- Сергей Васильевич, из ваших слов следует, что нужно интенсивное дополнительное обучение летчиков. Имею в виду: на тренажерах. Помнится, такое уже было в тридцать девятом. Что можно сделать в этом смысле?
- Товарищ Сталин, прежде чем что-то такое планировать, нужно хорошо знать состояние дел. Поэтому ваш вопрос я частично переадресую товарищу генерал-полковнику. Кто в данный момент обкатывается на тренажерах?
Смушкевич не задумался ни на секунду:
- Прямо сейчас на сто восемьдесят пятых машинах проходит обучение двадцатый истребительный полк. Через двадцать пять дней запланирован выпуск.
- Вот и ответ, товарищи. Не так много у нас возможностей, как мне бы хотелось. Но исправить кое-что можно. Первое, что приходит в голову: добавить количество тренажеров - лучше на том же аэродроме в Щелково. Какие вижу тут особенности? Первая: добавление можно осуществлять лишь восьмерками, то есть по восемь тренажеров за раз. Причина простая: больше управляющая машина не тянет, а меньше просто нет смысла ставить. Вторая: понадобится жилье для всех обучаемых, то есть расширить поселок. Решаемо, но придется тратить время. Третья: ко мне уже поступила аналогичная просьба от подполковника Осипенко, это касается вертолетов. Тут даже не скажу заранее, возможно ли удовлетворение этого запроса. По-любому мне понадобится помощь специалистов от... одного НИИ - переделывать тренажер под нужды вертолетчиков, и даже я сам не знаю, сколько времени на это уйдет. Не исключаю, что затраты времени превысят все разумные величины. Сама эта переделка потребует полностью выключить один тренажер из учебного плана для летчиков-истребителей. Причина очень проста: кто-то из подчиненных Полины Денисовны будет непрерывно пробовать работу тренажера и сравнивать ее с реальными ощущениями пилота или штурмана вертолета. Кстати: считаю нужным, чтобы вы сами, товарищ генерал-полковник, и другие авиаторы из высшего командного состава обязательно прошли краткий курс обучения на новых машинах. Все должны обрести понимание: что можно ожидать от этих самолетов, и на что нельзя рассчитывать. Повторяю, этот курс будет носить ознакомительный характер.
На этот пассаж Смушкевич ответил понимающей улыбкой. Высказанная мысль полностью совпала с его собственной.
Но товарищ Александров не закончил выступление:
- И, наконец, приоритеты в моих задачах расставляю не я, а товарищ Сталин и другие высокопоставленные товарищи. Вы, Яков Владимирович, человек военный и знаете, что такое приказ.
Тут в обсуждение вмешался председательствующий:
- Это хорошо, что вы, товарищ Александров, понимаете значение дисциплины. Что касается заданий, то предлагаю взять ваш собственный, уже составленный план действий и включить туда работы над потребностями авиаторов. Список работ и сроки согласуйте с товарищем Рычаговым. Разделы, не относящиеся к авиации, не трогайте, за исключением одного. Мне доложили, что Михаил Ильич скоро закончит работу над проектом своего изделия и представит опытный образец. Вам предстоит оценить сделанное, а также изложить свое мнение о степени готовности изделия к серийному производству.
Рославлев мгновенно угадал фамилию того, кого только что назвали по имени-отчеству. Конструктор Кошкин, конечно. Но...
- Товарищ Сталин, настаиваю, чтобы оценку этой работы производил в первую очередь не я, а специалисты, притом не один, а бригада. И эти люди должны лично и собственноручно опробовать изделие. А уж исходя из их мнения, я дам рекомендации о возможности серийного производства и, разумеется, о масштабах этого производства. И еще практический вопрос. В той докладной сказано, когда именно Михаил Ильич будет готов продемонстрировать изделие?
Сталин отлично понял намек насчет серийного производства.
- Поддерживаю вашу точку зрения относительно специалистов. Но также мы рассчитываем на вашу помощь, Сергей Васильевич, во всех аспектах. Что касается сроков и бригады: мне доложили, что через две недели она прибудет на место.
