— Видите, как удачно, — Астахов улыбнулся еще шире. — Я вышел даже не во двор, а сразу на улицу. И если у вас не запланированы никакие срочные увеселения, приглашаю на кофе.
Они прошли мимо Дининой дачи. Дина с Верой уже устроились пить чай на террасе, выставив вертикальный обогреватель на половину мощности. Надежда махнула подругам рукой, они помахали в ответ, раскланялись с Астаховым и вернулись к прерванному разговору. Их миссия была завершена, теперь дело было за Надеждой.
Астахов неспешно завел агрегат, который должен был превратить две горсти зерен в две чашки напитка, выставил на стол вазочку с сырным печеньем, дождался, пока агрегат отдаст ему эспрессо, и разместил чашки перед собой и гостьей.
— Сахар?
— Нет, спасибо.
Бывший министр кивнул.
Разговор начался издалека, как положено на даче. Надежда похвалила кофе, Астахов оживился и рассказал, что этот сорт собирают прямо вокруг вулкана. Вулкан, к счастью, давно не извергается, а только угрожает, а то не видать бы им такого кофе. Надежда восхитилась нервами фермеров, которые выращивают зерна в таких условиях. Астахов поддержал.
Плавно перешли к министерским делам. Астахов улыбнулся и признал, что за новостями не следил, но с удовольствием послушает. Нет, у него нет планов, и он не планирует перезахват власти. Но если позовут, разумеется, вернется. Долг превыше всего.
— А что, Надежда, вам не нравится эта должность? Я был уверен, что вы справитесь.
— Рискну заявить, что справляюсь, — ответила Надежда. — Однако, скажу вам честно, безо всякой радости. Я бы с удовольствием вернула эту должность вам. Место вашего заместителя мне нравится гораздо больше.
— Какого заместителя? Хотите место Радия? — поднял бровь Астахов.
— Ни в коем случае. То, с которого ушел Бочкарев. В прошлом году.
— Понял. Да, эта позиция до сих пор не занята. Технически место есть. Ну что же, подождем возможности рокировки.
— Я думаю, ждать осталось недолго.
Надежда сообщила бывшему начальнику о проверке Старого университета, которую она перебросила в руки Минсвязности, Астахов хохотал, но отметил, что такая мелочь не заставит никого требовать назначения полноценного министра. Хотя ему приятно узнать, что у коллег прибавилось работы. Тогда Надежда попросила вторую чашку кофе и рассказала о крахе главной восточной библиотеки элементов.
Реакция Астахова ее поразила. Его лицо сначала окаменело, затем приобрело такую живость, как будто брови, рот и нос решили разбежаться в разные стороны. Уловив реакцию собеседницы, он на целую минуту закрыл лицо руками.
— Извините, — сказал он, опуская руки и возвращаясь к обычной невозмутимости. — Я думал, не доживу до такого. Да, если все так, то наши собратья по шарику будут пытаться активировать протокол распада. Либо ставить на него блок. И для того, и для другого нужна подпись министра, не и.о.
— Я только в общих чертах представляю, как это устроено, — призналась Надежда.
— А все представляют в общих чертах. Его никогда еще не запускали. Но сама процедура есть. Если примете предложение избавиться от приставки «и. о.», сможете принять решение сами.
— Лучше вы.
— Тогда так и поступим. Но вы рискуете, имейте в виду. Когда вам предложат пост министра, а я думаю, это произойдет уже в понедельник, откажитесь. Если должность снова займу я, будете моим замминистра. Но если нет, вас могут уволить. Отказ от повышения принимают за слабость.
— Я готова рискнуть, — ухмыльнулась Надежда.
— Хотите променять работу лицом на работу головой?
— Ну если вы это так формулируете, то да.
Астахов усмехнулся.
— Хорошо. Тогда так и поступим.
— Главное, чтобы вы не отказались. Когда наши власти сделают три круга и вернутся к вам, — напомнила ему Надежда.
— Я не откажусь. На лыжах я уже накатался, да и снег растаял. Возможно, вам стоит знать: я настроен блокировать запуск протокола.
— Почему? А как же безопасность? Разве не ради нее всё?
