Даже кражи стали обыденными. Профессора Вавилона, казалось, совершенно не замечали, что у них вообще что-то крадут. Общество «Гермес» крало серебро в очень малых количествах, скрывая это с помощью бухгалтерских ухищрений, поскольку, как объяснил Гриффин, в этом и заключается преимущество гуманитарного факультета – здесь никто не разбирается в арифметике.
– Плейфер не обратил бы внимания и на исчезновение нескольких ящиков серебра, если бы никто другой не проверял, – сказал он Робину. – Думаешь, он аккуратно ведет учет? Да он с трудом умеет складывать двузначные числа!
Бывали дни, когда Гриффин вообще не упоминал «Гермес», вместо этого они целый час шли до Порт-Медоу и обратно, и Гриффин расспрашивал Робина о жизни в Оксфорде – его достижениях в гребле, любимых книжных магазинах, еде в столовой и буфете.
Робин отвечал осторожно. Он все ждал, что разгорится спор, что его любовь к обычным булочкам станет доказательством буржуазных стремлений. Но Гриффин только спрашивал, и постепенно Робина осенило, что, возможно, Гриффин просто скучает по студенческой жизни.
– Обожаю универ на Рождество, – сказал Гриффин однажды вечером. – В это время Оксфорд погружается в собственное волшебство.
Солнце уже село. Приятная прохлада сменилась пробирающим до костей холодом, но город сиял от рождественских свечей и падал легкий снежок. Чудесно. Робин замедлил шаг, желая насладиться этим зрелищем, но тут заметил, что Гриффина трясет.
– Гриффин, ты… – Робин заколебался, не зная, как вежливо спросить. – Это твое единственное пальто?
Гриффин напрягся, как ощерившийся пес.
– А что?
– Просто… Я как раз получил стипендию, если хочешь, куплю тебе что-нибудь потеплее…
– Не надо меня опекать. – Робин тут же пожалел, что заговорил на эту тему. Гриффин слишком горд. Он не примет милостыню, ему не нужно даже сочувствие. – Мне не нужны твои деньги.
– Как хочешь, – обиженно отозвался Робин.
Целый квартал они прошли молча. А затем Гриффин спросил в явной попытке протянуть оливковую ветвь:
– А ты чем займешься на Рождество?
– Сначала будет ужин в столовой.
– С бесконечными молитвами на латыни, жареным гусем и рождественским пудингом, неотличимым от свиного сала. А что-нибудь приятное?
Робин усмехнулся.
– Миссис Пайпер припасла для меня пироги в Джерико.
– С мясом и почками?
– С курицей и луком. Мои любимые. А еще лимонный пирог для Летти и шоколадный пирог с орехами пекан для Рами и Виктуар.
– Благослови Господь миссис Пайпер, – сказал Гриффин. – В мое время у профессора служила старая карга по имени миссис Питерхаус. Не стала бы готовить даже ради спасения собственной жизни, но всегда отпускала замечания о полукровках, как только я оказывался поблизости и мог услышать. Но ему это тоже не нравилось, наверное, поэтому он ее и уволил.
Они свернули налево, на Корнмаркет-стрит. Теперь они оказались поблизости от башни, и Гриффин стал каким-то дерганным: Робин подозревал, что вскоре их пути разойдутся.
– Пока я не забыл. – Гриффин сунул руку в карман, вытащил пакет и отдал его Робину. – Я тебе кое-что принес.
Робин удивленно потянул завязки.
– Инструмент?
– Всего лишь подарок. С Рождеством.
Робин разорвал бумагу и увидел прекрасную новенькую книгу.
– Ты говорил, что любишь Диккенса, – сказал Гриффин. – Только что выпустили его новую книгу. Возможно, ты ее уже читал по главам в журнале, но я решил, что тебе захочется иметь ее целиком.
Он купил Робину все три тома «Оливера Твиста». Робин начал что-то мямлить заплетающимся языком: он не предполагал, что они будут обмениваться подарками, и не купил ничего для Гриффина, но тот лишь отмахнулся.
– Ничего страшного, я ведь старше тебя.
Только позже, когда Гриффин в хлопающем по лодыжкам пальто скрылся на Брод-стрит, Робин понял, что брат выбрал эту книгу в качестве шутки.
