На третьем этаже я обнаружил то, что можно было назвать настоящей находкой. Кабинет, судя по всему, принадлежал директору завода. Предбанник для секретаря, сам кабинет с массивным столом из тёмного дерева, книжным шкафом и несколькими плакатами на стенах. А за кабинетом — просторная задняя комната с огромной кроватью, застеленной покрывалом. Видимо, начальник любил устраивать себе комфорт после или вместо тяжёлого трудового дня. Нашёлся здесь и душ, и мини-бар, и санузел.
Неплохо! Кажется, я знаю где мы с Марго остановимся на ночь.
Но настоящим сокровищем стал генератор, который я обнаружил в подвале. Старый, но рабочий. После нескольких минут возни с топливом, которое, на удивление, нашлось в канистрах тут же, и пары крепких слов, я запустил его. Мотор заурчал, и во всём здании загорелся свет, пробиваясь через матово-белые плафоны. Я тут же спустился в щитовую и обесточил всё, кроме комнаты директора — не хватало ещё, чтобы свет привлёк каких-нибудь незваных гостей!
Вернувшись за Марго, я отвёл её в комнату за кабинетом. Девушка выглядела настолько измотанной, что даже не пыталась спорить или ворчать. Её плечи опустились, движения стали вялыми, будто из неё выкачали всю энергию. Но её настроение улучшилось, когда я показал ей душ — вода была, и не только холодная. Мы умылись, смывая с себя грязь и пот последних дней. Струи воды ласкали кожу, это было приятное напоминание о нормальной жизни, оставшейся в прошлом.
А потом… потом мы оказались в постели. Кровать не скрипела, матрас был жёстким, но в тот момент это не имело значения. Усталость, напряжение, страх — всё отступило, оставив только тепло её тела рядом. Это не было чем-то грандиозным или романтичным, скорее, просто попыткой почувствовать себя живыми, ухватиться за момент, который мог оказаться последним. Я обнимал Марго, ощущая, как её дыхание становится ровнее, как её тело расслабляется рядом с моим. В темноте, под слабым светом лампы, мир казался почти безопасным.
Но прекрасная ночь оборвалась ранним утром. Резкая боль в плече выдернула меня из полудрёмы. Что-то тяжёлое навалилось сверху, зубы впились в кожу, и влажное, хриплое урчание наполнило комнату. Сначала я подумал, что на нас напал один из медленных, каким-то образом пробравшийся сюда. Но потом я увидел её лицо.
Это была Марго. Её глаза, теперь пустые и голодные, смотрели на меня с дикой жаждой. Она переродилась прошедшей ночью и теперь пыталась меня сожрать.
Инстинкты сработали быстрее не до конца проснувшегося разума. Мои пальцы сомкнулись на её шее, сжимая с такой силой, что кожа под ними побелела.
Марго задёргалась, захрипела, её зубы залязгали в считанных сантиметрах от моего лица, но я не отпускал её шею.
В этот момент, прямо перед глазами, как вспышка молнии в тёмной ночи, возникло другое лицо. Аксинья. Хирург из Москвы. Моей Москвы. Того мира, где я жил до этого кошмара. Её тёмные глаза, всегда чуть насмешливые, но тёплые, её спокойная уверенность, то, как она умела вытаскивать людей с того света. Мы были вместе, в той жизни, где всё было хорошо. Пока этот ад не накрыл нас. Я вспомнил, как она тоже начала урчать, как её лицо исказилось, и как я вынужден был сделать то, что сделал.
Тогда я потерял её. И боль от той потери, отчаяние, досада — всё это накатило снова, смешиваясь с тем, что я почувствовал в этот момент.
Марго… с ней всё было иначе, но всё равно что-то было. Не любовь, просто связь, за которую я цеплялся, потому что в этом проклятом мире не за что больше держаться. И вот опять — урчание, пустые глаза, необходимость убивать. Мои руки сжимали её шею, но внутри всё разрывалось от ненависти к этому миру, к тому, что он забирает всё, что хоть немного напоминает человеческое. Я не хотел этого делать. Но выбора не было. Слёзы жгли глаза, но я не дал им вырваться наружу. Только стиснул зубы сильнее, пока её тело не обмякло под моими пальцами. А потом отпустил.