— Абсолютной безопасности не существует. А нас разрыв сотрудничества, особенно с Востоком, замедлит буквально во всем. На активации протокола будет настаивать Запад, потому что они любят резкие движения. А разгребать предоставляют другим.
— Кажется, я буду с нетерпением ждать понедельника, — улыбнулась Надежда, поднимаясь.
— Я тоже, — заверил ее министр, вставая, чтобы проводить гостью.
* * *
Утро прошло мирно, несмотря на неприятный поворот: вместо Захара на смену вышел Центурион. Да еще Турлиу угнали куда-то в район центрального корпуса, и его заменил Форк. Два идиота по цене одного. К счастью, эти два придурка друг друга стоили и сразу сцепились из-за форменного комбинезона. Форк, увидев нашу блестящую шкурку, от любопытства проковырял в ней дырку отверткой (комбинезон так просто не сдался, но Форк оказался упорней). И попытался отжать дырявую одежку себе, заявив, что в таком виде она никому не нужна. А он, так и быть, возьмет.
Центурион же заставил его комбинезон снять, надеть другой, а старый поместил в спецконтейнер на восстановление. И пригрозил, что продлит Форку срок наказания. Но Форк уже изрядно подковался в сроках и полномочиях и сообщил Центуриону, что у того нет такого права.
Права и правда не было, я тоже про это знал, но промолчал. Зато было право ходатайствовать перед начальством, о чем знал Центурион. Так с правами и переодеваниями они препирались все два часа, забыв и о роботах, и обо мне.
Под шумок я заменил двенадцать аккумуляторов. Все сегодняшние технокалеки имели износ батареи под 90%, так что никто не ушел обиженным. Потом подтащил роботов поближе к начальственному столу, сам внес их в базу и положил на полку. Очень продуктивно. Всегда бы так. Никогда не думал, что придурков стоит замыкать друг на друга.
Я даже переработал сверх срока минут пять, но потом мне надоело, и я объявил, что время вышло, роботы — вот, старые аккумуляторы — вот, база — вот, а я пошел.
Тут они уставились на меня как на врага человечества, объединили усилия и решили всё перепроверить. Штош, ладно. Посижу, посмотрю, как они будут проверять.
Я откинулся в кресле, сплел пальцы на пузе и стал наблюдать.
— А чего ты ничего не делаешь? — тут же обиделся Форк.
— Я всё сделал, это ты ходил два часа комбинезон мерил. Как будто у тебя шоппинг.
— Я, может, новую модель комбинезона разрабатываю!
— Думаю, ты разрабатываешь способ тратить время, — отрезал я и углубился в созерцание своих сцепленных пальцев.
— Риц! — заорал Центурион, шарясь в базе. — Кто тебе позволил сюда лазить?
— Я сам себе позволил. Хочешь сказать, что я что-то неправильно сделал?
— Нет! Всё верно! Но это и подозрительно! Как ты смог разобраться, если тебе не давали к ней допуска?
— Центурион, — тяжко вздохнул я. — Эта система сделана очень просто и интуитивно понятно. К тому же я несколько дней наблюдаю, как вы с Захаром в ней работаете. Я видел, что надо делать.
— Ты не должен был подходить к монитору с этой стороны!
— Мне никто об этом не сказал. И такого запрета нет в правилах техники безопасности. Так что я, может, и не должен был, но это не запрещено.
Вот как я прокачался после нового предмета! Гордитесь мной, профессор Мартель.
Профессор Мартель, разумеется, ничего о нашем сраче не узнала. И баллов мне не добавила. А Центурион побухтел-побухтел, но вскоре отстал. Два часа борьбы с Форком истощили его начальственный задор.
Я не пожалел, что предоставил их друг другу. Два часа на дело и двадцать минут на бессмысленную социализацию — однозначно лучше, чем наоборот. А с таким составом участников лучшего нельзя было и желать.
В результате мы с Форком получили вожделенную отметку за шестой день работ и выкатились в сторону столовой. Форк еще пытался общаться, но я интереса не проявил, и Форк убежал вперед, чтобы домотаться к кому-нибудь еще.
До свидания с Хмарь оставалась еще куча времени, читать я ничего больше не мог, потому что опух от юридических текстов. И после завтрака отправился в инкубатор.
