"Фантастика 2025-113". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Троян Михаил

— Благодарю вас, сэр, меня зовут Натаниэль Ловейн, а это мои племянники, сыновья моей сестры Пит и Кевин.

Обоим парням примерно по двадцать лет, у них светлые прямые волосы с желтоватым оттенком. Парни среднего роста, крепкие, насколько я их успел рассмотреть, с грубоватыми чертами лица, голубоглазые.

— Меня зовут Алекс Светлых, — отвечаю старику и, пользуясь тем, что обкуренные негры не обращают на нас внимания, продолжаю: — Что это за место и почему вы, как и мы, в кандалах?

— Это Питермарицбург, но находимся мы в складах покойного Петера дер Бастена, который занимался строительными работами, пока его не убили, а фирму не забрали, — говорит Натаниэль, понизив голос. — И ничего хорошего нас не ожидает. Я немного понимаю зулусский язык, эти нелюди говорили про работу на рудниках.

— Почему вы в кандалах, вас похитили?

Мой вопрос закономерен. Если мы с Айманом — люди из ниоткуда и без документов, вынужденные отрабатывать мифический долг, то что с этими, явно местными жителями?

— Я так понимаю, Алекс, вы родом не из этих мест?

— Я из России, здесь оказался после кораблекрушения. Меня с товарищем подобрал корабль, направлявшийся в Дурбан, капитан обманом заставил нас подписать контракт, потом нам сделали укол и в себя я пришел за десять минут до вашего появления в ангаре.

— Слышал о России, там жуткие морозы. Говорят, плевок застывает на лету, — мужчина улыбнулся и продолжил: — А у нас здесь снег можно увидеть только в Драконовых горах и то, очень высоко.

Он замолчал, собираясь с силами, его племянники поели и теперь сидели, смежив глаза, привалившись друг к другу спинами. Натаниэль, вздохнул:

— Вам очень не повезло, Алекс, оказаться в этой стране. Надеюсь, вы слышали слово «апартеид»?

Конечно, я слышал это слово, означавшее бесправное положение африканцев в некоторых странах, а именно в ЮАР.

— Так вот, Алекс, апартеид черных закончился с приходом к власти Нельсона Манделы, и начался апартеид белых. Теперь мы — бесправные негры в этой стране, теперь мы здесь на положении рабов.

Он покосился на наших охранников. Те весело болтали, заливаясь смехом под действием травки.

— А почему вы в кандалах, вы что-то натворили? — мой вопрос заставил вздрогнуть мужчину.

— Натворили. Не дали изнасиловать мою племянницу. Ребята бились, но их быстро скрутили, наш дом сожгли, бедную Сьюзи изнасиловали и убили, а мы, как видишь, здесь.

Только сейчас я обратил внимание, что лица парней в синяках и ссадинах. На минуту я оторопел, после времени, проведенного в Иордании и Саудовской Аравии в женском теле, не думал, что встречу еще более бесправные страны. Теперь, после рассказа Ната, длинное имя произносилось трудно, я понял, что ошибался, когда думал, что арабские страны — это вполне демократические общества.

Айман вслушивался в наш разговор. Часть он не понял и просил перевести. В двух словах ввел его в курс дела, сомалиец заметно скис.

Послышался шум подъезжающей машины, и наши охранники встрепенулись. Татуированный остался, второй вышел: через приоткрытую дверь ангара был виден свет машины. Минут через пять негр вернулся и крикнул пару слов татуированному. Направился к нам, снимая с плеч винтовку.

— Вставайте и выходите к машине, — скомандовал он на плохом английском.

Человеку с ружьем трудно перечить, мы все встали, а негр с синяком под глазом и не садился. Потянулись к выходу, я шел замыкающим. На улице стояла грузовая машина с открытым верхом. Водитель, тоже негр — они, блядь, вообще кончатся, эти негры?! — подсаживал нас, помогая забраться. В кузове скамеек не было, пришлось садиться на пол, измазанный красным.

Натаниель оказался рядом со мной, его племянники тоже недалеко, у одного их я заметил глубокий порез на руке, перехваченный носовым платком. С высоты кузова хорошо были видны огни города, располагавшегося чуть ниже. Татуированный сел в кабину, а мудак с винтовкой — в кузов, оттеснив нас в угол и наставив на нас оружие. Машина тронулась, набирая ход. Когда мы выехали из города и понеслись по асфальтной дороге, Нат оживился:

— В аэропорт везут, — сказал он мне и потом что-то прошептал и племянникам.

