– Я не знаю, – повторила она. – Но одно я знаю наверняка. Без них у меня нет ни единого шанса против Республики и гесперианцев. А сейчас важно только это.
– Вовсе нет. Жить при гесперианской оккупации будет трудно. Но возможно…
– Для тебя, – фыркнула Рин. – И то лишь потому, что ты скрываешься в пустыне, такой сухой и бесплодной, что никто не суется на твою территорию. Не спорь со мной о том, что стоит на кону, Чахан. Ты-то в любом случае будешь припеваючи жить в своей дыре на севере.
– Следи за языком, – огрызнулся Чахан.
Рин удивленно уставилась на него. Она вспомнила, почему Чахан никогда ей не нравился, почему всегда так хотелось врезать по его мрачной физиономии всезнайки. Он излучал чистое презрение. Говорил так, будто знает лучше всех, словно отчитывает глупых детей.
– Я больше не та девочка, с которой ты встретился в Хурдалейне, – сказала она. – И не неудавшийся командир цыке. Я знаю, что делаю. Ты пытаешься защитить свой народ. Я понимаю. А я пытаюсь защитить свой. Я знаю, как поступил с вами Триумвират, и понимаю, что ты хочешь отомстить, но они мне нужны. И ты не смеешь отдавать мне приказы.
– Упрямство тебя погубит.
Рин подняла брови:
– Это угроза?
– Давай не будем с этого начинать, – устало произнес Чахан. – Рин, я пришел как друг.
Она вызвала крохотную искру в ладонь.
– Как и я.
– Я не хочу с тобой драться. Но ты должна знать, во что ввязываешься…
– Я прекрасно знаю, – громко сказала Рин. – Я точно знаю, кто такой Цзян и что планирует Дацзы. Но мне плевать. Без Жиги у нас ничего нет. Ни армии. Ни оружия. Дирижабли разбомбят нас за секунды, и все на этом закончится, мы останемся лишь короткой вспышкой в истории. Но Триумвират даст нам шанс. С последствиями я разберусь потом. И я не собираюсь скулить в уголке, дожидаясь своей участи. Тебе следовало это знать, прежде чем ты сюда пришел. Если ты так боишься Триумвирата, надо было попытаться меня убить. Тогда ты не дал бы мне шанса.
Она встала. Встревоженные кетрейдские лучники повернулись к ней, но Рин их проигнорировала. Она знала, что они не осмелятся ее тронуть.
– Но ты не можешь, верно? Потому что у тебя тоже связаны руки. Ты знаешь, что, когда гесперианцы разделаются с нами, они придут и за вами. Ты знаешь про их Творца, знаком с их взглядами на мир. И в курсе, что их представления о будущем не включают вас. Ваши территории будут съеживаться все сильнее и сильнее, пока однажды гесперианцы не решат стереть вас с лица земли. И я нужна тебе, чтобы бороться с ними. Сорган Шира это понимала. Без меня вы обречены.
Рин подняла с земли свой нож. Встреча была закончена.
– А теперь я пойду на гору Тяньшань. Ты не сможешь меня остановить.
Прищурившись, Чахан посмотрел на нее оценивающим взглядом.
– Мои люди будут ждать у подножия горы, в готовности выстрелить в любого, кто появится.
– Тогда цельтесь получше. Раз уж вы целитесь не в меня.
Глава 21
Через семь дней Рин стояла рядом с Цзяном и Дацзы у подножия горы Тяньшань, готовясь к последнему восхождению. Цзян нес на плече молодого оленя со связанными веревкой ногами. Рин старалась не смотреть в его большие мигающие глаза. Она знала, что мощная магия требует чью-то жизнь – чтобы разрушить чары Печати, необходима жертва.
Перед ними возвышалась обманчиво красивая гора с пышной зеленью и чистым снегом наверху, погруженная в знаменитый туман, такой густой, что на полмили впереди ничего не разглядишь. Семь с половиной тысяч метров – самый высокий пик империи, но Небесный храм стоял всего на расстоянии двух третей пути до вершины. И все же придется подниматься к нему целый день, они вряд ли доберутся туда до заката.
– Ну ладно. – Рин обернулась к Катаю: – Увидимся вечером.
Катая они с собой не взяли. Несмотря на возражения, он в конце концов согласился, что на горе будет лишь обузой, ему безопаснее остаться в долине, с войсками Чолана.
– До вечера, – согласился он и крепко ее обнял, коснувшись губами уха. – Не подведи нас.
