Лето, пляж, зомби. Окталогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Осталась женщина, но она не показывалась. Спряталась за машиной, да так и осталась сидеть. Но она все еще опасна: может оружие схватить у кого‑нибудь из убитых товарищей. Да и всех ли мы убил?

– Роджер, идем, – проговорил я. – Держи левый фланг. Если кто высунется, стреляй на поражение.

– Copy that, – он, похоже, перешел на военный жаргон.

Я вышел из‑за машины и двинулся вперед, продолжая держать позиции этих долбоебов под прицелом. Тот, которого я выкурил из‑за укрытия, лежал без движения. Под ним растекалась лужа крови, которая быстро смешивалась с дорожной пылью и превращалась в бурую жижу.

Рывком я преодолел расстояние до машины, за которой прятались остальные. Кавказец лежал на земле, невидящим взглядом смотря в небо. Тоже труп.

А вот последний отползал, держась за живот. Дробовик его лежал на земле, но судя по крови, которую он оставлял за собой, тоже не жилец. Девчонка же сидела, обхватив голову руками и тихонько подвывала.

– Вот и поговорили, блядь, – пробормотал я.

Я всадил пулю в башку кавказцу, просто на всякий случай. Роджер догнал меня, осмотрелся, увидел еще группу зомби, которая входила во двор. Перекинул рычажок прицела, свалил их несколькими выстрелами.

– Контролируй ситуацию, за девчонкой смотри, – приказал я, после чего несколькими длинными шагами догнал отползающего.

Наклонился, схватил за воротник, перевернул на спину. Увидел, что куртка у него на животе изорвана попаданиями, а футболка пропитана кровью. Не жилец, реально. Без операции его не спасти, а такой услуги мы ему оказывать не станем.

– Кто такие? – спросил я, прицелившись ему в голову.

– Пошел на хуй! – в очередной раз ответил он.

Я выстрелил в землю над его головой, пуля с визгом отрикошетила в сторону, заставив парня моргнуть и рвануться в сторону. Догнав его одним шагом, я придавил этого дерзкого к земле ботинком, наступил ему на грудь.

– Кто такие? – повторил я.

– Да люди мы, просто люди! – услышал голос за спиной, повернулся к женщине.

– А нахуя стреляли? – только и оставалось задать этот, как по мне, вполне резонный вопрос.

– Так вы же «Вороны», – ответила она.

– Блядь, я же вам русским языком сказал, что мы – не «Вороны», – я покачал головой. – Откуда пришли?

– Да из Нового света, – простонала девушка.

– В смысле? – не понял я. – Из Америки что ли?

– Да нет! Поселок Новый Свет! Здесь, на берегу, недалеко!

– И что там? – заинтересовался .

– «Вороны» там, – ответила она.

– Почему ушли?

– А кому понравится, что над ним кто‑то сидит? – спросила она и тут же ответила. – Женщин забрали, дань требуют. А у нас и нет там ничего, кроме рыбы, да и та не особо ловится из‑за шторма. Мы убили троих и сбежали.

Ну, теперь все стало более‑менее ясно. Если они действительно убили кого‑то из бандитов, то неудивительно, что были готовы стрелять во все, что движется. К тому же наверняка погони ожидали. Да и знали, что Дачное под «Воронами». А откуда? Да сами «Вороны» и могли рассказать.

– Долбоебы вы, – честно сказал я. – И нас положить могли, и сами в итоге ни за хуй легли.

– Так… – проговорила она. – Так вы не из «Воронов» что ли?

– Дошло наконец‑то, блядь, – выдохнул я. – Нет, не из «Воронов». Но они действительно в Дачном сидят. А мы Судак грабим, чтобы было с чего дань платить.

– А…

Похоже, что до нее только сейчас дошло, что именно случилось. А парень так слушал внимательно, несмотря на то, что взгляд его уже затуманился болью. А ему недолго осталось, это точно. Совсем недолго.

– Ну и что мне с вами теперь делать? – выдохнул я.

– А… – она сглотнула, глядя на меня снизу вверх, всё ещё сидя на корточках у машины, обхватив руками плечи. – Не убивай, а? Может быть, ты нас отпустишь?

Голос дрожал. Не истерично, не жалобно, а именно как у человека, который уже почти принял свою смерть, но вдруг увидел зыбкую возможность всё‑таки выжить. В глазах – не мольба, а отчаяние. Она же сама не верит, что я оставлю ее в живых.

