"Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Гладышев Сергей А.

Утром, седлая коня, Неждан вполголоса сказал волхву:

   — А хозяин-то наш тоже не простой. Куда пастуху так секирой владеть, как он? И край лезвия несколько раз вспыхивал, будто молния.

   — Если тебе не показалось, значит, он тебя только проучить хотел. Грозовая секира в полную силу не бьёт, только если сам воин не даст воли гневу. Видно, уже не раз таких, как ты, от жены отваживал. Только откуда у него оружие Грома? Ни Перун, ни воины его кому попало такого не дают.

   — А я вот заметила в хате детские игрушки. В углу, рядном прикрытые. А про детей хозяева почему-то и не обмолвились, — сказала Мирослава.

   — Умерли, что ли? Тогда игрушки так не лежали бы. Или прячут детей — от нас или ещё от кого? — в раздумье свела брови Милана. — И у кого прячут? Одни ли они в этих горах?

   — Вот на полонине и узнаем, — вздохнул Неждан. — Или на обратном пути. Как бы кто уже не подстерегал нас: то ли черти какие, Чёрного храма защитники, то ли гуцулы эти самые.

Вскоре отряд выехал на полонину. Горные луга напоминали росам степь. Та же пожелтевшая трава, те же стерегущие дичь орлы, местами озерца. Встречались похожие на юрты колибы, в это время пустые. Не хватало лишь курганов. Слева тянулась на северо-запад цепь пологих вершин. Справа склон так же полого спускался к лесам. Тёмная зелень елей и смерек сменялась золотым морем дубрав и буковых лесов, уходившим на восток, к Днестру. Полонины с их обитателями, так похожими на степняков, были лишь островами в этом лесном море.

Вишвамитра, выросший в Гималаях, презрительно усмехался:

— Разве это горы? На любую вершину можно на коне въехать. А снег летом, наверное, бывает разве что вон на той.

Именно туда, к белеющей вершине горы Снежной, и вёл отряд Вышата. Север и запад — стороны Чернобога, а гора к тому же самая высокая в Карпатах. Где место святыне Разрушителя, если не там, где сильнее всего Холод и Тьма? Не на Жреце Даждьбоге же её поставил Декеней? Вышата не знал названий всех вершин Черной горы. Иначе он обратил бы внимание на гору, соседнюю со Жрецом Даждьбогом и не уступавшую ему высотой. Из-за дувших с неё сырых и холодных ветров гора называлась Плохое место.

Отряд Цернорига поднимался вдоль потока Шибенного, когда впереди появился неяркий белый свет. Окружённый сиянием, на поваленных стволах под разлапистой елью восседал оленерогий бог с серебряной гривной в одной руке и змеёй в другой. Все спешились, преклонили колени.

   — О Цернуннос, я всегда почитал тебя, и ты давал мне богатство и удачу на охоте. Ты мудр — открой нам путь к Чёрному Храму, и я не пожалею для тебя жертв, когда отвоюю своё царство и сокрушу своих неприятелей Секирой Богов, — почтительно проговорил царь.

   — Мне нет дела до ваших царств и войн. Пусть младшие боги воздают тебе за них. Но помни: здесь, в лесах, моё царство. Все их жители — мой народ. Не затевай здесь войн, особенно с оружием богов.

Бог не спеша встал и скрылся в чаще, перед тем на миг обернувшись старичком в островерхой шапочке, с бородкой и сияющими рогами.

Вскоре на берегу потока бастарны наткнулись на отару с пастухом.

   — Ты здесь живёшь, дак? Значит, летом пасёшь овец на Черной горе. Укажи нам дорогу к Чёрному Храму, и получишь столько римского серебра, сколько никогда в жизни не видел, — сказал царь.

   — Не знаю я туда дороги и знать не хочу. Что я, ведьмак? — не очень-то любезно ответил пастух.

Царь вгляделся в его лицо и вдруг рассмеялся:

   — Ты не ведьмак. Ты мой раб. Ясько, так ведь тебя звали? Показывай дорогу, или получишь плетей!

   — Я тебе больше не раб! А дорогу к Нечистому ищи сам! — Горец угрожающе поднял топор.

Царь лениво обнажил меч:

   — Как ты владеешь топором, я уже знаю. Или подучился у гуцулов? Так я не трусливый купец.

Царь и пастух стали в боевую стойку. Вдруг Гвидо прыгнул и в прыжке ударил ногами Яська в грудь. Тот упал, и царевич мгновенно вырвал у него из руки секиру. Тут же меч царя упёрся в горло пастуха. Царевич, высокомерно усмехаясь, пояснил:

   — Это называется «прыжок героя».

