Добытчик (СИ) - Громов Борис Николаевич

— И с ветфиной, — сосредоточенно пережевывая фаршированный блинчики, поддакнула девчонка

— Ага, и с ветчиной, — согласился охранник. — Но мы сдуру в первый же день их все слопали. Не думали, что оно всё вот так обернётся, надеялись на то, что помощь вот-вот будет. Опять же, нас тогда и было больше… А наутро трое наших мужиков решили по пожарной лестнице спуститься и за помощью пойти… И не дошли даже до забора…

Плечи увлеченно жующих пацанов синхронно передёрнулись. Похоже — та ещё была картина.

— А я не пошел, — угрюмо продолжал Олег. — Травма коленного сустава у меня. Из-за неё и из полиции списали… Хожу более-менее нормально, а вот бегать… Бегун из меня теперь никакой… А если б было всё нормально, я бы тоже пошёл с ними…

— И тоже никуда не дошёл бы, — довольно жёстко оборвал я его. — Не вини себя. Никто из вас ни в чем не виноват и обвинять вам себя не в чем. Без оружия снаружи не выжить. А у вас его не было. Вы — живы? Вот и хорошо! Слёзы и сопли — отставить до лучших времён. Хотя бы до тех пор, пока я вас к морпехам не отвёз, например.

А потом повернулся к девчушке, уже закончившей с блинами и явно прикидывающей, чего бы еще тут со стола утянуть и слопать. Прекрасно её понимаю, к слову. Пять дней на холодном поп-корне и жестких, как фанера, кукурузных чипсах… Бррр… Я этот «корм для попы» и горячим-то не люблю, а остывшим его есть… Это ж все равно, что пенопластовую крошку жевать. Что на вкус, что по пищевой ценности.

— Тебя как звать-то? — спросил я, протягивая ей на десерт большую «фазеровскую» шоколадку с фундуком. Из чайных запасов Маши, её любимый.

— Катя, — с благодарным кивком ухватила шоколад она.

— Угощайся, Кать. И ешь спокойно, здесь безопасно.

Она развернула плитку, потом вдруг спросила:

— А там… Ну, куда вы завтра думаете нас отвезти… Там — точно безопасно? — Катя спросила так тихо, будто боялась спугнуть ответ.

— Там люди, — пожал я плечами. — А это уже лучше, чем тут.

А ночью я вышел подышать на крышу. Огляделся, посмотрел на непривычно яркие звёзды над головой, на зарево далеких пожаров где-то в Питере. Достал рацию, включил, нажал кнопку:

— Маша… Ты меня, конечно же, снова не слышишь, но… Знай, я нашёл их. Вытащил и спас. Спасибо, что ткнула мордой в говно.

Эфир молчал. Я уже хотел выключить рацию, как вдруг в шорохе помех снова зазвучал голос:

— «…для всех выживших. База „Балтика“. Координаты: шестьдесят градусов северной широты……»

Я вырубил «Моторолу».

— Не сегодня, но уже завтра. Ждите, ребята. Мы поедем к вам завтра. Вот только кое-какие дела доделаю…

Глава 9

«Аптека 'Здоровье+»… Именно это написано на погасшей, да ещё и слегка побитой моими пулями вывеске. Ага, я вернулся в «Оазис». Пока «найдёныши» мои в «Полигоне» отсыпаются, отъедаются и даже лечатся понемногу, я — снова тут. Потому что есть у меня глубоко внутри такое чувство, что если мы на эту самую базу «Балтика» заявимся как есть… Нет, не прогонят, думаю, если сами всех выживших на всех радиочастотах к себе зовут, но… Приблудный голодранец — это одно дело, «господин состоятельный крот» — уже совершенно другое. И отношение в обоих случаях — соответствующее. И точно совсем разное. А что это значит? Это значит — нужно срочно «собирать приданое», чтоб выглядеть если и не «состоятельным кротом», то хотя бы его слабым подобием. Выходит, не зря я вчера это чёртово кубло в ТРЦ зачистил, ой, не зря.

Что промеж людей во все времена и при любых войнах и катастрофах ценилось? Еда, оружие, медикаменты и — золото. Еды у вояк, думаю, пока что полные склады, боеприпасов — точно полно и своих, а вот всякие разные полезные и вкусные таблеточки… Помню я военную медицину, сломать пополам таблетку, причём — аскорбинку, одна половинка — от больной головы, вторая — от не менее больной жопы, и смотри не перепутай, дебил. А здесь можно набрать чего-то получше, покачественнее.