- Значит, я там буду тогда же. На коррекцию плана мне понадобится день. И еще десять дней я посвящу наладке тренажера, необходимого нашей авиации.
Уже в коридоре Смушкевич спросил в полуутвердительном тоне:
- Значит, работа Михаила Ильича не имеет отношения к авиации?
- Никакого, Яков Владимирович.
Через день дополненный план действий лег на стол к Сталину. Одобрение его выразилось в словах:
- Вы работайте по этому плану, товарищ Странник, а если возникнет потребность в ваших услугах в других областях, вам дадут знать.
Мало кто любит выполнять задачу, заранее зная, что в любой момент эту работу могут прервать ради чего-то еще более срочного, но тут выбирать не приходилось.
- Ну, ребята, задание ваше будет еще хуже, чем вы думаете.
Слушатели всеми силами поддерживали невозмутимость лиц. Все уже когда-то работали со Старым и потому знали часть его педагогических приемов. В помещении находились Лев Сегал и Игорь Иванов, то есть программисты, а также спецы по механике управляющих систем: инженеры Светлов, Турубинер и Липадкин. Старший инженер Вальков был взят в группу в качестве координатора, поскольку эту работу он когда-то уже выполнял.
И еще к группе наладчиков-разработчиков присоединили двух из летного состава. Это были Сима Амосова и Дуся Бершанская, то есть летчик и штурман вертолета. Наличие боевых наград вызвало у гражданских молчаливое уважение. Этим двоим предстояло испытывать то, что хотя бы в первом приближении моделировало реакцию вертолета на управление.
К счастью, тренажер был рассчитан на перепрограммирование. Хуже дело обстояло с управлением. Оно кардинально отличалось от самолетного. Нелегкой виделась проблема с видом из кабины. Рославлев подумал, что придется приспосабливать видеофайлы из варианта тренажера с 'окном штурмана'.
Но самое скверное еще только предстояло. На первом же ознакомлении с проектом до сведения группы было доведено:
- Ребята, мне предстоит служебная командировка. Думаю, это займет от семи до четырнадцати дней, считая дорогу. Потом постараюсь к вам вернуться. Пока что займемся самой просто задачей.
Это может показаться удивительным, но полетное задание 'подъем вверх по вертикали на пять метров и такой же спуск' удалось запрограммировать на тренажере сравнительно легко и вполне правдоподобно (с точки зрения группы). Впрочем, летный состав подверг реализацию этого этапа уничтожающей критике.
По правде говоря, и летчик, и штурман были в одинаковом звании, но поскольку именно штурман во время полета была в подчинении пилота, то ей и предоставили первое слово.
- Мальчики, картинка ну совсем не такая.
- Чем?
- Она должна дрожать. Потом: движение вверх более плавное, чем на самом деле. И еще: почему у меня украли кресло?
Последняя претензия была неоспоримой. Тренажер предусматривал моделирование полета самолетной спарки, но там кресла инструктора и курсанта располагались не рядом, а одно за другим. Из-за спешки этот недостаток не успели выправить.
Впрочем, группа прониклась и пообещала переставить кресла. Между собой механики посчитали эту задачу за самую легкую.
Старший лейтенант Амосова также не была настроена на ласковость и всепрощение.
- Усилие на ручке 'шаг-газ' слишком мало. Дальше: не учтен эффект 'воздушной подушки'. Ну, это когда вертикальная тяга у земли растет процентов на десять-пятнадцать. И так метров до пяти, а на высоте побольше эффект пропадает. Об отсутствии корректора мощности движков не говорю, но лишь потому, что пока что он никому и на фиг не нужен...
Регулировку усилия можно было бы выполнить без особого труда. Что касается той самой подушки, то о ее существовании группа просто не знала. А старший лейтенант Амосова прекрасно представляла пределы компетенции молодых инженеров хотя бы уж потому, что никто из них не озаботился внимательным изучением руководства по полетам. Впрочем, она смилостивилась, ткнула пальцами в нужные страницы и объявила:
