— Приходи, Маруся, с гусем, — вдруг сказал мальчишка, — пое@ёмся и закусим, — и еще пристальнее уставился на Серого.
— Чего? — обалдел тот.
— А будешь «чегокать», хер на пятке вырастет, — отбарабанил пацан, — как ссать, так разуваться.
— Слышь, — гневно начал Серый, — ты с перепугу оборзел, или в детстве башкой вниз роняли?
— Сам уроненный! Возьми паяльник, запаяй еба...
Влепить поганцу затрещину у Серого не получилось — Мрак перехватил вскинутую руку.
— Погоди, — удержал его, а потом развернул мальчишку лицом к себе: — Ты что, Джека знаешь?!
Губы у пацана дрогнули. Лицо стало совсем детским, озарилось надеждой. Он подался к Мраку.
— А вы же за ним пришли, да? Я же правильно угадал? Вы его спасете?
***
— Я сразу подумал, что это вы, — сбивчиво, все еще настороженно косясь на Серого, рассказывал пацан — он назвался Лазарем. — Ну, похожи ведь! И лицом, и одеждой. И оружие у вас. Но я сразу-то подойти побоялся, решил последить немного.
— Следователь из тебя паршивый, — объявил Мрак. — Я уже с час срисовал, как за нами топаешь.
Лазарь обиженно засопел.
— Ладно, — вмешался Серый, — не пыхти, рассказывай! На кого мы похожи? Кого из наших ты знаешь?
— Джека и Кирилла. И Олесю еще, но она позже пришла.
— Где они?
— Олеся... умерла. — Лазарь отвел глаза. — А Джек с Кириллом у нас. Ну, то есть были у нас в гостях. Меня-то Шаман давно уже в Джубгу отправил. Потому что сначала меня наказала Мать Доброты, а потом...
Серый затряс головой:
— Стоп! Давай по порядку. У вас — это где?
— Ну, в поселке. Там, — Лазарь махнул рукой.
— Далеко отсюда?
— Еще часа два идти.
— А почему Кирилл и Джек у вас? Что случилось?
— Их Шаман не отпускает.
— Угу. Значит, говоришь, в гостях? И не отпускает?
— Ну да. Когда Олеся пришла, они пытались убежать, но не получилось.
— То есть, сначала Олеси с ними не было?
— Нет, в первый раз Джек и Кирилл вдвоем пришли. Потому что Олеся попала в капкан и ей проткнуло ногу. Она потом пришла, когда выздоровела. Это, когда они уже в Сочи сходили и вернулись. Я так обрадовался сперва, что вернулись!
— Что за Сочи?
— Поселок, — Лазарь снова нетерпеливо махнул рукой. — Людей обуяла гордыня и они не приняли Мать Доброты. Ну, в Сочи.
— А Кирилл с Джеком зачем туда пошли?
— Так, место же искали, — удивился Лазарь, — чтобы вам переселиться.
— Нашли?
— Ну да! Джек сказал, нашли.
— А почему же у вас остались?
— Потому что их не отпустила Мать Доброты.
— Угу, — кивнул Серый. — Она, значит, не отпустила. А они, значит, так вот запросто остались?
— Ну, конечно! Куда же им деваться, заперли ведь. И решетки на окна поставили.
— Это называется не «остались», — хмуро буркнул Серый. — И что, они до сих пор у вас?
— Пытались убежать, когда Олеся пришла. Она решетки перепилила. Меня тоже с собой взяли, потому что я помогал, когда их разделили. Это, после того как Джек Шамана убить хотел, но не позволила Мать Доброты.
Серый присвистнул.
— А кто такой Шаман?
— Проводник Слова Материного.
— Матерного? — удивился Серый. — А Джек тоже в проводники намылился, что ли? Круче Шамана матерился?
Мрак хмыкнул. Лазарь недоуменно пояснил:
— Через Шамана Мать Доброты с людьми общается. Он нам ее слова передает, больше-то их никто не слышит.
— Почему? Мать, что, немая?
Лазарь отшатнулся:
— Не смей так говорить, ты чего! Никакая она не немая. Просто является только Шаману.
— То есть, — медленно произнес Серый, — сам ты эту Мать не видел?
— Нет, конечно! Ее никто не видел. На портрете только.
— Ну на портрете-то и мы видали... Так. Значит, говоришь, наши убежать пытались?
— Да. — Лазарь опустил голову. — Но Мать Доброты разгневалась и всех наказала. Меня почти до смерти, я целый месяц болел. Мать Серафима говорила, уже и не надеялась, что выживу. А Олеся, когда ее догнали, убила Андрея. А Михаила ранила. И Кирилл ее за это убил.
