– Интересно, какое оно, – сухо сказала Виктуар, надевая кепи.
На следующее утро они уже на рассвете поднялись на палубу и столпились на носу, время от времени наклоняясь над фальшбортом, словно лишние несколько дюймов помогут заметить, как быстро по морским меркам судно приближается к берегу. В тот самый момент, когда на горизонте показалась серо-зеленая полоска, густой утренний туман рассеялся и появилось голубое небо. Медленно проступали детали, замыленные цвета превратились в силуэты зданий позади кораблей, сгрудившихся в крохотной точке, где Срединное государство встречалось с остальным миром.
Впервые за десять лет Робин смотрел на берега своей родины.
– О чем ты думаешь? – тихо спросил его Рами.
Они впервые за несколько недель заговорили друг с другом напрямую. Это было не перемирие – Рами по-прежнему отказывался смотреть ему в лицо. Но все-таки какое-то начало, невольное признание – несмотря ни на что, Рами все еще заботится о Робине, и за это Робин был ему благодарен.
– Я думаю о китайском иероглифе, означающем рассвет, – честно признался он. Робин не мог заставить себя сосредоточиться на чем-то более грандиозном. Иначе мысли улетели бы туда, где он не сумел бы их обуздать, поэтому он удерживал их в знакомой сфере языка. – Дань. Выглядит вот так. – Он начертил в воздухе иероглиф 旦. – Наверху графема, означающая солнце – «ри». – Он начертил 日. – А под ней линия. Я как раз думал о том, как это красиво, потому что так просто. Видишь, это простейшая пиктограмма. Потому что рассвет – это солнце, появляющееся из-за горизонта.
Глава 17
Quae caret ora cruore nostro?
Какие берега не знают нашей крови?
Гораций. Оды
Год назад, подслушав громкий разговор Колина и братьев Шарп в общей гостиной, Робин в одиночестве отправился на выходные в Лондон, чтобы увидеть знаменитую Афон Муй. Так называемую китайскую леди Афон Муй привезли из Китая американские торговцы, которые сначала надеялись использовать ее для демонстрации товаров, приобретенных за границей, но быстро поняли, что могут сделать состояние, показывая девушку по всему восточному побережью. Теперь она приехала в турне по Англии.
Робин где-то прочитал, что она тоже из Кантона. Он не знал, на что надеялся, разве что просто посмотреть на соотечественницу. По купленному билету он вошел в аляповатый зал, обозначенный в рекламе как «китайский салун», с беспорядочно расставленной керамикой, неумелыми имитациями китайских картин и удушающим количеством золотого и красного дамаста под светом дешевых бумажных фонариков. Сама «китайская леди» сидела на стуле ближе к входу. На ней была голубая шелковая рубашка на пуговицах, а перебинтованные льняной тканью ноги лежали на маленькой подушечке перед ней. Она выглядела совсем крохотной. В брошюре, которую ему вручили в билетной кассе, говорилось, что ей около двадцати лет, но она вполне могла сойти и за двенадцатилетнюю.
В зале было шумно и толпилась публика, в основном мужчины. Когда девушка медленно потянулась, чтобы разбинтовать ноги, все примолкли.
В брошюре также рассказывалось о ее ногах. Как и у многих молодых китаянок, ступни Афон Муй в детстве были сломаны и перевязаны, чтобы ограничить их рост и изогнуть неестественной дугой, что делало ее походку неуклюжей. Когда она прошла по сцене, мужчины вокруг Робина подались вперед, пытаясь рассмотреть ее поближе. Но Робин не мог понять, что их так привлекает. Ее ступни не казались ему ни эротичными, ни завораживающими, скорее это было вторжение в интимную жизнь. Глядя на нее, он чувствовал себя столь же неловко, как если бы она спустила перед ним панталоны.
Афон Муй вернулась на свой стул. Ее взгляд внезапно остановился на Робине; казалось, она рассмотрела всех присутствующих и нашла в нем родственную душу. Он покраснел и отвел глаза. Когда девушка запела, ритмично и завораживающе, хотя слов Робин не понял, он протиснулся сквозь толпу и вышел.
Не считая Гриффина, с тех пор он не видел китайцев.
