– Ты думаешь, я пытаюсь сбежать? – рассвирепел Нэчжа.
– Я знаю одно – сотни солдат лежат на дне озера Боян, и ты мог это предотвратить.
– Не смей сваливать все на меня, – прошипел он. – Я не хотел получить такую силу. Никому не следует ею обладать. Нас вообще не должно быть, мы мерзость, лучше нам умереть.
– Но мы существуем. Если следовать твоей логике, хорошо, что убили спирцев.
– Может, спирцев и следовало убить. Как и каждого шамана в империи. Возможно, моя мать права – нужно избавиться от уродцев вроде вас, как и от степняков, пока еще не поздно.
Рин потрясенно уставилась на него. Это был не Нэчжа. Настоящий Нэчжа, ее Нэчжа, не мог сказать такого. Она была уверена – он опомнится, поймет, что пересек черту, возьмет свои слова назад и извинится, и ее ошеломило, когда выражение лица Нэчжи стало еще более жестким.
– Только не говори, что Алтану лучше было бы остаться в живых, – сказал он.
Остатки жалости к нему испарились.
Рин задрала рубашку.
– Посмотри на меня.
Нэчжа тут же отвел взгляд, но Рин схватила его за подбородок и заставила посмотреть на свой живот с выжженным отпечатком ладони.
– Не только ты носишь шрамы, – сказала она.
Нэчжа вырвался из ее рук.
– И все равно мы разные.
– Да, мы разные. – Рин опустила рубашку. Зрение затуманилось от подступивших слез. – Разница между нами лишь в том, что я способна вытерпеть боль, а ты просто мерзкий трус.
Рин не помнила, как они расстались, в памяти остался только один миг, когда они зло посмотрели друг на друга, а потом она неверным шагом поковыляла обратно в казармы – в одиночестве.
Ей хотелось догнать Нэчжу и извиниться, но одновременно с этим она не желала его больше видеть.
Рин смутно понимала, что между ними что-то непоправимо сломалось. Они и раньше ссорились. Первые три года знакомства непрерывно задирали друг друга. Но то были детские размолвки, а сейчас – совсем другое дело.
Теперь уже ничего не исправить.
Но что же ей делать? Извиниться? Унижаться не позволит гордость. К тому же Рин была уверена в собственной правоте. Да, Нэчжа изранен, но разве не все они такие? Она прошла через Голин-Ниис. Ее пытали на столе в лаборатории. Она смотрела, как умирал Алтан.
Личная трагедия Нэчжи не стала страшнее оттого, что произошла с ним в детстве. Или оттого, что он не может справиться с ней из-за страха.
Рин прошла через ад и стала только сильнее. Не ее вина, что Нэчжа не способен с собой совладать из-за собственной ничтожности.
Цыке сидели кружком на полу казармы. Бацзы и Рамса играли в кости, а Суни наблюдал за ними с верхней койки, чтобы Рамса не жульничал, как привык.
– Ох, Рин, – сказал Бацзы, увидев ее. – Кто расстроил тебя до слез?
– Нэчжа, – промямлила она. – Я не хочу об этом говорить.
Рамса цокнул языком.
– Ага, от него одни неприятности.
Рин села между ними.
– Заткнись.
– Хочешь, я с ним разберусь? Запущу ракету в его нужник?
Рин выдавила из себя улыбку.
– Нет уж, не надо.
– Как хочешь.
Бацзы бросил на пол игральные кости.
– Так что произошло на севере? С Чаханом?
– Некоторое время Чахана с нами не будет, – сказала Рин.
Она глубоко вдохнула и постаралась выкинуть Нэчжу из головы. Забудь его. Сосредоточься на чем-то другом. Это оказалось достаточно просто – ей нужно столько всего рассказать цыке.
В следующие полчаса она рассказывала о кетрейдах, про Аугуса и о том, что случилось в лесу.
Как и можно было предположить, цыке разозлились.
– Так выходит, Чахан все это время за нами шпионил? – спросил Бацзы. – Вот ведь лживая тварь.
– А я всегда его терпеть не мог, – вставил Рамса. – Вечно он расхаживал вокруг со своим загадочным бормотанием. Как будто задумал какую-то пакость.
