– Устриц нет, – объявил Рами. – Но я принес трюфели. Не знаю, что это, но народ их расхватывает. – Он протянул шоколадную конфету к верхней ступеньке стремянки, а другую закинул в рот. – О! Хм… Так. Не ешь это.
– Интересно, что это. – Робин поднес трюфель к глазам. – Вот эта бледная кашица – сыр?
– При мысли о том, что еще это может быть, меня бьет дрожь.
– А знаешь, – сказал Робин, – есть такой китайский иероглиф «сянь» [962], означающий «редкий», «свежий» и «вкусный». Но еще он означает «скудный» и «убогий».
Рами выплюнул трюфель на салфетку.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Иногда редкое и дорогое – самое худшее.
– Только не говори англичанам, это вдребезги разобьет их чувство прекрасного. – Рами оглядел толпу. – Ух ты, смотри, кто пришел.
Сквозь толпу к ним пробиралась Летти, таща за собой Виктуар.
– Да вы просто… – Робин поспешил спуститься. – Выглядите потрясающе.
Он говорил совершенно искренне. Виктуар и Летти было не узнать. Он так привык видеть их в рубашках и брюках и иногда забывал, что они женщины. Сегодня они стали существами из другого измерения. Бледно-голубое платье идеально подходило к глазам Летти. В огромных рукавах, казалось, поместилась бы целая баранья нога, но, похоже, такова была мода, потому что разноцветные пышные рукава заполнили весь колледж. Робин понял, что Летти очень красива, просто он никогда не замечал этого раньше – под мягким светом гирлянд ее высокие брови и острый подбородок выглядели не холодными и строгими, а царственными и элегантными.
– Как тебе удалось так уложить волосы? – спросил Рами.
Лицо Летти обрамляли светлые пружинистые кудряшки, как будто отрицающие существование гравитации.
– Обычная завивка на папильотки.
– Ты о колдовстве? Это же нечто сверхъестественное.
Летти фыркнула.
– Тебе нужно чаще встречаться с женщинами.
– Где, на лекциях в Оксфорде?
Она засмеялась.
Однако по-настоящему преобразилась именно Виктуар. Изумрудная ткань платья окружила ее сиянием. Такие же пышные рукава на ней выглядели чарующе, словно защитное кольцо из облаков. Ее волосы были скручены в элегантный узел на макушке и закреплены двумя коралловыми булавками, а на шее, словно созвездия, сияла нитка таких же коралловых бус. Она была прекрасна. Виктуар и сама это знала; увидев лицо Робина, она широко улыбнулась.
– Я хорошо поработала, правда? – Летти с гордостью посмотрела на Виктуар. – А она даже приходить не хотела, подумать только!
– Выглядит она как звезда, – сказал Робин.
Виктуар покраснела.
– Приветствую. – К ним приближался Колин Торнхилл. Похоже, он уже порядочно набрался: взгляд был осоловелым и расфокусированным. – Как я вижу, даже балаболы соизволили прийти.
– Привет, Колин, – с опаской отозвался Робин.
– Отличная вечеринка, правда? Голос оперной певицы слегка дребезжал, но, возможно, дело в акустике часовни, которая не подходит для выступлений, нужно пространство побольше, где звук не потеряется. – Не глядя на Виктуар, Колин поднял перед ней бокал с вином. – Забери это и принеси мне бургундского, хорошо?
Виктуар изумленно моргнула.
– Принеси сам.
– Что, ты разве здесь не на работе?
– Она студентка, – рявкнул Рами. – И вы уже встречались.
– Правда? – Колин был сильно пьян, его качало, бледные щеки стали ярко-малиновыми. Бокал в его пальцах опасно накренился, и Робин боялся, что он упадет и разлетится на куски. – Что ж, как по мне, они все на одно лицо.
– Официанты одеты в черное, и у них подносы, – терпеливо сказала Виктуар. Робина поразила ее выдержка, он бы вышиб из рук Колина бокал. – Хотя, как мне кажется, тебе сейчас лучше перейти на воду.
Колин прищурился, словно пытался лучше рассмотреть Виктуар. Робин напрягся, но Колин лишь рассмеялся, пробормотал себе под нос что-то вроде «Прямо как у Трегира» [963] и ушел.