Царь хлопнул Гвидо по плечу:

   — Правильно сделал, сынок! Чтобы победить раба, герою не нужно оружие.

Бесомир пригляделся к секире, повёл над ней рукой:

   — Ты знаешь хоть, что к тебе в руки попало, холоп безмозглый? Громовая секира! Откуда это у тебя?

   — От бога!

   — Не иначе — от Гермеса греческого, бога воров.

Все, не исключая пёсиголовцев, расхохотались.

Гордые воины и на миг не могли представить, чтобы бог дал божественное оружие рабу. Жрец мудр, воин храбр, пахарь трудолюбив. А раб? Он ниже их всех. Он глуп, труслив и ленив.

Яська подняли, связали руки.

   — Всё равно вас, пёсьих детей, не поведу!

   — Мы умеем развязывать языки, царь! — прорычал один из пёсиголовцев.

Бесомир окинул взглядом могучую фигуру и упрямое лицо пастуха. Пока такого сломаешь, хоть пытками, хоть чарами... Друид напряг духовное зрение. Ага, то, что надо: дом и женщина.

   — Идём лучше туда. Там у него язык сразу развяжется.

Ясько рванулся, закричал во всю силу лёгких:

   — Марика, беги! Чернорог здесь!

Но пёсиголовцы уже помчались вперёд, вынюхивая дорогу. Когда отряд вышел к озеру, они уже успели поймать дакийку. Царь оценивающе взглянул на неё:

   — Ты стала ещё лучше. А я ведь тогда тебя так и не попробовал.

   — Попробуй теперь, если не боишься навьей любви. Я тогда действительно утонула, — дерзко взглянула на царя Марика.

   — Так ты мавка? Сейчас ты вспомнишь своё место, любовница холопа! — прошипел Бесомир и громко позвал: — Чугайстырь! Чугайстырь!

Мавка испуганно вскрикнула, забилась в руках пёсиголовцев. Захрустели сучья под тяжёлыми шагами, и из лесу показалось высокое, уродливое, покрытое чёрной шерстью существо с косматой бородой. Увидев своего врага связанным и лишённым грозного оружия, лесной человек оскалил белые зубы и шагнул к Марике. Маленькие красные глаза из-под мощных надбровий смотрели жадно и безжалостно.

   — Стойте! — прохрипел Ясько. — Я отведу к храму!

Одним взмахом руки Бесомир остановил чудовище. Затем велел поставить мавку возле смереки и обвёл женщину и дерево колдовским кругом, небрежно начертив несколько знаков.

   — Этот круг продержится до заката. Но я могу его снять и раньше, притом издали. Это если ты, Ясько, приведёшь нас не туда. Подожди тут, лесной хозяин. Ты ведь не уйдёшь от такой добычи?

Чугайстырь зарычал, замотал головой.

   — А если не обманешь, раб, дам тебе обычную секиру вместо этой и отпущу. Пожалуй, даже сам посмотрю, как ты сразишься с ним, — сказал царь.

   — Я вас обоих сожру, а усадьбу разорю, — проревел чугайстырь, переводя взгляд с Яська на мавку. — Вы не люди и не духи. Не должно быть таких в лесу!

Бастарны верхом ехали по Черной горе. Пастух шёл впереди пешком. Его даже развязали в уверенности, что страх за жену удержит словенина крепче верёвки. Венедский раб — не благородный кельт, чтобы пожертвовать жизнью своей и жены из любви к свободе. Царь не думал больше о рабе и слушал друида, говорившего о Секире Богов.

   — Это хорошо, что она больше века пролежала в Черном Храме, у мощного выхода тёмной силы. Это уже не просто оружие, вроде той секиры, что попала к пастуху. Ею умелый боец может поразить десятки врагов и напугать сотни, даже тысячи, если он — царь. Но с помощью Секиры Богов можно будет солнечным жаром и молниями истреблять многотысячные войска, разрушать целые города! У Биребисты с Декенеем это получалось лишь изредка. Теперь же твоей силе, царь, не будет предела!

   — Да! — хищно ощерился Цернориг. — Сначала я её испытаю на росах и на всех предателях, что лижут их сапоги. Потом покончу с Фарзоем — знаю, это он натравил на меня Ардагаста. Я превращу их степи в чёрные пепелища, усыпанные обгорелыми костями! Покорю всех венедов — от огня не спасут ни леса, ни болота. Потом даков: разве у Биребисты есть достойный наследник? Потом запылают римские города, каменные стены рухнут от молний, и я решу, кто станет новым императором!