– В таком случае, что тебя удивляет? – Похоже, Суни, как потрясенно заметила Рин, новости вовсе не беспокоили. – Вы должны были понимать, что у них свои задачи. Иначе что степнякам делать среди цыке?
– Не называй их степняками, – машинально сказала Рин.
Рамса будто не слышал.
– Так что намеревались делать степняки, если бы Чахан решил, что мы стали слишком опасными?
– Убили бы, наверное, – сказал Бацзы. – Хотя и жаль, что они уехали обратно на север. Было бы неплохо, если бы кто-нибудь разобрался с Фейленом. Вот это будет битва!
– Битва? – повторил Рамса и тихо засмеялся. – Думаешь, когда мы в последний раз пытались его угомонить, это называлось битвой?
– А что случилось в прошлый раз? – спросила Рин.
– Тюр и Тренсин заманили его в маленькую пещерку и воткнули в него столько ножей, что даже если бы он попытался призвать бога, у него ничего не вышло бы, – ответил Бацзы. – Но вообще-то было забавно, честное слово. Когда мы привели его назад, он выглядел как утыканная булавками игольница.
– И Тюр считал это правильным? – спросила Рин.
– А ты как думаешь? Конечно нет. Но такова его работа. Нельзя командовать цыке, если не хватает храбрости отправлять безумцев в заточение.
Снаружи загрохотали шаги. Рин посмотрела на дверь, в которую выходил отряд солдат с щитами и алебардами.
– Куда это они? Я думала, ополчение еще не зашло так далеко на юг.
– Караульные для беженцев, – пояснил Бацзы.
Рин непонимающе заморгала.
– Караульные для беженцев?
– А ты не видела, как они стекаются в город? – спросил Рамса. – Трудно пропустить такое зрелище.
– Мы пришли со стороны Красных утесов. Я не видела ничего, кроме дворца. А кого ты имеешь в виду под беженцами?
Рамса и Бацзы переглянулись.
– Ты многое пропустила во время отсутствия.
Рин не понимала, что это значит. Она встала.
– Отведите меня туда.
– Мы заступаем в караул только завтра утром, – сказал Рамса.
– Мне плевать.
– Но они взбесятся, – упорствовал Рамса. – Квартал беженцев усиленно охраняют, нас просто не пропустят.
– Я же спирка. Думаешь, мне есть до этого дело?
– Ну ладно. – Бацзы рывком поднялся на ноги. – Я тебя отведу. Но тебе это не понравится.
Глава 26
– Даже казармы выглядят чудесно, правда? – сказал Рамса.
Рин не знала, что ответить.
В квартале беженцев теснились бесконечные ряды палаток, тянущиеся по долине, – целое море людей. Их не пускали в город, а держали за наскоро сооруженными из досок и пла́вника загородками. Словно гигант прочертил пальцем линию на песке и всех затолкал за ее пределы. Солдаты с алебардами расхаживали взад-вперед вдоль забора, хотя Рин не могла понять, кого именно они охраняют – беженцев или горожан.
– Беженцам не позволено пересекать эту границу, – объяснил Бацзы. – Горожане не хотят, чтобы они наводнили улицы.
– А что будет, если кто-нибудь пересечет границу? – спросила Рин.
– Ничего такого уж ужасного. Охрана затолкает их обратно. Поначалу такое случалось чаще, но после того как нескольких человек избили, они усвоили урок.
Они прошли еще несколько шагов. В нос Рин ударила страшная вонь – запах немытых тел, слишком долго теснящихся вместе.
– Сколько времени они уже здесь живут?
– Как минимум месяц, – ответил Бацзы. – Мне сказали, они начали прибывать, как только мы вошли в провинцию Крыса, но после нашего возвращения стало еще хуже.
Рин не могла поверить, что кто-то способен прожить в таком лагере столько времени. Повсюду летали тучи мух. Жужжание было невыносимым.
– Они до сих пор прибывают, – сказал Рамса. – Волнами, обычно по ночам. Все еще пытаются просочиться через границы.
– Они все из провинций Заяц и Крыса?
– О чем это ты? Они из южных провинций.
Рин непонимающе уставилась на него.
– Я думала, ополчение не добралось до юга.
Рамса и Бацзы переглянулись.
– Они бегут не от ополчения. А от Федерации.
– Что?!
Бацзы почесал затылок.
– Ну да. Оказывается, не все мугенские солдаты сложили оружие.