Марго рухнула на кровать — неподвижная, мёртвая. И внутри у меня осталась только пустота. Глухая, холодная, бесконечная. Я снова выжил. Но рад ли я этому?
Уничтожен зараженный. Уровень — 0. Вероятность получения ценных трофеев — 0. Получено 3 очка к прогрессу физической силы. Получена 1 единица гуманности.
Глава 19
Я лежал на кровати, бездумно глядя в потолок. Это случилось. Произошло со мной снова. Я своими руками убил ту, которая мне стала не чужой и была по-своему дорога. Тело Марго, неподвижное и холодное, всё ещё лежало рядом. Психологических сил пока хватило только на то, чтобы завернуть его в покрывало. Нужно было двигаться дальше, но я никак не мог заставить себя встать. Внутри была пустота — такая глубокая, что, казалось, она поглотила все мысли, чувства и остатки воли к жизни.
Последние события вымотали меня не только физически. Они выжгли что-то внутри, какой-то невидимый резерв, который до этого момента держал меня на плаву. Смерть Марго стала последней каплей.
Я не думал ни о чём. Просто лежал, ощущая, как время тянется бесконечно, а мир вокруг остаётся чужим и враждебным.
В голове стучало только однообразное «этого не может быть». Не с ней. Не со мной. Не сейчас. Я перебирал в уме последние часы, минуты, пытаясь найти момент, где всё могло пойти иначе. Может, если бы я не дал ей пить из фляги, то всё могло бы обойтись? Или если бы, наоборот, поил её чаще? Или если бы заметил раньше изменения в её глазах, в голосе?
Разум отказывался принимать реальность, данную в ощущениях, и признавать, что напарница погибла. Я чувствовал себя словно в каком-то дурном сне и, казалось, вот-вот должен был проснуться.
Естественно, что этого не происходило, и кошмар продолжался.
Я даже зажмурился, надеясь, что, открыв глаза, увижу Марго снова живой, раздражённо фыркающей на меня. Но ничего не изменилось. Тишину разрезало только моё собственное хриплое дыхание. Я понимал, что это не слабость, а психологический выверт сознания, пытающегося, словно щитом, прикрыть меня от боли потери, которую я пока не был готов принять. Но щит этот, надо сказать, всё время хрустел и трещал по швам, грозя вот-вот разлететься в мелкие щепки.
А потом на меня накатил гнев. Память услужливо подсказала, что это — в принципе привычное мне состояние. Злость поднялась из глубины — жаркая, обжигающая нутро, словно раскалённое железо.
«Почему это случилось со мной? Почему именно с ней? Почему этот проклятый мир забирает всё, что хоть немного напоминает о нормальной жизни?»
Меня раздражало всё подряд! Этот проклятый город, заражённые, Континент этот поганый, долбаный Конец Света…
Но больше всего я злился на себя. Я должен был защитить её… Оградить, уберечь…
Но как?
Хотелось вылезти на крышу и кричать о том, что я ещё жив, что могу сопротивляться. Но злоба жгла изнутри, не давая ничего, кроме боли. Кулаки сами собой сжимались, мышцы напрягались, хотелось что-то разбить, уничтожить, лишь бы выплеснуть эту ярость. Но бить было некого.
Вернуть контроль оказалось нелегко. Но, когда ярость начала утихать, оставляя за собой пепел, я поймал себя на странных мыслях. А что, если я сделаю что-то? Пойду куда-нибудь, найду кого-то, кто знает, как это исправить? Может, если я стану лучше, если буду бороться сильнее, судьба сжалится надо мной?
Я принялся мысленно торговаться с самим собой: «Если я выживу, если найду ответы, может, это всё окажется сном?»
Это было смешно и глупо, но я цеплялся за эти иллюзии, как утопающий за соломинку, пытаясь вернуть контроль над тем, что уже было потеряно. Я понимал, что это пустое, но не мог остановиться.
А потом снова липкой волной накатила чёрная и беспросветная апатия. Она накрыла меня, как тяжёлое, влажное одеяло, под которым невозможно дышать. Всё стало бессмысленным. Зачем вставать? Зачем идти дальше? Ради чего сражаться, если всё, к чему ты прикасаешься, превращается в прах и тлен?
