Но деревню не просто сожгли. Перед этим по ней отработали чем‑то интересным. Скорее всего, ракетной системой залпового огня, потому что впереди было перепаханное поле. Почти в прямом смысле этого слова.
Отсюда не было видно ни одного целого дома – только развалившиеся остовы. Кое‑где еще и обгоревшие. Там, наверное, в домах газовые баллоны были, они загорались или взрывались, вот оттуда и пожары.
И никаких признаков живых. Нет, мертвых в смысле зомби тоже не было, никто по улицам не бродил.
– Останови, – проговорил я.
– Да на хуй оно нам надо, Край? – спросил Ильяс. Похоже, что ему было не по себе.
– Останови, – повторил я. – Надо посмотреть, нет ли там никого из выживших.
Татарин вывернул руль, выгоняя машину на обочину и затормозил, достаточно плавно. Правда тормоза у тачки тоже были ни к черту, так что она, подняв тучу пыли, проехала еще немного, и встала.
– Роджер, come with me, – проговорил я. – Остальные – охраняйте машину. Смотрите внимательно, если кто‑то появится с враждебными намерениями – стреляйте. А мы по деревне пройдемся и посмотрим.
Американец только кивнул, мол, понял. Ему, как мне кажется, было вообще плевать, он привык безропотно выполнять приказы и еще, что немаловажно, признал во мне старшего. Да уж, если в корпусе морской пехоты все бойцы такие, то нашим на фронте наверняка приходится очень сложно. Вольницы нет никакой.
Я рванул ручку двери и выпрыгнул на землю. Опустил переводчик огня на стрельбу очередями. Роджер тоже вылез, и я услышал как щелкнул предохранитель его карабина. Вместе мы двинулись в сторону деревни, причем он шел чуть позади. Прикрывал.
Я тут же почувствовал запах гари. Да, это случилось не так давно, раз вонь еще не успела выветриться. И более того, в воздухе был еще один, сладковатый запах, знакомый мне уже давно. Разлагающейся мертвечины.
Я спустился вниз с дороги, пошел в сторону блокпоста, и увидел людей. Точнее то, что от них осталось. Их было пятеро, все в военной форме. Камуфляж от крови стал бурым, но кое‑где его еще можно было разглядеть. Трое из них оказались буквально изрешечены, один – убит выстрелом в голову, хотя у остальных дыры там тоже были. Но это, скорее всего, уже достреливали, контроль проводили.
На трупах уже успели попировать мелкие звери: пальцы объедены, носов ни у кого нет, как и глаз. Жуткое зрелище на самом деле, непривычного к такому человека просто вывернет. Я привык, и судя по отсутствию реакции у Роджера, он тоже.
Оружия вот не было, вообще. Его как будто прибрали. На земле валялись гильзы, просто в огромном количестве. Похоже, они тут держали оборону и все легли. Вообще все.
Но кто мог это устроить? Кто наехал на военных, а потом просто перебил их?
Да тут все понятно. «Вороны» это. Других просто нет.
Но это означает, что мы сильно недооценили их. Очень сильно. Получается, что у них есть не только БРДМ, но и системы залпового огня. Может быть, у них еще и танки имеются? Черт знает. А вот по силам ли они нам?
И все‑таки, что же здесь произошло?
Ладно, посмотрим дальше. Может быть, что‑то поймем.
Мы двинулись дальше, в сторону центра села. И зрелище никак не коррелировало с тем, что тут было в прошлый раз. Мы не стали заезжать и смотреть тогда, но поселение было живым, из труб курился дымок, а по улицам ходили люди. Как гражданские, так и военные, вооруженные.
Сейчас же на улице были видны только разрушенные дома, местами валялись трупы. И чем ближе мы становились к центру села, тем сильнее становился масштаб разрушений.
– Who the fuck did it? – проговорил Роджер. – What the hell happened here?
– Ты прав, – ответил я на английском. – Здесь настоящий ад произошел. Иначе не скажешь.
Следующие дома оказались разрушены вообще полностью – просто кучи кирпичей. Счесало просто. Кое‑где можно было разглядеть воронки от попаданий снарядов. Что же получается, минами отработали?