— Что-о?! — Серый распахнул глаза. — Кирилл?! Олесю?! Не может этого быть. Он скорее себя бы убил.
— Может. — Лазарь помолчал. — Олесе предлагали выпить напиток ухода, но она отказалась. И тогда Кирилл вонзил ей в сердце кинжал.
— Бред какой-то!
Лазарь опустил голову и не ответил.
— Ладно. Дальше что было?
— Дальше Кирилла с Джеком снова заперли. И я к ним больше не ходил, потому что, когда поправился, Мать Серафима из дома не выпускала. А потом меня сразу в Джубгу отправили. Но я разговоры слушал! Ваши живы, хоть и болеют сильно.
— Болеют?
— Ну да. Мать Мария, когда навещать меня приходила, зимой еще, сказала, что прямо скелеты ходячие. Наверное, они до сих пор не хотят признать Мать Доброты. — Лазарь посопел. — Или плохо Ей служат! Если бы хорошо служили, уже бы выздоровели — я ведь выздоровел. Я же для того из Джубги и сбежал, — непонятно продолжил он, — как Посланники появились да рассказали, что в Ростове чужаков встретили — беловолосых, с темной кожей, — сразу подумал, что это вы!
— Какие еще посланники?
— Ну, Ариадна и Виссарион.
— Кто?! — Серый вздрогнул.
— Ариадна и Виссарион, — повторил Лазарь. — У Шамана слишком много дел, он не может далеко уходить. И Слово Матери Доброты несут людям Её Посланники.
Серый и Мрак переглянулись.
— Посланники, значит, — медленно проговорил Серый. — И где они сейчас?
— Так, поди, у нас уже. У Шамана, то есть, они еще вчера ушли. А я, пока выбраться сумел... Когда он на меня набросился, — Лазарь кивнул на Мрака, — сперва решил, что свои догнали. Ух, перепугался! Я ведь метался еще, не знал — то ли к Шаману бежать, то ли в другую сторону. Насколько вы от Посланников отстали? Решил сюда. Думаю, не догоню — ну, значит, не судьба. А если вас в поселке еще нет, так на дороге подожду, предупрежу. И вот.
— А если бы свои тебя догнали, что бы они сделали?
— Не знаю. — Лазарь отвернулся. — В прошлый раз, когда Мать Доброты разгневалась, я чуть не умер.
— И все равно сбежал?
— Да.
— Почему?
— Я же сказал! Я хочу, чтобы Джек принял Мать Доброты. Я ему говорил, а он только смеялся. А теперь они с Кириллом, как скелеты ходячие. И вы такими же станете, если не примете Мать! — Лазарь умоляюще посмотрел на Серого. — Я знаю, вы можете по светлому ходить. Я сейчас расскажу, как найти дом, где Джека с Кириллом держат, а вы дойдите до них и скажите: Лазарь просил передать, что нужно принять Мать Доброты! Тогда вы выздоровеете, и все будет хорошо. И, может, мы даже увидимся еще. — Мальчишка помолчал. — Я не хочу, чтобы Джек умирал! Он обещал, что Кирилл починит корабль, и мы за море поплывем. Кирилл тоже хороший, он мне про мелкие детальки рассказывал, которые только в специальный прибор видно. Только я забыл, как они называются. Что Джек говорил, всё помню, а что Кирилл, забыл. И как прибор называется, тоже.
— Микроскоп, — сказал Серый. И вдруг ни с того ни с сего ляпнул: — Кирилл — мой отец.
Тут же пожалел, что не сдержался, с такой неподдельной завистью уставился на него Лазарь:
— Правда?! И ты можешь хоть каждую ночь в микроскоп глядеть?
— Ну... — Серый плохо представлял, в каких обстоятельствах ему могло бы прийти в голову каждую ночь глядеть в микроскоп. — Могу. Теоретически.
— Везет! Так значит, тебя Кирилл тем более послушает, — решил Лазарь, — если ты его сын! И Джека уговорит, он командир же. Скажите им, что нужно принять Мать Доброты.
— Что значит «принять»?
— Да Шаман наверняка объяснял, — отмахнулся Лазарь, — нужно просто не противиться! А ваши не хотят.
Серый вздохнул:
— Так. А ну, давай сначала.
***
Лазарь, судя по всему, искренне верил в то, что Кирилл и Джек способны «принять Мать Доброты». Она же не позволила им уйти из поселка, горячо объяснял он, значит, и не надо уходить! Надо остаться и служить Ей! И тогда все будет хорошо — с ним самим ведь все в порядке. Мать простила его! Значит, Кирилла и Джека тоже простит.