– Я… Я могу… – она замялась, а потом вдруг расстегнула верхнюю пуговицу на футболке. – Мы можем это самое… Если… Если ты отпустишь меня.

Сказала это почти шёпотом, будто боялась услышать сама, что говорит. Ничего развратного в ее словах не было, никакого призыва тоже. Просто пытается выжить, использует последнее женское средство. Не самое верное, правда, в данной ситуации – головорезы ее просто по кругу пустили бы, да потом ножом по горлу. Правда и спрашивать никто бы не стал.

Глаза при этом не опустила, а наоборот, уставилась на меня в упор. Лицо у неё было не то чтобы красивое, но выразительное. Сейчас оно было измазано грязью, покрыто дорожками соли от слез, да и целом какое‑то серое.

Оставить? Ага, мы отойдем, а она нам картечью в спину. А все оружие отобрать – это то же самое, что убить. Ее зомби просто на куски разорвут, вот и все. А если выживет, то может следом увязаться, там до схрона дойдет, а внутри все наше имущество. Которое потерять нам ни в коем случае нельзя.

В деревню с собой взять? Нет, туда я ее точно не потащу, да и тупо это – она от «Воронов» сбежала, и тут к другим «Воронам» ее вести. А они ведь узнают про беглецов, им наверняка по рации сообщат. И что тогда? Опять же – то же самое, что убить.

Брать за нее ответственность? Защищать? Да нахуй оно мне надо, если честно, своих проблем по горло.

Да и они сами виноваты, первыми стали стрелять. Как в средневековье – кто первым обнажил оружие, тот и виноват.

Придется ей поплатиться за ошибки своих:

– Извини, – проговорил я. – Ничего личного.

Вскинул автомат и выстрелил. Пуля пробила ей голову, разбросав мозги по борту машины. Вторым я пристрелил уже умирающего – он дернулся, попытавшись вырваться, но сразу затих.

Поднял голову, наткнулся на взгляд Роджера, понимающий. Он‑то знал, что у меня выбора в общем‑то и не было.

– Собираем оружие и идем своих догонять, – сказал я на английском.

Он только хмыкнул, но наклонился и подобрал с земли автомат.

Глава 24

Про стрелков я ничего особо рассказывать не стал, а Роджер молчал, потому что он в принципе не привык говорить. Изучение русского у него шло с трудом. Похоже, что не обнаружилось у нашего морпеха особенного таланта к языкам. Потому что не думаю, что в такой ситуации разумный человек стал бы к этому с небрежением относиться. От таких знаний ведь его жизнь зависела.

Сказал, что на бандитов наткнулись, те первыми огонь открыли, и мы их всех перебили. Не на «Воронов», а на каких‑то залетных. Особых объяснений у меня никто требовать не стал.

С тремя тележками, наполненными едой, мы отправились обратно в деревню. Девчонку, уже отмытую, вела Алия, остальные бдили, чтобы новых зомби не появилось. Но дошли спокойно, окрестности тварей по‑прежнему не интересовали. А я задумался о том, что может быть, стоит начать грабить дома. Ильяс умеет вскрывать замки, а это относительно безопасно. А моральную линию мы давно перешли – ровно тогда, когда стали снимать ювелирку с мертвецов.

И снова на входе в деревню стояли бандиты. Только на этот раз они были заняты делом: строили заграждения прямо на дороге. Их хлама разного: в дело шли какие‑то обломки кирпичей, доски старые и прочее. Одна стрелковая позиция на помосте побольше и еще несколько поменьше.

– Бог в помощь, – издевательски проговорил я, когда мы подошли.

– Ага, спасибо, – сказал один из бандитов. Не очень‑то сердечно, но поблагодарил. Посмотрел на тележки, полные еды, но только хмыкнул. Заценил добычу, так сказать.

Я заглянул в тележку, вытащил две бутылки коньяка средней паршивости и двинулся к ним. Протянул этому самому бандиту. Он посмотрел на меня с сомнением, но взял, осмотрел этикетки.

– От души, – проговорил он. – Зачетная конина.

Да уж, похоже, что ему не приходилось пить действительно хороших напитков, раз он это хорошо оценил. Впрочем, импортных напитков в России практически не водилось, их можно было только за очень большие деньги найти. А вот я пил, причем много. Часть трофеями брали, а кое‑что и в солдатских барах подавали. Там за границей вообще всего импортного была куча: оружие, лекарства, выпивка.