Ну, и последний пункт… Не могу быть уверен на все сто процентов, на какую именно «валюту» перейдут в ближайшее время выжившие, но уверен — от бартера типа: «Я тебе сотню патронов „пять-сорок пять“, а ты мне — новые ботинки» отойдут очень быстро. Однозначно появится какой-то новый универсальный… ммм… эквивалент стоимости товаров и услуг. Кажется, так деньги называют по-умному? И это точно будут не бумажные рубли, доллары, иены или ещё какие-нибудь тугрики. Кому они теперь сдались, эти бумажки? А что тогда? Ну, подозреваю, не ракушки каури.

Может и ошибаюсь, конечно, но что-то мне подсказывает, что вернутся все к старому и проверенному тысячелетиями варианту — драгоценным металлам. В общем, если ошибаюсь, то останется у меня в активе только «медицина», но и её я постараюсь набрать побольше. А если прав — то с витрин, пола и из шкафов «Золотой горы» я в крепкую сумку из кордуры, изначально предназначавшуюся для ношения бронежилета, собрал всё, что нашел. Чувствовал себя почему-то Остапом Бендером, не хватало только румынского коллеги-пограничника с воплем: «Хо! Бранзулетка!» Увесистый получился тючок, несмотря на скромные габариты. Его я сразу упаковал под водительское кресло «Соболя». Заначка! А теперь с парой здоровенных, чуть не в половину человеческого роста армейских брезентовых баулов, которые в свое время брал под служебные командировки во время службы в «Бастионе», вломился в аптеку.

Внутри на первый взгляд ситуация безрадостная, это я ещё вчера подметил, когда за костылём и «обезболом» забегал. Разбитые витрины, пол, усыпанный осколками пузырьков и давленными блистерами. Но даже такой профан как я, отлично понимаю — не так уж всё плохо на самом деле. Потому что на витринах только по одной упаковке лекарства стоит, и то — далеко не каждого из имеющихся, основные запасы — в ящиках позади продавцов и в подсобке. А там, насколько мне видно, относительный порядок.

На полу за стойкой с кассой — сильно обглоданный и уже потекший труп в обрывках белого халата. Интересно: похоже, я начинаю привыкать к виду истерзанных и гниющих человеческих останков. Да, мутит и подташнивает, но всё же до реакции на труп Стаса — далеко.

Антибиотики, обезболивающие, жаропонижающие, антигистаминные… Мету в баулы с полок и из ящиков всё подряд: пачки блистеров, коробочки с пузырьками, упаковки ампул. Без какой-то системы, что нашел в ящике — то и выгрузил, что стояло на полке — то и прибрал. Когда до места доеду, и если всё сложится для меня удачно, те, кому положено, и кто в вопросе понимает — рассортируют и разберут. Главное — осторожность, медицина — она хрупкая, одно неверное движение, и захрустит тонкое стекло ампул. В углу подсобки нашёл инвалидную коляску — возьму на всякий случай, для Надежды Семёновны. У той нога выглядела с утра неважнецки, на костыль надежды всё меньше. А коляска выглядит добротно: раскладная и легкая.

— Бонус, — хмыкнул я, таща её к «Соболю» вслед за плотно набитыми баулами.

Ну, думаю, для знакомства на новом месте и создания первого о себе впечатления я тут «нахомячил» достаточно. А нужно будет что-то ещё — вернусь. Вонь тут, конечно, просто ужасная, но… В «Оазисе», как мне кажется, сейчас много всякого и разного, что может пригодиться и понадобиться выжившим. Да, точно такие же вещи, обувь и прочее много где на полках стоят или лежат. Но далеко не везде к тем полкам уже расчищена дорога. А тут, практически «заходите, люди добрые, берите, что хотите». Ну, с известной долей осторожности, понятное дело, мало ли, забредёт какая-нибудь тварь «на огонёк». И при полном отсутствии брезгливости. Потому что от смрада, окутывающего торговый центр, перехватывает дыхание и слезятся глаза. Тут и вчера ни разу не майский розарий был, а теперь ещё и груда тел, последствия устроенной мною вчера бойни, разлагаться по жаре начали. Так что «Оазис» окончательно превратился в гигантский гниющий могильник. Впрочем, груда гниющих тел и вонь — это дико мерзко, но практически безопасно. Как говаривал Джон Сильвер: «Мёртвые не кусаются». В каком-то другом месте, возможно, воздух значительно свежее, но так и пострелять там, скорее всего, придется… Тут уж кто на что пойти готов, вопрос личного выбора, всё как обычно.