Пока они приближались к порту, он заметил, что Летти все время смотрит то на него, то на лица докеров, как бы сравнивая их. Возможно, она пыталась определить, выглядит ли он как настоящий китаец, или понять, испытывает ли он какие-то сильные эмоции. Но в его груди ничего не шевельнулось. Стоя на палубе и отсчитывая минуты до того, как он ступит на родную землю после долгих лет отсутствия, Робин ощущал лишь опустошенность.
Корабль бросил якорь в Вампоа, где они пересели на лодки, чтобы продолжить путь вдоль набережной Кантона. Здесь стоял страшный шум, непрекращающийся гул гонгов, грохот петард и крики лодочников, направлявших свои суденышки вверх и вниз по реке. Невыносимо громко. Робин не помнил такого шума: либо Кантон стал намного оживленнее, либо Робин отвык от городских звуков.
Они сошли на берег в Джекасс-пойнт, где их встретил мистер Бейлис, представитель «Джардин и Мэтисон». Мистер Бейлис был невысоким, хорошо одетым человеком с темными умными глазами и говорил с удивительным воодушевлением.
– Вы прибыли как нельзя вовремя, – сказал он, пожав руку профессору Ловеллу, затем Робину, а потом Рами. Девушек он проигнорировал. – Здесь творится сущий кошмар – китайцы с каждым днем все наглеют. Они разрушили всю схему распространения – на днях они разбомбили в гавани быстроходный краболов, слава богу, на борту никого не было. Если так пойдет и дальше, торговать будет совершенно невозможно.
– А как насчет кораблей европейских контрабандистов? – спросил по пути профессор Ловелл.
– Мы использовали этот обходной путь, но недолго. Потом вице-император послал людей с обыском по домам. Весь город в ужасе. Достаточно только упомянуть об опиуме, чтобы напугать человека до смерти. Во всем виноват новый представитель императора Линь Цзэсюй. Вы скоро с ним познакомитесь, это с ним нам придется иметь дело. – Мистер Бейлис быстро тараторил все это на ходу, но даже не запыхался. – В общем, он потребовал немедленно отдать весь ввезенный в Китай опиум. Это было в марте прошлого года. Конечно, мы отказались, тогда он приостановил торговлю и заявил, что мы не должны покидать фактории, пока не будем готовы играть по правилам. Можете себе представить? Он взял нас в осаду.
– В осаду? – с озабоченным видом повторил профессор Ловелл.
– Ну, в общем-то, не так уж все плохо. Китайская прислуга разошлась по домам, что стало настоящим испытанием – мне пришлось стирать самому, просто кошмар, но мы сохранили боевой дух. Единственной проблемой стало переедание и недостаток физических упражнений. – Мистер Бейлис издал короткий, неприятный смешок. – К счастью, с этим покончено, и теперь мы можем гулять по улицам когда хотим, с пользой для здоровья. Но они должны быть наказаны, Ричард. Должны понять, что им это с рук не сойдет. Ну, вот и пришли, вот ваш дом вдали от дома.
Миновав юго-западный пригород, они подошли к ряду из тринадцати домов, выстроенных в линию, все явно западного дизайна: с большими верандами, неоклассическим декором и европейскими флагами. Здания так резко выделялись на фоне остального Кантона, что казалось, будто какой-то гигант выкопал аккуратную полоску Франции или Англии и бросил ее сюда. Это и есть фактории, объяснил мистер Бейлис, названные так не потому, что были центрами производства, а потому, что в них жили факторы – торговые агенты. Здесь селились также купцы, миссионеры, правительственные чиновники и солдаты.
– Красота, правда? – сказал мистер Бейлис. – Как горстка алмазов на вершине навозной кучи.
Им предстояло жить в Новой английской фактории. Мистер Бейлис быстро провел их через склад на первом этаже, мимо гостиной и столовой к комнатам для гостей на верхних этажах. Он отметил, что здесь также есть хорошо укомплектованная библиотека, несколько террас на крыше и даже сад с видом на реку.
– Китайцы очень строго следят за тем, чтобы иностранцы не выходили за пределы своего анклава, так что не ходите исследовать город в одиночку, – предупредил мистер Бейлис. – Оставайтесь в факториях. На Императорской фактории, это дом номер три, есть уголок, где «Марквик и Лейн» продают всевозможные европейские товары, которые могут вам понадобиться, хотя книг у них немного, не считая морских карт. И никаких плавучих борделей, вы меня поняли? Наши торговые партнеры могут договориться, чтобы по вечерам к вам приходили женщины поприличней, если нужна компания.