– Не могу ничего обещать, – хмыкнула Рин. Ей пришлось засмеяться, чтобы скрыть беспокойство под черным юмором, иначе она бы взорвалась от страха. – Всего один день, дорогой мой, не скучай.
Он не засмеялся.
– Возвращайтесь оттуда, – сказал Катай, и его лицо помрачнело. Он схватил Рин за руку. – Слушай, Рин. Мне все равно, что там произойдет. Лишь бы ты вернулась.
* * *
Дорога на гору Тяньшань считалась священной.
Во всех легендах с горы Тяньшань сходили боги. Именно на ней стоял Лэйгун, когда высек посохом молнию до самого неба. Там царица-мать Запада ухаживала за персиковым деревом бессмертия и приговорила богиню Луны Чанъэ к вечным мукам. Там пала Саншэнму, сестра мстительного Эрлан-шэня, когда небеса покарали ее за любовь к смертному.
Понятно, почему боги избрали это место с прохладным и свежим воздухом, где растущие по обочинам тропы цветы были такими яркими, что казались ненастоящими. По тропе ходили так редко, что она почти скрылась в зарослях.
Шли молча, никто не проронил ни слова. Кроме шагов, Рин не слышала ни звука – ни птичьего щебета, ни жужжания насекомых. Прекрасная гора Тяньшань казалась лишенной жизни.
В полдень показались дирижабли.
Сначала Рин решила, что гул в воздухе ей послышался, настолько он был слабым. Она подумала, что это лишь игра воображения из-за расшатанных нервов и страшной усталости.
Но Дацзы застыла, и Рин поняла, что она тоже услышала.
Цзян посмотрел в небо и простонал:
– Проклятье!
Из-за густой белой пелены тумана медленно появились дирижабли, один за другим – черные силуэты, наполовину скрытые за облаками, словно затаившиеся чудовища.
Рин, Цзян и Дацзы были как на ладони, стоя на белом снегу, три цели прямо перед расстрельным взводом.
И давно Нэчжа знает, где она? С тех пор как она прибыла в провинцию Собака? С первого дня похода? Наверное, он следил за южанами с помощью дирижаблей-разведчиков, которые оставались невидимыми за линией горизонта и наблюдали, как армия пересекла хребет Баолей, словно охотники, преследующие отбившегося от стада молодого оленя. Наверное, Нэчжа догадался, что они идут на запад в поисках спасения. А после опустошительного поражения в Наковальне ему отчаянно нужно было продемонстрировать гесперианцам победу, вот он и решил подождать, когда сможет уничтожить сам источник сопротивления.
– Чего ты ждешь? – прошептала Дацзы. – Уничтожь их.
Цзян покачал головой:
– Они слишком далеко.
Он был прав. Дирижабли осторожно ползли сквозь туман, как терпеливые хищники, высматривающие новую жертву. Но на такой высоте они оставались лишь туманными силуэтами в небе, и тени Цзяна не могли до них добраться. Однако дирижабли не приближались. И не стреляли.
Нэчжа знает, поняла Рин. Это единственное объяснение. Каким-то образом Нэчжа догадался, что она задумала, по крайней мере, был близок к этому. Он пока не был готов убить весь Триумвират. Ему хотелось узнать, что именно находится на горе, хотя бы ради своих гесперианских покровителей.
– Тогда пошли дальше, – отрезала Дацзы, отвернувшись от дирижаблей. – Наверх.
У них не было другого варианта, кроме как последовать за ней.
Рин карабкалась по скользким камням, и все мысли уступили место чистому леденящему ужасу. Теперь ее вопросы о Триумвирате уже ничего не значили. Что бы ни сделал Цзян, что бы от нее ни скрывал, кем бы ни были те дети – это не имело значения. Где-то наверху маячили дирижабли Нэчжи, готовые превратить ее кости в пепел по единственному приказу. Остался лишь один способ выжить – Жига.
Она собиралась разбудить чудовище. И ей было плевать.
Чуть выше тропа скрылась в таком густом тумане, что Рин не только ничего не видела, но едва могла дышать. Тот самый знаменитый туман горы Тяньшань, непроницаемый покров императрицы Четырех небес, не дающий смертным открыть двери к небесам. Идти в такой влажности было все равно что идти по воде. Рин ничего не видела в шаге перед собой, пришлось карабкаться на четвереньках, отчаянно прислушиваясь к шагам Дацзы.