«Возвращайся вместе со мной, – чуть не сказал Робин при расставании. – Пошли в столовую. Приходи на рождественский ужин».
Но это было невозможно. Жизнь Робина раскололась пополам, а Гриффин существовал в мире теней, скрытом от посторонних глаз. Робин не мог привести его на Мэгпай-лейн. Не мог представить друзьям. Никогда не смог бы открыто назвать его братом.
– Ну ладно. – Гриффин откашлялся. – Тогда до следующей встречи.
– А когда она будет?
– Пока не знаю. – Он уже удалялся, и его следы засыпал снег. – Жди записку.
В первый день второго триместра главный вход в Вавилон перегородили четверо вооруженных полисменов. Похоже, они занимались кем-то или чем-то внутри, но Робин ничего не видел за толпой дрожащих студентов.
– Что случилось? – спросил он девушек.
– Говорят, тут был взлом, – объяснила Виктуар. – Кто-то хотел украсть серебро.
– И что же, полиция прибыла как раз вовремя? – спросил Робин.
– Когда вор пытался выйти, сработала тревога, – сказала Летти. – И полиция прибыла быстро.
Из здания вышли пятый и шестой полицейские, волоча за собой человека – видимо, вора. Средних лет, темноволосого, бородатого и в очень грязной одежде. Значит, он не из «Гермеса», с облегчением решил Робин. Когда полисмены потащили его вниз по ступенькам к ожидавшему кебу, лицо вора исказилось от боли, а над толпой разнеслись стоны. За вором на мостовой оставались кровавые полосы.
– В него всадили пять пуль, – сказал появившийся рядом Энтони Риббен. Выглядел он так, будто его вот-вот стошнит. – Приятно узнать, что охранная система работает.
Робин остолбенел.
– Она может стрелять?
– Башня защищена самой замысловатой охранной системой в стране, – сказал Энтони. – Охраняют не только «Грамматики». В здании находится серебро на полмиллиона фунтов, а вокруг только хилые ученые. Конечно, двери под ох- раной.
Сердце Робина заколотилось так, что ритм отдавался в ушах.
– Каким образом?
– Нам не называют словесные пары, их держат в строжайшем секрете. Плейфер обновляет их каждые несколько месяцев, и примерно с той же частотой кто-нибудь пытается совершить кражу. Признаться, эта словесная пара мне нравится гораздо больше – предыдущая изрезала руки и ноги вора древними ножами, по слухам, из Александрии. Вор заляпал кровью весь ковер; если присмотреться, до сих пор видны бурые пятна. Мы несколько недель гадали, какие слова использовал Плейфер, но никто так и не разгадал.
Виктуар проследила взглядом за удаляющимся кебом.
– И что теперь с ним будет?
– Ну, вероятно, первым же судном отправится в Австралию. Если только не помрет от кровотечения прямо в полицейском участке.
– Все как обычно, – сказал Гриффин. – Зайти и выйти, ты даже нас не заметишь. Однако время немного другое, поэтому придется не спать всю ночь. – Он хлопнул Робина по плечу. – В чем дело?
Робин поморгал и поднял голову.
– А?
– Выглядишь напуганным.
– Я просто… – Робин на мгновение задумался, а потом выпалил: – Ты ведь знаешь об охранной системе?
– Что-что?
– Утром мы видели, как в башню проник вор. При этом сработало какое-то оружие, и его изрешетило пулями…
– Ну конечно, – озадаченно произнес Гриффин. – Только не говори, что это для тебя новость. В Вавилоне есть смехотворная охрана. Разве вас не тыкали в нее носом в первую же неделю?
– Но систему модернизировали. Именно это я и пытаюсь тебе сказать – теперь она может определить, когда через дверь проходит вор…
– Пластины не настолько эффективны, – отмахнулся Гриффин. – Они могут только различить студентов, гостей и посторонних. Представь, что случится, если система сработает, когда какому-нибудь переводчику понадобится взять на ночь домой несколько пластин? Или кто-то приведет жену на факультет, не согласовав это с Плейфером? Тебе ничего не грозит.
– Но как ты можешь быть уверен? – Голос Робина прозвучал жалобнее, чем он намеревался. Он откашлялся и попытался говорить более низким тоном. – Ты не видел того, что видел я, и не знаешь, каковы новые словесные пары…
