Дверь упала совершенно неожиданно, и я увидел настоящую тюрьму. Длинный, метров в сорок проход, по обеим сторонам которого находились небольшие камеры, примерно два на три метра. Они были отделены друг от друга толстыми железными прутьями, из такого же материала были выполнены двери, с огромными замками на них.
Дриады нашлись во второй и третьей клетках по праву сторону, все четверо. И снова они спали. Я начал переживать, что это опять ненастоящее. Но, когда мой огонёк вплыл в узницу, они зашевелились. Сели, щурясь своими огромными глазищами, пытаясь разглядеть, что происходит.
Через две клетки от них были ещё люди, но их было очень плохо видно. Проходя мимо дриад, я магией огня срезал замки, чтобы они заранее остыли. В этот момент я почувствовал, как стремительно утекает энергия. Похоже, тут даже магическая защита какая-то есть!
В следующей обжитой камере оказались две очень красивые девчонки лет пятнадцати, явно крестьянки, в очередной ещё две, и ещё. А в самом углу была всего одна узница, взрослая, явно несимпатичная бабенция лет сорока. Но, в её испачканной одежде угадывался охотничий наряд дворянского сословия.
Хороший такой урожай. Куча красоток, которых можно выгодно продать, и дворянка, за которую можно получить выкуп. И всё это происходит в центре Российской империи! Ну, хорошо, на окраинах, но тем не менее! Насколько внимательно я слушал историю, рабовладение в стране не приемлют, и наказание весьма серьёзно.
Открыв все клетки, я сообщил пленницам, что он отныне свободны. Толстуха в охотничьем костюме повисла у меня на груди, размазывая сопли и слюни, но молча, остальные тоже не говорили, лишь тыкали в меня пальцами.
Из погреба я вылез первым, следом появилась дородная дамочка, намочившая мою грудь. Потом, по моей команде поднялись крестьянки. А после я соскочил вниз и скомандовал дриадам на их языке:
— Ведите себя спокойно, ручки прячем, никто не должен заметить, что у вас по четыре пальца, а не как у всех остальных, по пять, — я продемонстрировал собственную кисть. — От меня не отходим, указания выполняем. И тогда скоро вы окажетесь дома!
Девушки согласно покивали, показывая, что поняли. Но так же молча. Может, у них всех языки повырывали? Уже и не удивлюсь. Впрочем, дома им вылечат что угодно.
Потом выбрался обратно наверх и подошёл к командиру отряда, на груди которого плакала всё та же дамочка.
— Петрович, я забираю своих людей на реабилитацию! — непререкаемым тоном сказал я. — Они все немые, сильно не допрашивай до осмотра врачей. И помни главное, горбуна я не нашёл. Пока не нашёл! Но найду!
— Что значит забираю? — быканул вояка. — У нас, как бы, операция, нужны свидетельские показания! И твои в том числе! Сначала к нам в отдел, а потом реабилитации и прочий бред!
— Звони Алексею Львовичу, — совершенно серьёзно ответил я. — Он знает, где найти Мангустова. Да и почти все дела, связанные со мной, ведёт он. А может, и вообще все!
— Львович? — опешил усатый. — Дела? Их что, несколько?
— Ну, под полсотни будет, — приукрасил я и задумался. А может, не приукрасил? — В общем звони, сообщай, дело у вас точно заберут.
— Ну, хотя бы подождите результата звонка? — как-то робко попросил он. — Я же человек подневольный, сами понимаете. Сделайте милость, ваше сиятельство!
Я кивнул и протянул ему трубку, где уже устанавливалось соединение со Львовичем.
— Слушаю, Андрей! — раздался раздражённый голос следователя.
Краснодар, ул. Мира, д. 46, каб. 18
Алексей Львович сидел и разгребал текущие дела. Впрочем, какие, к чертям, текущие? Всё этот долбанный Мангустов, чтоб его разорвало вместе его Мангустом! Сначала этот взрыв, когда рванул курьер самого престижного магазина Краснодара!
Ух, сколько звонков ему было, чтобы он вёл дело в правильном для звонящих направлении. Чтобы отбиться от одного из звонков, ему даже пришлось звонить в администрацию императора. Там быстро приструнили требующего и звонки прекратились.