Минут через двадцать мы подъехали к одноэтажному зданию, где одиноко дежурил очередной местный житель темного цвета в униформе, с пистолетом на поясе. Татуированный выскочил из кабины. При свете лампы, освещавшей проезд, было видно, как что-то перекочевало из кармана в руки охранника, он зашел в будку и поднял шлагбаум. Мы беспрепятственно проехали дальше, обогнули угол двухэтажного здания и выехали на бетонную полосу аэропорта.

Вдалеке виднелся силуэт небольшого самолета с мигающей лампочкой желтого цвета на брюхе. Наш грузовик уверенно покатил до самого самолета и остановился впритык с открытой дверью, которая находилась на уровне нашего кузова. В дверном проеме показался человек, скорее всего, пилот. Обменявшись парой фраз с татуированным, он включил красный свет в салоне самолета. Негр с винтовкой просто перешагнул и оказался внутри самолета, показывая нам знаками следовать за ним.

Теперь я был первым в колонне. Стараясь не упасть, мелкими шагами дошел до края кузова и шагнул внутрь. Сильной рукой меня встретил пилот, на нем было даже подобие комбинезона, и отшвырнул в глубь салона. Умудрившись не упасть, я вцепился в сетку, натянутую в салоне самолета по бортам. Следом за мной в самолете появились мои товарищи по несчастью, избитый негр запрыгнул сам, проигнорировав руку.

Это был небольшой самолет наподобие нашего «кукурузника». Сидений в салоне не было, но под ногами лежали плотные подушки типа сидушек, натянутая сетка позволяла держаться руками. Красный свет фонаря на потолке салона окрашивал происходящее в мрачные тона. Пилот прошел в кабину, минуту спустя заработали моторы. Табуированный закрыл дверь, провернул ручку до упора вниз. Вместе со вторым негром они уселись чуть поодаль, держа нас всех в поле зрения.

Несколько минут наш самолетик прогревал двигатели, то повышая, то снижая обороты, шум стоял очень сильный. Затем обороты стали повышаться, и без предупреждения и инструктажа со стороны отсутствующих здесь стюардесс, самолет рывком начал разбег и спустя секунд десять оторвался от земли, закладывая небольшой поворот вправо. Я досчитал до тридцати, когда подъем завершился и самолет выровняло. Уши закладывало от шума моторов. Дотянувшись до иллюминатора, посмотрел вниз. Внизу проплывали освещенные поселки. Часть крыла мешала рассмотреть подробнее.

Опустившись, начал думать. Мое состояние еще не позволяло мне драться с превосходящими силами, и я пока не чувствовал в себе силы. С момента спасения из воды не было состояния ускоренного видения, когда чужие движения мне казались замедленными. А что, если я потерял свою реакцию? Или, может, просто организм пока бережет меня из-за моих повреждений?

Что я знал о этой стране? Да практически ничего! Информация, полученная от Ната была слишком мрачной, ее требовалось проверить, чтобы не рисковать зря. Почти полгода я провел в женском теле, спасаясь от домогательств и выпутываясь из безнадежных положений. И не собирался умереть геройски, вернув свое тело: если надо, потерплю и приму решение только наверняка.

Примерно через часа полтора мы начали снижаться, самолет снова заложил вираж, на этот раз в левую сторону. Я снова прильнул к иллюминатору: мы снижались над довольно большим городом, внизу играли разноцветные огни на большой площади. Самолет коснулся колесами полосы, нас ощутимо тряхнуло, через секунд двадцать с новой силой взревели двигатели и затем наступила тишина, оглушительная после почти двухчасового шума. Татуированный извлек телефон из шорт и быстро переговорил: ждали мы почти полчаса прежде, чем услышали звук автомобильного мотора, и негр с татуировками открыл дверь.

На этот раз нас поместили в черный микроавтобус. Было приятно откинуться в кресле. Все молчали. Айман несколько раз порывался заговорить, но после моих угроз настучать по кумполу, если будет мешать мне думать, замолчал. Ехали недолго, подъехали к закрытым воротам, за которыми темнело здание. Водитель сам открыл ворота и въехал во двор. Проехав здание, очутились на небольшом стадионе, на котором виднелось около двух десятков людей, в основном белых. Само поле стадиона было ярко освещено, трибуны были в полутени.