Лето, пляж, зомби. Окталогия (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

– Да? – спросила она. – И что, поможешь?

– Он говорит, что экспертов по минному делу у них нет. А лучше их я поставлю, чем кто‑нибудь другой. Тогда мы, по крайней мере, будем знать, где они стоят.

– А может быть и замылить несколько получится, – заметила она. – Пригодятся же.

– Да, – кивнул я. – Действительно. Я и не подумал. Посмотрим, короче.

– Это хорошо, – сказала она. – По дому надо много сделать. Дрова нарубить хотя бы, и кран у летнего душа течет. Воду таскать я устала уже, если честно, а Наташу не попросишь. Ты как, поможешь?

– Помогу, – я вдруг улыбнулся.

Вот так вот, пришел мужик с промысла, с войны, считай, а его заставляют домашними делами заниматься. С другой стороны, что мне еще делать? Не на диване валяться и телевизор смотреть же. Тем более, что он все равно не работает.

– Сейчас дело есть, – сказал я, чуть отстранившись. – Скорее всего, скоро с обыском придут. Новый начальник, который сюда приехал, мне не доверяет. Так что нужно спрятать все, что есть.

– Ой… – проговорила она.

Ну да, в прошлый раз, когда в дом вломились бандиты, все кончилось плохо. Правда большей частью для одного из них. Он, подозреваю, говорить до сих пор не может. Но выжил, я его видел сегодня.

– Принеси пушки, – сказал я. – А я пока рацию разберу, сниму все. И быстро надо действовать.

– Хорошо, я сейчас, – она двинулась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Я же пошел в комнату, где у нас был оборудован пост радиоразведки. Вошел, и увидел Наташу, которая как раз щелкала каналами. Но по всем была тишина. Сейчас переговариваться не с кем, я подозреваю.

На столе рядом лежала книжка, обложкой вверх. Значит, она тут не только рацией занималась, но и читала. Кстати, раз уж я теперь на неделю в селе застрял, можно ей заняться, потренировать. Не в плане работы с оружием, конечно, нам его спрятать придется, а так…

– Дядя Край, ты вернулся, – проговорила она. – Ну ты и шума поднял. Они вчера полдня ругались между собой, а потом сказали, что второй конвой отправят. И скоро приехали люди на машинах, на броневиках.

– Да, я знаю, видел уже, – кивнул я, подошел к столу, попутно потрепав девчушку по голове. – Иди пока, почитай, мне нужно тут все разобрать. Скоро с обыском придут.

– Думаешь? – спросила она.

– Уверен, – ответил я. – Если спрашивать будут, ничего никому не говори. Хорошо?

– Конечно, – она сделала вид, будто запирает рот на замок и выбрасывает ключ. Поднялась, подхватила свою книжку и вышла из комнаты.

Я же взял тетрадку, в которой записывали переговоры, пролистал. Ничего особо интересного за два дня не случилось, если не считать этой темы с конвоем. Ну да, дальние переговоры мы все равно не слышим из‑за глушилок сигналов. Только то, что непосредственно в деревню доходит.

Вот с раций, которые в машинах, нами угнанных, установлены, можно больше послушать. Алмаз, скорее всего, этим заниматься будет. Ну ему делать больше и нечего все равно, не траву же косить в самом деле.

Закрыв тетрадку, я принялся собирать оборудование и складывать его в пакет, самый обычный, полиэтиленовый. Закончив, поднялся наверх, стравил провод, а потом убрал и солнечную батарею, закрыв чердачное окно. Тоже в пакет, завязал и спустился.

Лика уже притащила оба автомата и пистолет, сложила их на диване. Как и магазины к ним. Да, оружия у нас негусто все‑таки. Зато за пределами деревни его полно, что в пещере в горах, что на базе в городе, что в детском лагере. Но нужно думать, как все это в деревню пронести, чтобы никто не заподозрил. На тот момент, когда наши партизанские выходки в открытую войну перерастут.

Одну из раций убирать не стал, при себе оставлю, чтобы самому переговоры подслушивать. Спрячу ее куда‑нибудь в доме, куда точно не полезут. Но сперва все остальное.

Я вышел из дома с пакетом, убедившись, что на улице никого нет, и никто на меня не смотрит. Ну и куда его деть? А вот дровяник. Туда положу, да дровами закидаю. И никто не удивится, что я там ковыряюсь – поправляю просто.