Мало того, прямо на следующий день двойное убийство! В доме этого проклятого паренька. И, вроде, можно было выдохнуть, что избавился от этой проклятой работы, паренька однозначно должны были посадить. Потом вмешался Прокречет. И теперь у него вдвое больше работы.
Причём даже намёка на то, что кто-то в определённом сенсорами районе обращался за помощью или умер, не было! Всё было благополучно, даже от насморка было всего два обращения. Это было фиаско, и других зацепок, кроме района, уже не оставалось.
Но там более тысячи огромных усадеб, и совсем не последних людей. Не придёшь же к таким людям с вопросом «А не вы ли главные негодяи, которых я ищу?».
В этот момент, посреди серьёзного мозгового штурма, которые любой другой назвал бы смесью самобичевания и жалостью к себе, раздался звонок мобилета. Звонил тот самый Мангустов. Раздался громкий скрежет зубов.
— Слушаю, Андрей, — немного взяв себя в руки, сказал следователь.
— Это не он, то есть, не Андрей Мангустов. Вас беспокоит лейтенант Афанасий Петрович Провасильков. Их сиятельство сказали, что вы заберёте у нас дело, касаемое его. Мне, как бы это сказать, требуется официальное подтверждение.
Следователь зарычал в бессильной злобе. Неужели этот мелкий говнюк опять во что-то вляпался? Продышавшись, он почти спокойно спросил:
— Подробности будут? Я так понимаю, сам жив и здоров, цел и невредим?
— Так точно! Вот, рядом стоит. Пленников освободил из полона! А теперь с четырьмя из них хочет скрыться, ну, точнее, к себе отбыть. Говорит, им какая-то ребилитация нужна!
— Реабилитация? — на автомате уточнил следователь.
— Так точно, я о том и толкую, ребилитация какая-то. Как мне поступить?
На той стороне наступила тишина, звонивший явно задержал дыхание, ожидая приказа. А Львович задумался. Наконец, он принял решение.
— Отпустить, препятствий не оказывать, охрану предоставить, при отказе не настаивать! Передай ему, что я приеду к нему в усадьбу через два часа! Исполнять!
— Слушаюсь! — прозвучало в трубке, и связь прервалась.
Вот так! А ведь он ещё с прошлым не разобрался, как этот Мангустов ещё куда-то влез. Не может парень без приключений. Одно радует, сейчас это был тот самый редчайший случай, когда он узнал о происшествии одним из первых. Правда, без подробностей, но это пока! Он приедет, и всё выяснит.
* * *
Разговор закончился, и, сильно вспотевший мужчина дрожащей рукой протянул мне пробку. Да уж, и представить не мог, что нижний командный состав так уважает Львовича. Или боится? Хотя, бывают случаи, когда одно проистекает из другого.
— Я так понимаю, мы можем идти? — спросил я, отыскивая взглядом дриад. Они скромно жались в уголке. — Вопрос улажен?
— Всё верно, ваше сиятельство! — подтвердил Афанасий Петрович. — Остальных пятерых я задержу для опроса и этой, как её, ребилитации! Дело действительно заберут, так что можем прощаться. Кстати, а где барышня с охотничьем костюме?
Я огляделся, но в доме её не было. Выглянув в окно, я увидел спину прихрамывающей женщины, которая быстро удалялась от села в сторону леса. Ткнув пальцем в её сторону, я выскочил в дверной проём, стараясь не задеть размочаленный дверной проём. Командир отряда выскочил за мной.
— Кто отпустил? — рявкнул он, на глаза возвращая себе душевное равновесие и командный тон. — Догнать! Вежливо! Вернуть! Исполня-я-я-ять!
Четверо бравых парней сорвались вслед за беглянкой. А та успела удрать метров на сто пятьдесят, хотя бежала она явно медленнее. Услышав топот, она обернулась и остановилась, как мне показалось, обречённо ожидая преследователей.
Но нет, расстегнув курточку, она достала какой-то свиток, развернула его и сломала твёрдую печать на нём. И тут же исчезла в довольно яркой вспышке.
От автора:
Как обычно, автор сидел перед камином, но на этот раз давно потухшим, с ноутом на коленях, экран которого тоже погас. Его взгляд невидяще смотрел в какую-то трещинку в кирпичной кладке камина. Полчаса назад он дописал тринадцатую главу, и далась она ему очень нелегко. Боевые сцены — немного не его профиль, но он старался, выкладывался, и теперь сидел полностью опустошённый.
