь, я добавлю. А я пока вон там постою.
На этом и остановились. Правда я замучился ее ждать. За это время пока ее не было, наверное, можно было скупить половину магазина. Мне казалось прошло, как минимум полчаса, чем можно заниматься в течении получаса, в отделе, где продают трусы и бюстгальтеры. Но видимо у женщин свои понятия в выборе необходимого. Больше всего убил ответ, на вопрос, все купила?
— Да там выбирать не из чего.
— Что вообще ничего не взяла.