Сказано – сделано. Засунул, закидал дровами. Сейчас еще нарублю, да сверху сложу, пусть будет.

Вернулся, Лика к тому моменту заворачивала оружие в простыни. Вот молодец, умная женщина – просто так автомат из дома вытащить – это сразу спалиться.

– А их‑то куда спрячешь? – спросила она, как раз закончив разбираться со вторым автоматом. Магазины скидала в наволочку и завязала узлом.

Я подумал. А действительно, куда можно, где искать не будут?

– В баке летнего душа вода есть? – решил уточнить я.

– Нет, – она покачала головой. – Мы вчера все израсходовали, и решили тебя дождаться, пока не придешь, пока без помыться обойтись.

– Вот туда и суну, – решил я. – Туда никто смотреть точно не будет.

Подхватил оба свертка, вышел, поднес к душу. Потом схватил стремянку, приставил, влез наверх. Бак тут – просто бочка, крышкой закрыт, чтобы наливать удобнее было, ну и при необходимости ее снять можно было и во время дождя наполнить. Сэкономить силы, так сказать. Вот туда я стволы в чехлах из простынь и сунул, как раз влезли. И надежно законопатил сверху крышкой.

Снова осмотрелся, убедившись, что за мной никто не смотрит, спустился вниз, лестницу приставил к стене дома. Пусть стоит, в хозяйстве это штука незаменимая. Ну все вроде, сделано.

Сегодня обыска, скорее всего, не будет, потому что когда я уходил, Фред вторую бутылку притащил. А две бутылки даже для двух здоровых мужиков – много. Так что они, скорее всего, напьются, да спать пойдут. Может быть, там и третья в ход пойдет, водка же такое дело – до определенного предела чем больше пьешь, тем больше хочется.

Рация… Последняя рация. Ну и куда ее деть?

Да на чердак. Там коробка с электроникой старой есть – VHS плеер, кассеты, старые кнопочные телефоны. Удивительно даже, что весь этот хлам не выкинули на помойку, где ему на самом деле место давным‑давно. Но мне же и лучше. Вот туда и суну. Рация, конечно, новенькая, но не военная, так что особо выбиваться из остального хлама не будет.

Поднялся, положил. Спустился вниз, уселся на диван. Наташа забралась в кресло напротив и читала книжку. Приключения Тома Сойера. О чем она там? Помню, что в детстве смешно было очень, но сейчас не помню.

А остальных обыскивать будут, или только меня? Могут и обыскать. Никто, конечно, ничего особенного не хватал, но у Ильяса травматы до сих пор валяются под расштифтовку. Да и он, как я понял, под другие стволы собирался делать. Как только, они несъемные же? Вот хочется ему возиться.

– Наташ, – сказал я. – Сбегай к Мустафе, попроси его остальных предупредить, что обыски будут. Если что, там новая девочка появилась, она диковатая немного, правда. Спросят – ты к ней пришла.

– Девочка? – удивилась она.

– Да, мы ее в городе нашли, – кивнул я. – Можешь ей даже книжку какую‑нибудь отнести, поговорить. Только сперва Мустафе скажи, пусть предупредит.

Что будет, если кого‑то из наших спалят со стволом? Да, скорее всего, одним им дело не обойдется, это всю команду под удар подставит. И когда придется действовать. А как, если в селе больше полусотни бандитов? Всех нам не перебить, конечно.

– Хорошо, дядя Край, – кивнула она, поднялась и пошла куда‑то в свою комнату. За книжкой, наверное.

– Чаю хочешь? – спросила Лика, выглянув с кухни. – Горячий, только что вскипятила.

– Давай, – кивнул я.

Хмель из головы уже практически выветрился, такое у меня бывает, когда я начинаю важным делом заниматься. Если, конечно, я при этом не литр выпил. Но горячего чая сейчас выпить как раз в самый раз будет. Почки разогнать немного.

Скоро она принесла две чашки, одну поставила на журнальный столик, а вторую себе взяла. Уселась в то кресло, где только что Наташа сидела, шумно отхлебнула. Я почему‑то представил, как он вот так вот чай пьет и конфеты жует. Правда конфет у нас нет. Потому что в магазине их не было – дети все съели.

– Как думаешь, не найдут? – спросила она. В голосе девушки было явное сомнение.