– А… – говорит он и открывает дверь клиники. – Она нефрит. Но мы работаем над этим.
Кэнди выводит Аллегру из клиники, пока я открываю дверь «Эскалады». Мы вдвоем помогаем Аллегре забраться внутрь и растянуться на заднем сиденье.
– Спасибо, – говорю я Кэнди.
– Всегда пожалуйста.
Я завожу двигатель, но Кэнди не отходит. Жестом она просит открыть окно. Я нажимаю на кнопку, и стекло скользит вниз. Она встает на подножку и заглядывает в машину. Ее лицо оказывается в нескольких дюймах от моего:
– Док рассказал вам обо мне. Я вижу. Я хочу, чтобы вы знали – меня бояться не надо. Вы нравитесь Эжену. Вы нравитесь доктору. А это значит, вы нравитесь мне. Теперь мы все – одна семья. Смешные маленькие человечки, живущие в трещинках мира.
Говорят, нефриты похожи на вампиров. Но на самом деле они как тарантулы в человеческом обличье. Когда они кусают, вы не падаете в обморок от исступления в духе Белы Лугоши [52]. Вас просто парализует, а слюна нефрита тем временем растворяет вас изнутри. Затем они выпивают вас, оставляя пустым, как шоколадного пасхального зайца. Давно я не оказывался так близко к нефриту, и это меня немного пугает.
– Когда-то я убивал таких, как ты, – говорю я.
Она усмехается:
– А я убивала таких, как ты. Вот видишь, у нас уже есть что-то общее.
– А доктор тоже нефрит или вроде того?
– Док? Круто. В истории неправильных догадок – это самое-пресамое неправильное предположение всех времен.
– Ты не похожа на других нефритов.
– Что? Я не такая изящная и обольстительная, как другие?
– Да нет, ты клевая. Но совсем не похожа на чудовище.
– Ничего страшного. Ты достаточно чудовищен для нас обоих.
Аллегра садится на сиденье и озирается.
– Мы уже дома? – спрашивает она.
– Нам пора ехать.
– Ага, вам пора ехать, – соглашается Кэнди.
Она чмокает меня в щеку и спрыгивает с подножки. Кински выходит из дверей. Кэнди подбегает к нему и проскальзывает под его большую руку, которую он предупредительно поднимает. Когда мы отъезжаем от стоянки, Кэнди машет нам вслед.
Я мог догадаться, что Кэнди нефрит, еще в смотровой. Трюк, который она проделала голосом, чуть не свалив меня в сон прямо с ног, – он из базового арсенала Черной Вдовы. Она определенно не похожа на нефрита, за исключением одной детали: ее губы, целовавшие меня в щеку, были мертвецки холодны. Но почему мне это доставило удовольствие? После одиннадцати лет «монашеской» жизни внимание любой милой девушки – хоть живой, хоть мертвой – не может не взбудоражить кровь. Это в принципе хорошая новость. Но есть и плохая: такими темпами можно превратиться в некрофила.
КОГДА МЫ ВСТРЕЧАЛИСЬ С ЭЛИС, не у одного меня были секреты. Однажды ночью, после особенно долгого и неистового секса на диване в нашей комнате без кондиционера, она выпалила:
– Я богата.
– Что?
– Я бесчувственная, мерзкая, охреневшая богачка. Как и вся моя семья. Хотя сейчас они, наверное, уже лишили меня наследства.
– Понятно. Ты богата, но в этом не уверена?
– Нет, я богата. Даже если обо мне все забудут, у меня еще останется трастовый фонд, который стоит дороже некоторых центральноамериканских стран.
Я сел и потянулся за кофе, который уже давно остыл на столе.
– Что-то не верится.
– Я из «Дочерей американской революции» [53]. В моей сейфовой депозитной ячейке лежат бабушкины бриллианты и золотые кольца. Черт, у меня даже собственная диадема есть!
– И ты никогда не надевала это в постель? Что-то ты от меня скрываешь.
Она посмотрела на меня без улыбки. Мне всегда приходилось умолкать, когда она становилась такой серьезной.
– Я не рассказывала об этом никому из своих парней. Ты первый.
– Почему я?
Она ударила меня в живот – вроде шутливо, но раздраженно. Я чуть не пролил кофе на диван.