Мы повернули на параллельную улицу, и я замер. Потому что увидел еще с полдесятка трупов. Судя по позам, они убегали, пытались спрятаться, и тут‑то по ним прилетело. И я увидел женщину, ладони которой все еще сжимали руки двоих детей. Мальчиков – один постарше, а второй помладше.
Свет перед глазами на секунду моргнул, и я увидел…
Джунгли. Дома из каких‑то палок, перевязанных между собой. Даже не дома, а шалаши, временные жилища, не иначе. Они уже догорают, вместо деревьев тоже обгоревшие стволы, высокие, прямые. И я точно знаю, что это джунгли.
И трупы. Обгоревшие, но свежие. Ожоги разных степеней. Где‑то – просто пузыри, но в некоторых местах угли. Это не так заметно на черной коже, а они в большинстве своем черные, как смоль.
И запах. Вонь чеснока смешивалась с запахом гари и паленой человеческой плоти и волос.
И женщина. Лежит посреди улицы, накрыв собой что‑то. Не знаю почему, но я делаю несколько шагов в ее сторону и толкаю ногой, отбрасывая в сторону. Под ней было тело, маленькое, скукоженное, почти не обгоревшее. И тут я слышу тяжелый вдох и отпрыгиваю назад от неожиданности.
Ребенок тянется ко мне пальцами, спекшиеся от жара мышцы практически не гнутся. Но он жив. Черный, практически полностью лысый. Ему года четыре, не больше.
Я вскидываю автомат, целюсь ему в голову. Он что‑то хрипит, но ничего не может сказать – горячий воздух сжег голосовые связки. Но он жив. И каким‑то образом еще дышит.
Но некому будет оказать ему помощь. Да и незачем это нам. Бесполезно. Это ребенок врага.
Я нажимаю на спуск, негромко хлопает выстрел – на моем АК установлен глушитель. Ребенок замирает, чуть оседает, рука бессильно падает.
– Hey! Hey, Krai! – наконец я услышал знакомый голос.
Потряс головой, отгоняя видение, и сумел разглядеть озабоченное лицо Роджера.
– What’s happened?
– Все нормально, – проговорил я почему‑то на русском. Осознал, что он вряд ли поймет, поэтому добавил на английском. – Все ОК, Роджер.
– Не уверен, – сказал он. – Ты минут пять уже стоишь и пялишься. Что с тобой произошло?
– Все нормально, – уже тверже проговорил я. – Пойдем посмотрим, что там дальше.
Двинулся вперед, обойдя трупы людей по широкой дуге. Мне не хотелось тревожить их покой.
А дальше все то же самое – разрушенные дома, валяющиеся на земле трупы, вонь мертвечины. Вперемешку – и военные, которых можно было отличить по форме, и гражданские. Дети и женщины.
Ну что ж. Можно сказать, что у нас появилась мощная мотивация все‑таки покончить с «Воронами». Но одновременно в душе у меня проснулся и страх.
Потому что если мы будем действовать глупо и напрямую, то Дачное ждет судьба Изобильного. Откуда‑нибудь из‑за горизонта отработает РСЗО. Потом придут бандиты и устроят зачистку.
А еще я понял, что не зря убрал Изгоя. Потому что он точно в этом замешан. Он ведь главный по военной части. И он должен был командовать теми, кто штурмовал село. Не иначе. Значит, он это заслужил. Наверное, винтовочная пуля в голову – это еще милосердие.
Доказательств у меня не было, но я так чувствовал. Да и некому больше это было устроить. Вообще некому.
– Ладно, уходим, – проговорил я, обратившись к Роджеру. – Тут и так все понятно.
В голове закралось сомнение: а что если там, на базе Росгвардии нас ждет то же самое? Что если «Вороны» дошли уже и сюда? Что если не будет помощи, что если мы – единственные, кто готов сопротивляться бандитам?
Но теперь я твердо знаю, что буду драться до конца. Даже если останусь один. Убью столько этих уебков, сколько смогу. И все на этом.
Но далеко мы уйти не успели.
Ворота одного из дворов впереди вдруг распахнулись, причем так сильно, что металл петель взвизгнул. И на дорогу вывалилась какая‑то страшная тварь.
Глава 11