– Вот осел, – пробормотал Рами.
– Я что, выгляжу как официантка? – с тревогой спросила Виктуар. – И что еще за Трегир?
– Не важно, – поспешил ответить Робин. – Просто… не обращай внимания на Колина, он придурок.
– А выглядишь ты божественно, – заверила ее Летти. – Нам всем следует сбросить напряжение. – Она протянула руку Рами. – Ваша смена ведь закончилась? Потанцуй со мной.
Рами засмеялся.
– Исключено.
– Пойдем. – Летти схватила его за руки и потянула к танцующей толпе. – Вальс – совсем не сложный танец, я научу тебя шагам…
– Нет, правда, остановись.
Рами вырвал у нее ладони.
Летти скрестила руки на груди.
– Сидеть здесь совсем не весело.
– Мы сидим здесь, потому что нас с трудом терпят, и пока мы не двигаемся слишком быстро и не говорим слишком громко, можем слиться с толпой и притвориться обслугой. Вот как обстоят дела, Летти. Человек со смуглой кожей на балу в Оксфорде – это смешная диковина, пока он держится особняком и не оскорбляет других своим видом, но если я буду танцевать с тобой, кто-нибудь меня ударит, а то и еще чего похуже.
– Не преувеличивай, – засопела Летти.
– Я просто соблюдаю разумные меры предосторожности.
Тут к ним подошел один из братьев Шарп и протянул Летти руку. Жест выглядел грубоватым и небрежным, но Летти молча взяла его за руку и ушла, бросив на Рами сердитый взгляд через плечо.
– Вот и хорошо, – пробормотал Рами. – Скатертью дорога.
Робин повернулся к Виктуар.
– Все хорошо?
– Даже не знаю. – Она явно перенервничала. – Я чувствую себя такой… беззащитной. Как будто меня выставили на всеобщее обозрение. Я говорила Летти, что меня примут за служанку…
– Не обращай внимания на Колина, – сказал Робин. – Он кретин.
Ее это не убедило.
– А разве не все такие, как Колин?
– Привет. – Около них остановился рыжий парень в пурпурном жилете. Это был Винси Вулкомб – наименее отвратительный из друзей Пенденниса, как припомнил Робин. Он уже собрался ответить на приветствие, но тут взгляд Вулкомба остановился на Виктуар. – Вы ведь из нашего колледжа, верно?
Виктуар огляделась, пока не поняла, что Вулкомб и впрямь обращается к ней.
– Да, я…
– Вас зовут Виктуар? – спросил он. – Виктуар Деграв?
– Да, – ответила она, расправив плечи. – Откуда вам известно мое имя?
– На курсе вас всего двое, – сказал Вулкомб. – Женщин-переводчиц. Нужно быть поистине гением, чтобы поступить в Вавилон. Разумеется, мы знаем ваши имена.
Виктуар слегка приоткрыла рот, но промолчала. Казалось, она не может определить, не собирается ли Вулкомб над ней посмеяться.
– J’ai entendu dire que tu venais de Paris. – Вулкомб опустил голову в легком поклоне. – Les parisiennes sont les plus belles [964].
Виктуар удивленно улыбнулась.
– Ton français est assez bon [965].
Робин слушал их разговор с изумлением. Быть может, Вулкомб не так уж плох, он ужасен лишь в том, что якшается с Пенденнисом. На миг Робин тоже задумался, не хочет ли Вулкомб посмеяться над Виктуар, но поблизости не было видно никого из компании Пенденниса, никто не смотрел на них украдкой, притворяясь, что не смеется.
– Проводил лето в Марселе, – объяснил Вулкомб. – Моя мать – француженка, и она настояла, чтобы я выучил ее язык. По-твоему, я сносно говорю?
– Ты немного растягиваешь гласные, – с готовностью ответила Виктуар, – но в остальном очень даже неплохо.
К чести Вулкомба, он не обиделся на это замечание.
– Рад это слышать. Не хочешь потанцевать?
Виктуар подняла руку, задумалась, а потом взглянула на Робина и Рами, словно в поисках совета.
– Давай, – сказал Рами. – Повеселись.
Она приняла предложенную руку, и Вулкомб закружил Виктуар по залу.