– Я люблю тебя, дуралей, – сказала она. – И хочу, чтобы ты всё про меня знал.
– А обо мне ты и так уже всё знаешь. У моей семьи денег нет. Но я неплохо готовлю стейк из курицы.
Она приподнялась на локте.
– А почему ты не богат? Почему не все маги богаты?
Я пожал плечами и прилег рядом с ней.
– Отчасти это стремление быть незаметным. Отчасти – традиция. Что-то вроде правил хорошего тона или типа того. Что хорошего в богатстве, которое можно приобрести, лишь произнеся несколько слов? Большинство богатых Саб Роза занимаются каким-нибудь легальным бизнесом. Остальным это просто не нужно. Мы используем магию, чтобы упрощать себе жизнь. В этом всё дело. Я не богат, но знаю, что никогда не останусь голодным, потому что в любой момент смогу заказать себе буррито и заставить продавца думать, что уже заплатил.
– Ты не ставишь перед собой высокие цели, братан.
Я крепко целую ее, и она заползает на меня сверху.
– Ну и когда мы начнем спускать капитал твоей бабушки на блэк-джек, наркотики и шлюх?
– Это самое сложное. У бабушки были «старые деньги». «Старые деньги» терпеть не могут богатых детишек и даже богатеньких внучков. Я не получу ни цента, пока мне не исполнится тридцать.
– Тридцать? Это же «геологический» возраст. Фактически Парк Юрского периода.
– Любой может дожить до тридцати, если он не полный кретин. Вот в чем дело. Мы богаты, и все, что нам нужно – это просто дожить до тридцати лет.
Я отвожу взгляд, говоря правду:
– Это довольно долгий срок. Я не могу тебе ничего обещать.
Элис выпрямляется на мне.
– Тебе придется. Обещай.
– Эй, я же пошутил.
– Обещай!
– Ладно. Обещаю не умирать до тридцати лет. Теперь довольна?
– Не совсем. Еще ты не должен умирать раньше меня.
– Господи, откуда ты такая взялась?
– От своих родителей. Повтори, что я сказала.
Я хватаю ее за руки и крепко сжимаю:
– Я не умру первым. Я доживу до ста лет, и в каждый твой день рождения буду показывать карточные фокусы и оставлять японское рисованное порно на твоей могиле. Теперь ты довольна?
– Абсолютно, – ответила она и улыбнулась.
– Так и когда ты привезешь диадему домой? Мне еще не доводилось привязывать к постели принцессу.
Паркер убил Элис за месяц до того, как ей стукнуло тридцать. Я исполнил по крайней мере часть своего обещания. Я не умер первым.
КВАРТИРА АЛЛЕГРЫ расположена на Кенмор-авеню, к югу от Маленькой Армении. Здание представляет собой переоборудованный мотель семидесятых годов, носивший название «Убежище Ангелов». Умирающие пальмы перед входом и бассейн на заднем дворе, полный черной воды. Администрация снесла половину внутренних стен, превратив два убогих номера мотеля в убогие, но просторные апартаменты. Причем они наняли либо самых ленивых подрядчиков, либо стилистов с фантазией, поскольку те оставили как оранжевый ворсистый ковер на полу, так и блестящую лепнину на стенах.
Ключи Аллегры у нее в кармане. Она идет уже самостоятельно, хотя и не вполне уверенно. Я «подрезаю» у нее ключи, открываю дверь и нащупываю выключатель. У одной из стен стоит темно-зеленый диван. Она плюхается на него и откидывает голову на спинку.
– Хочешь чего-нибудь? Воды? Кофе? Алкоголь?
Она качает головой. Очень хочется курить, но в комнате попахивает свежим воздухом и отсутствием табачных флюидов. Наконец я перебарываю себя и присаживаюсь рядом с ней на диван.
– Ты сказал, что я буду в безопасности, если останусь.
– Я считал, что с тобой ничего не случится, – отвечаю я ей. – Я облажался.
Конечно, я собирался просить Видока, чтобы он обрызгал всё там своей вуду-водой и навел на магазин защитное заклятие. Но так увлекся охотой на Мейсона, что обо всем забыл. Просто забыл. Когда-то я уже терял бдительность перед Мейсоном, и в результате погибла Элис. А теперь сижу рядом с другой женщиной, которую подвел.
